Это всё из-за тебя

16

Ради нее. Себя. И возможно нас. Кирилл Сомов

Две недели гоняю на эти гонки не только ради своего удовольствия, но и тех эмоций, что выдает Аня. Она кайфует. Ловит эти же вибрации, что и я. Загорается. Меня вставляет. Я впору кайфую рядом с ней. Она, блять, такая, что лучше не придумаешь. Одна.

После объявления нашей дружбы я, как монах-еретик, обхожусь исключительно дрочеством. Не подпускаю к себе никого и сам не нападаю. Не могу. Чисто физически и эмоционально. Чувствую, что не то. Хоть и звание друга в нашей истории – нездоровая херь. Френдзона, мать его. Если вам когда-нибудь предложит дружбу девушка, в которую вы влюблены, не ведитесь на эту хрень. А блять, просто нахрапом забирайте себе, ибо во френдзоне можно проторчать еще долгое время.

Я же, блять, готовый к тому, что с Бурцевой легко не будет. С каждым разом прощупываю почву. Точнее, постепенно наглею. Аня подпускает ближе. Контакт уже теснее. Подпускает положить руки на плечи, коленку и даже талию. Переплести наши пальцы и крепко обнять. А когда я выигрываю в гонки, и Аня прямиком бежит в мои объятия, увиваясь своими ножками вокруг меня, я дурею от счастья. Уношусь в космос, когда она гордится мной. Грудь распирает такая важность, что твоя девочка тобой гордится. Сердце заходится в унисон, кровь вскипает в венах. Кислорода настолько мало, что ребра готовы разорваться в щепки. Это, блять, эйфория. Это гребаный серотонин с окситоцином. Это, блять, любовь.

Крайняя тренировка проходит запредельно нервно. Не только из-за Ремешкова, который всех собак спускает на всех, включая нас самих, но и из-за того, что сегодня в академии я не пересекаюсь с Бурцевой. Меня это калит и вызывает тремор. Мне нужно её видеть. Хоть краешком глаза. Но, блять, видеть.

Выходим командой на построение. Мне плевать на гимн и прочее. Взглядом веду по рядам. Выдыхаю и улыбаюсь, как кретин, когда пересекаемся взглядами. Ради неё должен выиграть. Она поддерживает. Смотрит с волнением. Меня это будоражит. То, что волнуется. То, что переживает за меня. За меня, черт возьми. Это приятно и чертовски важно. Аверина как всегда появляется эффектно, не оставляя себя не замеченной. Сиськи и все остальное настолько открытое и доступное, что смотрится пошло и блять, не вставляет. Трахнуть без эмоций? Да. Но что-то серьезнее, увы, не того поля ягода. Её доступность вызывает смех, когда закрытость Бурцевой вызывает целый тайфун эмоций в моем мозгу, теле и члене. Необъяснимые процессы. Я её хочу. Всегда. С ней он всегда во всеоружии. Стояком. Да я и не парюсь уже. Похуй. Только так можно держаться трезвенником, а то и с катушек слететь можно.

Отыгрываю периоды на масштабных эмоциях. Ребята не подводят по скорости, но и с соперником было приятно играть. Хоть мы и опять натянули их. Приятная победа. Особенно приятно, когда Бурцева вместе со всеми скандирует мою фамилию, а затем ей кто-то подсовывает флаг с моим изображением. Она встает и за ней все подрываются. Вытягивает руки над головой и машет им. Я, блять, залипаю и охреневаю посередине периода, чуть не пропуская мяч в нашу корзину. Но, блять, это зрелище стоит того. Новая моя девочка. Новые эмоции. Живая. Моя. Моя. Хочется в этот момент к ней взлететь и поцеловать. Она красивая, нежная и такая охуенная, что меня вставляет. Хочу к ней. Набираю еще больше скорости, чем довожу парней до предела. И мы вытягиваем игру с таким капитальным разьебом, что Ремешкову в радость. Мне в кайф от Аниных эмоции, а проигравшие голосят как обсосанные птенцы. Парни наваливаются гурьбой на меня. Обнимаемся по-мужски. Скачем как сайгаки по площадке. Но это неумолимая радость. Сезон в завершенке. Кубок наш. Тело бомбит нещадными импульсами. Пожимаем руки и расходимся с соперниками. Уходим на третий этаж в раздевалку. Там обсуждаем. Я мимолетно поддерживаю. Гоняю тупо на своих мыслях.

Форму в сумку.

Полотенце с собой.

Душ.

И Аня.

Всё, что сейчас нужно для полноценного счастья. Она гордится мной. Эту фразу подтверждаю из раза в раз. Не то, чтобы мной не гордились. Да и я сам всегда к этому стремился. Но сейчас хочется еще больше стремиться. Еще лучше. Еще сильнее. Планку завышаю. Ставку поднимаю. Ради неё. Для неё хочется быть лучшим. Хочется, чтобы так же гордилась. Так же любила.

Пока не ощущаю на своей спине руки. Охуеваю. Понимаю, что Аня вряд ли бы на это решилась. Разворачиваюсь.

– Ты что, блять, тут забыла? – рычу на Аверину.

– Я соскучилась, – трется своими сиськами Аверина. Её даже вода не смущает. – Ты долго не приезжал. – опускается на колени и руками обхватывает член. Сука! Инстинкты реагируют. Он встает. Природа, мать её. Только вот внутри не ёкает. Не отзывается.

Наклоняется и почти обхватывает головку члена губами. Сдергиваю ее руки. Отшатываюсь назад. Хватаю полотенце и обвязываю вокруг бедер. Выталкиваю эту дрянь с кабинки и за пределы раздевалки.

– Научись ценить себя. Ты ж нормальная девчонка, Алин, – уже спокойнее говорю. – А то так и придется всю жизнь в подстилках провести.

– Ты её выбрал, да? – сбрасывая мои руки с плеч, отшатывается. – То есть она теперь на первом месте?! – глухо произносит, задавливая внутри слезы, но не получается. Они всё равно скатываются. Знаю, проходил такое состояние у сестры. – Эту убогую серую мышь выбрал. – срывается на крик Аверина и меня переключает. Резко и злостно. Никогда никому не позволял оскорблять Аню. Сам мог в далеком прошлом обидеть, но другим глотку разорву.

Хватаю её за плечи и придавливаю к холодной стене.

– Она всегда была на первом месте. Да, я её выбрал. И всегда буду выбирать. С тобой у нас был только мимолетный секс. Большего я тебе не обещал. Мне жаль, если ты вообразила меня в роли своего парня и придумала себе, что у нас что-то есть. – ору на неё громко, чтобы дошло. Пусть считает козлом, но по факту все ей раскидал.

– То есть это я целовала тебя на её глазах… Это я приезжала к тебе в три ночи, чтобы себя же оттрахать, да?! И это я себе все придумала. Сама виновата, получается! А ты весь такой белый и пушистый?! – взрывается сквозь слезы. – Ты еще пожалеешь о своем решении, Сомов! – смахивая слезы по щекам, горячится Алина. Разворачивается и уходит к лестничному пролету, но останавливается на полпути и выкрикивает громко. – Ты еще пожалеешь!

Настроение падает из-за Алины и всей этой ситуации. Я, конечно, не мудак и девчонок никогда не использую, но с Алиной все вышло из-под контроля. Я ничего не обещал. Да, секс и ничего большего. Двойное удовольствие, но никогда не заикался, что мы пара. Сейчас главное, чтобы это не дошло до Ани. Знаю, её это будет парить, хоть и по сути это моё прошлое, когда мы вообще еще и толком друзьями не были. Каждый имел право на все. Но почему-то меня это волнует. И знаю, что её волновать будет, как и гребаный Костя на её территории.

Наконец-то заканчиваю с душем уже без всяких происшествий. Обдумываю, как дальше поступить. И самое верное решение – всё рассказать Ане. Это единственный выход, чтобы недодумала сама или поверила Авериной. Но то, что я вижу по приходу в душ на экране мобильника, ставит меня в жесткий шок. Я охуеваю. Еще какой-то час назад я был самым счастливым. Сейчас же плещусь где-то на дне.

Анна Бурцева: Не пиши мне, не звони. И больше не приезжай. Забудь всё, что между нами было.

Перечитываю снова и снова. И нет, я не дебил. Слова складываются правильно. Зрение тоже не подводит. Набираю. Недоступно. И так, пока не выхожу из академии с её курткой. Дождь, сука, стеной льет. Вместе со мной душу выворачивает. Как будто предсказывает, что блять, наступает эта полоса, когда все хуево и нужно лишь переждать. Раз десять набираю, пока выруливаю с парковки.

Кирилл Сомов: Аня дома? Пишу её сестре.

Полина Бурцева: Нет. Она сказала, что задержится в академии, и ты её привезешь. Сразу же отвечает.