Это не любовь...

– Если Томилов свободен – час, – тихо сказал Илья и вышел, снося меня на последок еще одной волной жести.

Отдышавшись, я налила из графина воды, которая после моей строгой диеты стала теперь любимым лакомством.

– Воруем жидкость, значит! – залетел Ожников, довольно захихикав моему легкому испугу.

И, приобняв меня, поцеловал в висок, пока я, не отрываясь, пила воду из стакана.

– Как ты, наркоманка? – улыбнулся мне он, заглядывая в глаза. – Сушняки до сих пор мучают?

– Как-нибудь составлю тебе компанию с кальяном… – подколола его я, зная, что Женька время от времени покуривает дурь. Он служил где-то на востоке и теперь иногда баловался травкой.

– Размечталась! – фыркнул он. – Вот вырастешь большая-пребольшая, тогда – может быть…

Он нес это уже на автомате, на самом деле его глаза внимательно рассматривали мои еще не до конца зажившие губы, накрашенные яркой помадой, чтобы скрыть следы удара.

– Косметика творит чудеса… – прокомментировал он, видимо, не отыскав под тональным кремом некрасивого желтого пятна, «украшавшего» моё лицо. – Лора… сука… – его глаза стали очень недобрыми.

Я не видела раньше у него такого взгляда. На секунду он превратился в совершенно другого человека.

– Она здесь? – я хотела нагнуть её сама.

– Нет, – качнул головой Женька, зло усмехнувшись. – Её карьера модели экстренно закончилась.

– Вы что-то натворили? – прищурилась я.

Мне конечно хотелось по ней проехаться, но, во-первых, самой, а, во-вторых, никакой лишней жести я не хотела… Так… просто объяснить кто она есть после этого.

– А это не ко мне вопросы, – ехидно улыбаясь, развел он руками. – Я в нагибоне не участвовал! Илья Андреевич, Виктория Сергеевна и Сергей Борисович любезно разговаривали с ней без посторонних. После чего барышня решила, что пора осваивать целину где-нибудь подальше и не в этой сфере деятельности.

Я разочарованно выдохнула, понимая, что мне теперь не светит. Ну да ладно! Господь велел прощать! Я тут же простила и попрощалась – всё-таки забавный был персонаж, но грязная игра всегда, так или иначе, обеспечивает тебе вылет с игрового поля… Игровая система воспринимает это, как некогерентный своему днк код, и иммунные механизмы, используя разность потенциала в виде напряжения созданного персонажем…

Надо додумать эту закономерность позже!

Отдавшись в руки Томилова, я стащила у него очередное яблоко, в качестве моральной компенсации за его «красоту», и он целых полчаса изображал на мне «аля натурель», но психанув в конце, все-таки сделал губы яркими, сославшись на то, что личико-таки попорчено и на фото если сделать беж, как просил его Илья будет слишком заметно.

Стащив с меня всю одежду, он немного покрутил меня, тонируя тело спреем.

– А на портфолио полная обнаженка? – подняла я в удивлении бровь.

– Ну допустим тебя обнаженной снимать еще не законно… Но мало ли чего взбредет в голову Ильюхе. Лучше мы тебя всю заделаем сразу…

Немного поиграв с образами, Леха оставил тот, который приглянулся ему больше и, поцеловав в лоб, развернул меня на выход.

Быстренько прошмыгнув в фотопавильон – в коридоре было холодно, – я спряталась под горячий свет прожектора, не дожидаясь пока Илья попросит меня встать под него, и вспомнила снова нашу первую фотосессию.

Это сразу завело, но Илья был не в настроении. Кивнув мне на стену с темным фоном, он отошел к столу с техникой, что-то там колдуя с объективами.

– Зачем нам портфолио? – я вспомнила, что совсем забыла спросить это у Виктории.

– Виктория хочет охватить еще одну сферу деятельности – модельный агент, фирма как посредник между моделями и работодателями… – развернувшись ко мне, Илья посмотрел на меня через объектив и, нахмурившись, начал снова его скручивать. – Хочет продавать образы…

Фотосет не шел…

Илья крутил в руках камеру изредка, ловя меня в объектив. Мыслями он был где-то далеко. Лёха уже раза три преображал меня, но Илью так ничего не зацепило.

Делая очередной кадр, он приблизился на расстояние вытянутой руки и опустил камеру, хмуро меня рассматривая.

– Что не так? – не выдержала я.

– Это всё не ты… – покачал он головой. – Давай, небольшой перерыв.

Дверь в павильон открылась каким-то случайным сквозняком, и окно недалеко от нас распахнулось настежь, обмораживая меня ледяным воздухом. Обхватив себя за плечи, я зашипела от холода. Илья, закрыв его, стянул с себя свитер и передал мне. Я с удовольствием влезла в его тепло и кружащий голову терпкий запах, пряча холодный нос в высоком воротнике. Свитер был мне очень велик, и я почти полностью спряталась в нем.

Вскинув камеру, он сделал несколько снимков.

– Надеюсь, это шутка! – захихикала я, представляя в своем порфолио модели эту фотку.

– Это для меня… – улыбнулся он. – Пойдем пить чай.

Скинув туфельки, я залезла с ногами в его кожаное кресло и, толкаясь рукой о край стола, немного покручивала его, пока Илья делал нам чай. Между нами висело напряжение…

Развернувшись и присаживаясь на стол рядом со мной, он подул на горячую жидкость. Кружка в его руках была из темного стекла.

Очаровавшись совпадением образов, я резко развернулась к нему.

– Твоя кружка недостаточно прозрачная…

На пару минут он задумался, я протянула руку, намекая, чтобы он отдал мне её:

– Дай, пожалуйста… Хочу распробовать, что внутри.

Прищурившись, он отнёс её дальше:

– Боюсь обжечь…

– Быть может, если бы мы подули вместе, то остыло бы быстрей… и я могла бы распробовать.

– Нам нужно поговорить, да? – сдался он.

– Мне кажется, у нас есть вопросы друг к другу и пара невыясненных моментов, – кивнула ему я. Вздохнув, он протянул мне кружку.

– Не обожги губы, Анечка… Я еще вот за это не расплатился, – он едва коснулся тыльной стороной указательного пальца края моей разбитой губы и щеки.

Я напряглась, одергивая руки от кружки.

– Сергей Семёнович сказал…

– Он всё правильно сказал, – безапелляционно остановил меня Илья. – Он не приблизиться к тебе.

– О чем ты тогда?!

Но я уже понимала, о чем он. Ему хотелось встрять в это лично!

– Ни о чем… – покачал он головой, – сказал, не подумав…

«Не подумав» и Арверин – вещи несовместимые… А вот мысли вслух – это вполне в его стиле!

Я нервно рассмеялась, разворачивая к нему кресло спинкой. От одной мысли, что из-за меня он может попасть, вызывала истерику. Пытаясь держать себя в руках, я искала слова, чтобы его отговорить. Передо мной висело огромное зеркало, и мы встретились в нем глазами. Он резко развернул на себя кресло, присаживаясь передо мной на колени и зафиксировав в руках моё лицо, вынудил посмотреть ему в глаза.

– Анечка… Я напугал тебя? Я не это имел в виду! – беспокойно начал убеждать меня он. – Эта мразь не приблизится к тебе больше! Ты веришь мне?