Это не любовь...
Шрифт:
– Я люблю ласкать твоё тело… – поделилась я ощущением, – оно превращается в удовольствие, когда я прикасаюсь к нему… В твое и мое удовольствие…
– «Удовольствие и боль – две стороны одной медали»… – его пальцы приласкали мои мягко целующие его руки губы. – Эта медаль твоя по праву…
Склонив голову, я притормозила с ласками, разглядывая его. Он нервно сглотнул, отрицательно качая головой. Резко наклонившись над ним, я поймала в плен его взгляд…
– Ты должен говорить мне красный, если я делаю тебе больно, даже если это не физически, – тихо отчеканила я. – Это МОЙ
Он закрыл глаза и горько улыбнувшись, прошептал, снося меня своим тихим ровным и давно принятым горем:
– Тогда у тебя ничего не останется для меня, Анечка…
Выпрямляясь, я накрыла ладонью свои губы, не понимая, как нам быть с этим и не желая сказать сейчас ненароком ничего такого, что еще сильнее усугубит наши состояния. Но мне и не надо было… Он прекрасно справлялся сам.
– Я понял сразу, что ты – это нечто запредельное… ты тьма… ты пропасть, в которую я прыгнул добровольно… Ты даже не врала, пообещав мне сразу, что разобьюсь… Но только вот… – усмехнулся он грустно, отпуская на волю свои болезненные чувства и оглушая меня. – Я лечу в темноте, не понимая, как и когда это кончится, ломая себя о твои прекрасные выступы и целуя каждый из них с благодарностью… и молясь, чтобы у тебя не было дна, моя девочка! Не отнимай мою боль… Не заканчивайся…
Я онемела, рухнув к нему на грудь…
– Потерпи, пожалуйста, Анечка… – Его руки ласкали мои волосы, я чувствовала сладкий запах его сумасшествия. – У меня нет сил контролировать это сейчас…
– Что я могу сделать, Илья?
– Ты можешь либо быть, либо… не быть…
– Если меня не будет… это будет… легче?
– Не знаю… Никогда не умирал раньше!
***
15 апреля
Свернув в коридор к гримеркам, я наткнулась на Викторию.
– Привет!
– Привет!
Замерли мы. Глаза у Вики были какие-то дикие и непроницаемые.
– Ты куда? – прищурилась она.
– К Арверину… – разглядывала ее я. – Поздороваться…
– Не ходи туда! – выпалила она, подхватывая меня за руку и пытаясь увлечь к себе в кабинет.
– А что такое? – напряглась я.
– Аммм… – нарисовала Вика в воздухе пару кругов руками, пытаясь подобрать объяснение, и я не дождавшись, закатила глаза и, цокнув языком, рванула к Илье, обруливая её.
– Стоять! – рявкнула она мне в след, и я застыла удивленно поворачиваясь.
– Не надо к нему сейчас ходить! – выразительно попросила она.
– У нас съемка через сорок минут… – прищурилась я, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Тебя Саша поснимает… – пожала плечами Вика.
– Что происходит? – психанула я.
– Детка… – сдалась она, громко выдыхая. – Гонит он сейчас по-страшному, вот что происходит! Не ходи… Опять потом будет маяться, что наговорил тебе! Ну, зачем!?!
– Ясно, – ускорилась я.
– Маленький демон! – обессилено застонала Вика мне в след.
Открыв дверь мастерской, я залетела внутрь.
– Илья?
– Привет! – развернулся он на кресле.
Уставший, измученный, сломанный…
– Ну что ты так смотришь!? – завелся
он с полуоборота. – Что опять не так!?Игнорируя его наезд, я подошла ближе, разглядывая его и поверхность его стола, на которой он был сосредоточен до того, как развернулся ко мне. Мои глаза остановились на стеклянной перевернутой колбе. Приглядевшись, я удивленно уставилась на мохнатого маленького паучка, лежащего в плену вод стеклом.
– Что это?
– Паук…
– Зачем ты пленил его?
– Он сам себя пленил… – Илья снял с паука колбочку, но тот остался на месте. – Паук сжег на раскаленной лампе свои лапки и больше не сможет двигаться никогда.
Наклонившись ближе, я разглядела его слабо двигающиеся остатки лапок.
Выхватив у него из рук колбу, я перевернула её дном вниз, затем быстро и решительно раздавила страдающее насекомое.
– Зачем..?
– Эвтаназия… – пожала я плечами, разворачиваясь к двери и принимая решение. – «О своих нижних нужно заботиться…»
***
17 марта
Я стояла у его закрытой двери, собираясь силами. Поднеся палец к звонку, я тут же малодушно одернула руку и почти передумала. Внутри на секунду всё сорвалось, и я застонала, сгибаясь от боли пополам.
Я потеряю его сегодня. И я не представляю, как сказать ему об этом. А еще я не знаю, как потом смотреть в его глаза!
И как я без него тоже не знаю…
Но я научусь.
Мне обязательно нужно довести до конца эту ситуацию, несмотря ни на что. Потому что так нельзя…
Я не чувствовала, что даю ему что-то настолько ценное, чтобы иметь право…причинять ему столько… у меня нет даже слов, чтобы назвать это.
Последние две недели – это ужасно… Иррациональная нескончаемая агония…
Я уйду… у него, конечно, тоже будет дроп.
НО КАКАЯ РАЗНИЦА?!
Какая разница, если от моего присутствия он постоянный, а если я уйду это рано или поздно закончится.
Он справится.
Он сильный.
Это не может длиться вечно...
Мы перетерпим и всё.
Глубоко вдохнув, я нажала на кнопку звонка, и Илья открыл дверь. Молча делая шаг назад, он запустил меня внутрь. Когда наши тела сблизились, меня качнуло к нему, но я резко отстранилась, делая еще пару шагов дальше.
Он еще не знает… Но уверена – всё почувствовал!
Я специально не предупредила его, что приду. Потому что он бы сразу почувствовал мой настрой. А я не хотела затягивать нашу казнь.
Словно подтверждая мои мысли, он почти прохрипел:
– Анечка… – и съехал вниз по стене.
Внутренне я заплакала. Поворачиваться к нему не решилась. Голос был послушнее, чем чувства и прозвучал сдержанно и даже тепло:
– Пойдем, нам нужно поговорить.
Он молчал…
Я знала, что он неизбежно последует за мной. Не разуваясь и не снимая пиджак, я прошла на кухню. Звук от моих каблуков в тишине его квартиры звучал так, как будто кто-то вбивает гвозди в паркет на полу.
Остановившись, я развернулась к окну, он не должен видеть моих глаз – мы оба сорвемся. На улице стояло моё такси. Нужно сделать всё быстро…