Это (не) твой ребенок
Шрифт:
Сам он до конца не осознавал, что делать дальше.
Это чудо с распахнутыми глазами и ее разгневанный брат поставили его в положение человека, который вынужден принимать решительные шаги.
— Ничего не бойся. Побудешь у меня, пока он не успокоится.
Борис, уже садясь в такси, бросил Красницкому:
— Я тебе этого не прощу, — он захлопнул дверцу машины, не оставив другу возможности возразить…
Глава 5
Прошло уже более полугода со дня безобразной сцены, послужившей поводом для ссоры. Оставив Марину в своей
Между ними наладились простые дружеские отношения. Павел никак не мог переступить барьер в виде десятилетней разницы в возрасте. А Марина видела в нем защитника, но никак не обожателя. Хотя в своих мечтах она все же представляла, что когда-нибудь Красницкий обратит на нее внимание и заметит, что он ей очень нравится.
Борис не шел на контакт ни с Павлом, ни с сестрой. Он на следующий же день после инцидента в ночном клубе уволился с предприятия друга. Всяческие попытки Марины помириться с братом оканчивались очередным выбросом браных слов в ее адрес.
Любящий брат оказался деспотом, скрывающим под маской нежности и заботы черты ревнивого собственника. По сути он ничем не отличался от ревнивца-отца, безумно любящего дочь и не допускающего мысли, что к его чаду прикоснется какой-то мужчина. Единственное, чего он еще не выплеснул в адрес сестренки, это зловещее «Прокляну!».
Павел со своей стороны несколько раз пытался поговорить с Борисом. Он не узнавал друга. Вместо покладистого и общительного человека он превратился в тупого и агрессивного мужлана, не желающего ничего слышать.
Чтобы не стать причиной еще большего раздора между братом и сестрой, Красницкий отступился. Пусть все идет своим чередом. Правда, старался как можно реже бывать у Марины. Ему было тяжело видеть, как она страдает.
Отчасти Павел считал себя виновником ссоры. Не вступившись тогда за Маняшу, он бы не вызвал вспышку гнева у Бориса. И, как знать, наверняка они бы быстро помирились.
Борису было нелегко смириться со случившимся. Но принять и отпустить ситуацию он не мог. Слишком больно было осознавать двойное предательство. Мучили сомнения в правильности своего поведения. Однако и пойти на попятный считал ниже своего достоинства.
Все разрешилось неожиданно.
Маринка поздно вечером возвращалась от подружки. Вместе готовились к сессии. Хотелось одного — завалиться поскорее в постельку и отдохнуть от постоянной зубрежки.
Неожиданно девушка почувствовала сильный толчок в спину. Пробегающий парень на ходу выхватил у нее сумочку. Марина даже охнуть не успела. Поднимаясь, она с ужасом увидела второго бегущего мужчину. На ходу он хрипло бросил: «Все в порядке?». И пронесся мимо, стараясь догнать налетчика. Что-то слишком знакомое было в его широких плечах. Хриплый голос также был удивительно родным.
— Боря! — преследователь не оглянулся. Он настиг-таки хулигана, и уже схватил его за грудки. Это был мальчишка лет шестнадцати. Рука преследователя, размахнувшаяся для жесткого удара, застыла в воздухе.
— Сумку! — прохрипел Борис. Это был он. Получив похищенную сумочку, он толкнул паренька: —
Благодари Бога, что мал. А то бы… Не договорив, резко развернулся и подошел к ошарашенной Марине.— Почему одна так поздно? — вопрос прозвучал грубо, но с теплыми нотками заботы. — Что ж твой-то не оберегает? Или бросил уже?
— Боря… о чем ты? Как ты здесь? — мелькнула догадка, что встреча не совсем случайна. — Неужели следит? Конечно, иначе и быть не могло. Это не случайность.
— Да так, мимо шел, — небрежно бросил он. — Пойдем, провожу. Павел-то дома? — В скупых фразах было все: и забота о младшей сестре, и ревность к Павлу, и желание преодолеть бездну отчуждения.
Маринка схватила брата за руку:
— Боря, выслушай меня. Мы не живем вместе! И никогда не жили. Как ты мог подумать? Павел заботится обо мне по-братски… как ты. И не думай ничего дурного. Он видит во мне только обиженную брошенную девчонку.
— Правда? — все еще хмуро спросил Борис. Темнота скрывала наполнившиеся слезами глаза. Он нежно обнял сестренку: — Прости меня, дурака. Я уж думал…
— Если бы ты думал, — уже назидательно вычитывала Маняша, — то заметил бы, что Павел серьезный, мудрый и благородный человек. К тому же, — твой друг.
— Бывший, — прозвучало с признаком глубокого сожаления.
— Только ты сам во всем виноват. И я… тоже. А знаешь, пойдем я тебя чаем напою.
— А Павел?
— Так ведь он на дачу сразу переехал. Здесь бывает редко. Продуктами снабжает и так, если что надо.
— Ты ничего не скрываешь? — недоверие не отступало.
— Скрываю. Я … люблю его. Только он этого не замечает.
— Но его слова. Там, в клубе?
— Он просто испугался, что ты меня обидишь. Вам бы помириться.
— И как ты это себе представляешь?
— Да очень просто. Признайся в своей несдержанности и… прости, но глупости.
— Ладно, пойдем чаевничать. Видно будет. У тебя все хорошо? Как в университете?
— Все нормально. Вот только ссора наша затянулась. Это было мучительно для всех нас.
Уже сидя за чаем с пирожными, которые Борис купил по пути, он осторожно спросил:
— Маняша, ты правда его любишь?
Она вздохнула:
— Да, но безответно.
— Значит, страдаешь?
— Некогда мне страдать. Сессия, — Маняша грустно улыбнулась. Не стоит рассказывать даже брату, такому родному и близкому, сколько бессонных ночей провела она из-за своих страданий. Да и чем он может помочь?
— Помиритесь, Боря. Я тебя очень прошу. Хотя бы в благодарность за то, что он взял на себя ответственность за мое существование… без тебя. — Маринка заглянула в глаза брату. Устоять перед этим милым и родным существом не было никаких сил:
— Я попробую. Ради тебя.
— Только, пожалуйста, без упоминания обо мне. Ладно?
— Не беспокойся. Поздно уже. Тебе отдохнуть надо. Я, пожалуй, пойду. Может, ты со мной?
— Боренька, это будет выглядеть, как бегство. Я так не могу. Объяснись с Павлом. Потом я вернусь домой.
— Ты права. Взрослая совсем стала, рассудительная, — в глазах любовь и гордость за сестренку.
Мужской разговор состоялся на следующий день. Борис, не откладывая, пришел в офис. Без лишних слов извинился перед другом за свою горячность: