Это не любовь...
Шрифт:
– Я просто осторожен в «раздаче слонов», – усмехнулся он. – «Мы в ответе за тех, кого приручили»…
– В смысле? – нахмурилась она, не понимая, что он хотел сказать. – Ты о чем?
– Это из «принца»…
– Какого «принца»?
– Ооо…– синхронно протянули мы со смехом.
– Полина… – покачал он головой. – Оставь мне иллюзию твоей образованности – молчи!
– Ты такой хам! – закатила она глаза.
– Спасибо, что сама нашла причину моего отказа, а то я уже голову сломал…
Нервно отшвырнув в сторону журнал, Полина
Облокотившись на спинку его кресла, я ласково ущипнула его за мочку, здороваясь теперь по-настоящему. Повернув голову, он коснулся губами моих пальцев и, закрыв глаза, снова закинул голову на спинку кресла.
– Это тебе,– вытащив из рюкзака несколько сложенных пополам листочков, я положила к нему на колени.
– М? – перехватил он их и с вопросом заглянул мне в глаза.
– Ты просил… – напомнила я ему. – Кусок моей лекции про парадоксы волновой физики. Помнишь, обсуждали?
Это была еще одна «епитимия», наложенная на меня руководителем физической лаборатории: я готовлю ему общеобразовательные лекции для какого-то педагогического конкурса – цена за его голос «против» при голосовании о моём отчислении. Это не сильно напрягало, тем более, что он освободил меня от последней лекции в субботу по физике, и теперь я могла уезжать на работу еще раньше.
– Спасибо, Анечка! – улыбнулся он, и, не удержавшись, поддразнил Полину: – Как прочитаю, подкину Береговой… Пусть просвещается.
Не поворачиваясь, она фыркнула:
– Зачем мне? Я же женщина! Я лучше глянец полистаю…
– Глянцевые женщины…– покачал головой Илья. – Вроде и глаз радует, а читать катастрофически нечего… Скучно.
– Так ты поедешь со мной? – снова развернулась к нему Полина.
Он устало закатил глаза и пробормотал что-то на французском.
– Откуда ты знаешь французский? – я вспомнила, как он часто в порыве страсти выдавал мне что-нибудь эротично-ласкающее своим хрипловатым голосом. Но развивать эту тему в момент наших шалостей…
– Долго жил во Франции, - пожал он плечами. – В семнадцать вернулся с родителями в Россию.
– Расскажешь потом?
– Если ты потом захочешь…
***
16 ноября
Я опаздывала. Илья, наверное, уже минут тридцать ждал меня на КПП. Опаздывать больше, чем на десять минут я не могла просто физически. Меня накрывало классическими симптомами ОКР. Все мысли смешивались, и навязчивый ментальный зуд начинал сводить меня с ума.
Опаздываю! – стучало у меня в мозгах.
И тот факт, что от моего опоздания мир не рухнет, никогда не облегчал мне этих моих навязчивых состояний в виде пунктуальных триппов.
На идею поговорить на эту тему с моим психиатром я тут же махнула рукой: ОКР не лечится, а только купирует психодурью. А дури у меня в организме полно и собственной!
– Подожди! – в очередной раз перехватил меня за руку Сашка. – Поговори со мной.
– Саш! – от раздражения
кровь стукнула мне в голову, снося напрочь контроль, и мне захотелось просто разнести его какой-нибудь жестью, чтобы это прекратилось.Но я взяла себя в руки и процедила:
– Я ОЧЕНЬ опаздываю! Потом…
– КОГДА?! – понесло его. – Ты приедешь к ночи и снова выставишь меня под предлогом «отбоя»! – я попыталась вырваться, но он только крепче сжал мои запястья. – Или снова пойдешь в койку к своему «Ангелу»!
– Да о чем, блять, нам говорить-то?! – всё-таки сорвало меня.
– О нас…
Меня в очередной раз начало сносить от его безнадеги и тоски. А еще от упрямства! И еще я опаздывала…
В голове взорвалось.
ААААА! – прооралась я внутренне.
– Сашка! – отбирая у него из рук, выхваченный у меня еще полчаса назад рюкзак, я пыталась найти слова.
Но, слова были бесполезны. Он хотел слышать только одну вещь. Все остальное превращалась для него в информационный белый шум и просто мой голос.
А мой голос он любил…
Безнадежно покачав головой, я отобрала рюкзак и вылетела из-под арки КПП. Конечно же, он рванул за мной!
– Аня! – перехватил он меня снова, разворачивая к себе.
Мляяя… Сцена при Арверине! – меня затрясло от раздражения.
Ну, хоть не слышит! – оценила я расстояние до машины – метров двадцать…
– Меня человек ждет. – Попыталась я отрезвить его.
– Подождет, блять, твой «человек»! – перешел он на крик.
Если бы это был не Сашка, а кто-нибудь другой, я бы тут же отрезвила его жесткой пощечиной или сказала бы что-нибудь шокирующее и фрустрирующее. Но это был Сашка…
С ним я не чувствовала себя свободной. Его тяжелые чувства ментально связывали меня.
Как же вырваться из этого!?
– Пусти! – рявкнула я, выкручивая свою руку из его захвата.
Он перехватил вторую и уже неосознанно немного выкрутил запястья пытаясь зафиксировать меня.
Сзади хлопнула дверца машины.
– Ничего не будет, понимаешь?! НИ-КОГ-ДА!
– Я люблю тебя!
– Замолчи!
– ПРОСТО ПОСЛУШАЙ МЕНЯ!
– Не хочу ничего слышать! – скрутило меня. – Не надо мне этого говорить!
Меня трясло от его эмоций. И тошнило. И накрывало волнами тупой боли где-то в районе солнечного сплетения. Я судорожно пыталась вырвать свои руки, загибаясь под его отчаянным и пронзительным взглядом.
– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я, сгибаясь пополам и чувствуя, как в запале он еще сильнее выкручивает мои руки.
Спиной я почувствовала подошедшего сзади Илью и его руки легли на мои запястья поверх Сашкиных. Он потянул их на себя, не позволяя тому больше выкручивать их.
– Ты делаешь ей больно, – раздался его уверенный и спокойный голос. – Если намеренно, то я отпущу, и можешь продолжить.
Сашка замер, поднимая глаза на Илью, и тут же ослабил хватку. Его плечи опустились, на лице появилась горькая неуверенная усмешка: