Это не любовь...

Начал рассказывать. Что именно говорил, я не помню, но смысл такой: он не понимает, что с ним происходит, это связанно с тобой, это его выматывает. Он не может отключиться и заниматься чем-нибудь. Бессонница. Потом перешел на описание ощущений физических, и там я уже начала понимать, что попал мой мальчик… Всего не помню, но самое-самое: «Вдохнуть не могу, постоянно ноет в груди. Когда она рядом еще острее» И еще: «Она еще не ушла, а я уже тоскую» Ждал от меня чего-то! Посмеялась я над ним: «Ну, Илан, не тупи… Сам скажи это!». Глазами хлопает… Тридцатник скоро мужику, а он как ребенок, сидит, думает, я ему сейчас Америку открою и панацею выпишу! А я сидела рядом с ним и не знала плакать или смеяться над ситуацией. Влюбился…

11.01.2013

– Когда Вика тебе озвучила, что ты почувствовал?

– Хм… Все в логике психологического приятия смертельного диагноза происходило: шок… бунт, отрицание… злость… безнадега… Минуты за три.

Картинка ментальная: стою у обрыва, рядом Вика… должна помочь. Но вместо этого толкает: «влюбился». Срываюсь: страх, шок… отрицание, злость... Удар об воду… БОЛЬ! Погружение и задыхаюсь, потеря силы… безнадёга… Рывок, поверхность, кислород, вдох… приятие… Приятие и КАЙФ - гештальт закрыт! И боль… Это не лечится…

После этого мог спать…

***

13 ноября

В среду меня обычно забирал Илья, но бывали и исключения. Когда он по какой-то причине не мог приехать, у ворот меня ждал Викин таксист – Эдик.

Сегодня было именно так.

– Привет! – запрыгнула я к нему на переднее сиденье.

– Привет-привет! – заулыбался он, и немного сомневаясь, полюбопытствовал: – А что ты здесь вообще делаешь? Работаешь?

Мхм… – захихикала я про себя. – Работаю над собой и преобразованием школьной системы.

– Можно и так сказать… – кивнула ему я с улыбкой.

Уже через двадцать минут я, поздоровавшись с Лилей на ресепшене, отправилась поприветствовать коллег и начальство.

– Привет, Любимая! – забежала я к Вике.

Не отрываясь от разговора по телефону, она быстренько мне изобразила воздушный поцелуй. Не желая ей мешать, я закрыла дверь и отправилась в своё привычное паломничество по кабинетам.

– Привет, Чеширчик! – втолкнула я обратно, пытавшегося выйти из своей обители, режиссера.

Женька, особо не сопротивляясь, втащил меня внутрь. Легко чмокнув его в губы, я выхватила у него из рук кружку и отпила два глотка до горечи крепкого кофе.

– Гадость! – сморщилась я под его довольную ухмылку. – Как погуляли без нас?

Сдвинув руками на столе его вечную свалку в сторону – все стулья в кабинете были безнадежно завалены «художественным беспорядком» – я уселась, отдавая ему обратно кружку.

– Да как… – пожал он плечами. – Побухали, потусили по клубам и поехали по домам. Кстати! А куда вы слиняли-то?

Куда-куда… улыбнулась я, вспоминая нашу тусовку в «Молекуле»:

– Туда Женечка, куда юношей с нежной психикой еще не пускают… – подколола его я.

– Так в такие места и маленьких дерзючек не пускают! – ущипнув меня за бок, прищурился он. – Колись…

– Вы – коты – такие любопытные создания… – закатила я глаза.

Он нахмурился и резко перевел тему:

– Ты сказала Виктории, что девки тут против тебя военные действия развернули?

– Меня не парит… – отмахнулась я. – Пусть тявкают.

– А Ильюха знает?

Я вспомнила, что так и не рассказала ему, хотя и собиралась. Но всё как-то…

– Нет.

Женька был один из немногих, кто периодически наблюдал наши маленькие прелюдии на троих и, конечно, не мог не догадываться о нашей связи. Но никогда не комментировал и не лез, лишь изредка отпуская скабрезные, но милые шуточки. Естественно без посторонних…

– Он загруженный какой-то в последнее время, – в Женькиных пальцах мелькнула сигарета, через пару секунд я почувствовала запах ментола. – Ваши с Викой приколы?

Потянув на себя его руку, я затянулась дымом и задержала его в легких, как учил Илья. Меня на долю секунды раздвоило и расслабило. Медленно выдохнув дым, я усмехнулась:

– Вы – коты – такие любопытные…

Дверь резко открылась, и Женька рефлекторно дернулся, пытаясь отстраниться, видимо спасая мою честь, но не успел.

В дверях застыли несколько девчонок, и мы тоже замерли.

Увидев его слегка виноватый взгляд, я фыркнула, обняв его на секунду и чмокнув в плечо, спрыгнула со стола.

Нам хорошо так! На такой дистанции и с такой степенью близости! Мы выяснили это с ним и кайфовали… И если у кого какие проблемы с интерпретациями, то это их проблемы!

– До вечера! – подлила я масла в огонь недружелюбных взглядов девчонок, быстро рванув к двери, заставляя разлететься их в стороны и пропустить меня.

Проскочив мимо своей гримерки, я дошла до конца коридора и, постучавшись, приоткрыла дверь фотомастерской.

– Ооо! – Все в сборе! – Всем привет!

Они не стройно, но приветливо поздоровались.

– Чай будешь? – махнула мне кружкой Саша, заваривая себе.

Илья сидел на большом кожаном кресле, закинув верх голову, и лениво покручивался вокруг своей оси. В его руках дымилась кружка кофе.

– Нет, спасибо! – облизалась я. – Я у Ильи Андреевича глоточек украду.

Шагнув к нему ближе, я потянула кружку из его пальцев.

– Горячо… – предупредил он.

– Это хорошо, – подмигнула ему я, согревая еще холодные руки.

Закрыв глаза, он улыбнулся, среагировав на игру со смыслами. Вернув ему кружку, я наклонилась над столом рядом с Сашей, рассматривая фотооттиски с последнего фотосета. Она отмечала фломастером те, фотографии, которые потом пойдут на распечатку.

– Так ты съездишь со мной, Илья? – видимо продолжая начатый до моего появления разговор, спросила Полина.

– Нет, Полина.

– Занят?

– Сложный вопрос, – начал рассуждать Илья. – Я всегда занят чем-то. И освобождая время для чего-то, я всегда просто расставляю приоритеты и делаю выбор между несколькими видами времяпровождения.

– Выбор не в мою пользу?

– Не в твою…

– Ты всегда так усложняешь! – психанула Полина.

Я развернулась.

Было любопытно понаблюдать за ее эмоциями, нацеленными на Арверина.