Это не любовь...

– На востоке я пробовал наркотики… - не глядя на меня вспоминал Женька, ведя машину.
– И пару раз я вмазывался героином. То, что ты описала – радость, эйфория, восторг предвкушение, возвращение домой, отсутствие тревоги и любого беспокойства, умиротворенное блаженство… Героин дает это во время «прихода». Это так охуенно! После этого все кажется ненужным и раздражающим… Как ты потом жила, зная, что есть альтернатива?

– А как ты живешь, попробовав это?

– Я очень часто вспоминаю… иногда мне снится, как я вмазываюсь и это ощущение возвращается! Но я больше… никогда! Это страшно, после того как заканчивается! Каждой дозой ты убиваешь в себе возможность получать удовольствие от жизни! Она становится бесцветной, безвкусной и бессмысленной! Но я помню это ощущение, Ань, и никогда не забуду!

– Я тоже помню удовольствие от своей смерти, и мне тоже оно иногда снится!

– Я хочу умереть ТАК! С этим ощущением… и я хочу в нем там остаться. Хочу этот покой и того, кто дает его!

– Сегодня у тебя будет шанс… Сколько жизней у тебя осталось, мой кот?

– Донашиваю последнюю… - ухмыльнулся он, - да и та уже вся в дырках!

– Прости, котяра! – засмеялась я.
– Штопать я не умею. Но мастер класс по стриптизу я тебе сегодня организую!

– Итак, - попытался он в очередной раз, - куда мы едем?

Засмеявшись и отрицательно качая головой, я закрыла глаза и легла на разложенное сиденье.

– Вези нас к метрополю! – немного вскрыла я карты.

Незаметно я уснула, и когда мы припарковались на освещенной и полупустой стоянке у недостроенной гостиницы Женька, пробегаясь пальцами по ребрам, заставил с воплем меня подскочить.

– Не пищи, ангел смерти! – стебанул он меня.
– Что там дальше с твоей интригой?

Нацепив на Женьку рюкзак и вложив в его руки свернутый в рулончик каремат, я закинула на плечо спальник и молча пошла к недостроенной высотке, моделируя про себя картинку и ощущения, что мы уже с ним наверху. Так как не была уверенна полностью, что нас не остановят сторожа. Ворота на стройку были открыты, и я шагнула внутрь, останавливаясь от того, что догнавший меня Женька перехватил мой локоть и развернул.

– Охренела?
– зашипел на меня он, - туда-то тебе зачем? Нас же в участок упекут до выяснения, если поймают!

– Верь мне! – требовательно шепнула ему я. – И перестань мандражировать, они почувствуют твое беспокойство и пойдут на обход, а так будут мирно бухать в сторожке, - кивнула я ему на сторожевой вагончик, дверь которого была закрыта.

Утянув подальше от фонарей, я увела его на другую сторону архитектурной махины, и не обнаружив лестницы, всунула в его руки спальник, подставляя к неостекленному окну большой деревянный короб, как ступеньку. Немного помучавшись, я очутилась внутри. И через минуту Женька был уже рядом.

– Ну я так понимаю идиотские вопросы типа «а на фига» задавать бесполезно, да? – зло зашептал он.
– Симоненко понесло!

– Не возникай! – шикнула на него я и, достав фонарик, отправилась на поиски лестницы наверх. Я почему-то была уверена, что она здесь была, и через минут пять блужданий ее обнаружила.

– Вперед мой юный друг! – шепотом стебанула я Женьку, подталкивая в спину, - нам на самый вверх!

– Ты обалдела? – зашептал он – тридцать этажей!

– Ты ж у нас собровец, - захихикала я освещая нам путь, - марш броски и всё такое…

– Я БЫВШИЙ собровец! Сейчас я старый, облезлый, больной и не в меру курящий кот… - жаловался он, бодро вышагивая наверх.
– Я должен дома сидеть под одеялом и смотреть телек! И вообще! Что я психически здоровый человек 26 лет отроду делаю в чужом городе на стратегически охраняемом объекте с несовершеннолетней и мало вменяемой девочкой!? – притормозил он.

– Иди-иди… - подтолкнула я его сзади.

Переругиваясь и задыхаясь от нехватки кислорода и усталости, мы наконец-то вылезли на плоскую круглую площадку диаметром метров двадцать и, замерев, уставились на вид города.

– Афигеть… - протянул восхищенно Женька.

– Мхм… - задыхаясь, выдавила из себя я. – А теперь перекур!

Пока Женька, прикурив, любовался видом, стоя на краю крыши, я быстро раскатала каремат и, расстелив на нем спальник, улеглась сверху, разглядывая звездное небо.

Я смотрела вверх, а он вниз. И мне это не понравилось!

– Иди сюда, - позвала я Ожникова, и он, присев у меня в ногах, оперся спиной на мои согнутые в коленях ноги, как на спинку кресла, - посмотри какое небо!

Ласково потянув его за волосы на затылке, я заставила его запрокинуть голову и смотреть на небо.

– Мхм… - восхищенно пробормотал он.

– Дай сигарету, - потребовала я, и он протянул мне пачку, продолжая разглядывать звезды.

Перевернувшись на живот, я отыскала в рюкзаке тетрадку и аккуратно выпотрошила на нее табак. Достав пакетики с травой, я понюхала несколько штук и нашла сладковатый знакомый запах. Стряхнув табак, я собрала пустой сигаретой измельченную марихуану, уплотняя ее тоже, найденной в рюкзачке ручкой, и когда закончила, скрутила кончик сигареты, чтобы травка не высыпалась. Вытащив зубками фильтр, я выкинула его и рассмотрела мой импровизированный косяк.

Для первого раза неплохо! – решила я.

– Зажигалку дай… - Женька уже давно устроился я меня между ног, используя мою попу, как подушку, и не мог видеть всех моих манипуляций.

Вытащив из его протянутой руки зажигалку, я прикурила косяк, втягивая удушливый сладкий дым и задерживая его в легких. Не выдержав, я закашлялась под ехидные хихикания Ожникова.

Сейчас ты у меня похихикаешь! – внутренне ухмыльнулась я и, сделав еще пару затяжек, вылезла из под него, присаживаясь за его спиной и обнимая одной рукой.

– Закрой глаза, - потребовала я, он послушно захлопнул их.

Я поднесла косяк к его губам и он, обхватив кончик сигареты, глубоко затянулся, тут же закашливаясь от неожиданности и от более разъедающего легкие, чем от табака, дыма.

Я ехидно хихикала, пока он прокашливался.

Рывком развернувшись ко мне, Женька вырвал из моих пальцев сигарету и внимательно рассмотрел ее.

– Охренела!?! – поднял он на меня глаза, - ты где взяла, наркоманка недоделанная?

– У тебя… - вызывающе подняла я бровь.
– И хватит тут из себя невинность строить. Я не ради праздной расслабухи, а с четкой целью… - пока он искал слова как позачетнее меня нагнуть, я быстро перевела его в нужную мне плоскость. – А теперь ближе к смерти… Вставай!

Женька поднялся на ноги вслед за мной.

– Ты должен будешь делать всё, что я скажу тебе, как бы странно или страшно это не звучало! – потребовала я.

– С какой такой стати? – на автомате затягиваясь, возмутился он.

– Или мы прямо сейчас уезжаем обратно, и ты никогда не узнаешь, что было запланировано! – сыграла я на его болезненном азарте и любопытстве.
– Но если ты согласишься, то, клянусь, не пожалеешь после.

– Я уже жалею! Свяжешься с тобой… - прошелся он рукой по волосам и затянулся еще раз. – Ладно…