Этрусское зеркало

–  Ну чисто волк!
– поймала его взгляд Алиса.
– Так ты меня испепелишь, пожалуй, своими взглядами. Может, я пойду?

–  Нет!

Глеб принялся сбивчиво объясняться ей в любви, говорить что-то о неповторимой, единственной в жизни встрече, о страсти, которой он никогда раньше не испытывал, о той запредельной, невыносимой близости с Алисой, которой нет и не будет у него ни с какой другой женщиной. Она слушала рассеянно, как кошка, лениво прикрывая свои блестящие, прозрачные глаза.

–  В самом деле, Глеб? Ты все это чувствуешь? Я бы тоже хотела…

Он, обмирая от желания, целовал ее колени, а она гладила его рукой по голове, как маленького мальчика, вздыхала о чем-то своем. У нее появился свой мир, куда она не допускала Глеба. А может, он был всегда. Только Глеб, ослепленный любовью, его не видел.

В тот день, проводив Алису и оставшись один, Глеб Конарев ощутил себя человеком, у которого отбирают самое дорогое. Словно пришел злой, сильный великан и разрушает его мечты - беспощадно, весело и с азартом. Этот великан… сокрушает горы и моря, он все может, он… даже не замечает Глеба, как не замечает мурашек, ползающих в траве под его могучими ногами. У великана - пещеры, полные сокровищ, а у Глеба что? У великана - слуги, готовые выполнить любое его требование. У великана…

Глеб поразился своей малости и ничтожности, своей слабости, беспомощности перед великаном. Тот легко достигал вещей, о которых Глеб не мог и помыслить. Великан играючи щелкал пальцами, творя чудеса одно за другим. Он забавлялся. Он дразнил Глеба и смеялся над ним, погружая молодого человека в отчаяние.

–  Есть ли выход?
– спрашивал себя Глеб.

Он нашел единственное свое неоспоримое преимущество - великан был стар и некрасив, как любое чудовище, а Глеб - молод и хорош собой. У него есть шанс, который стоит использовать.

Судьба сыграла с Глебом дурную шутку, расколов мир на две части - ту, где великана еще не было, и ту, где он уже появился. Той самой злосчастной ночью, когда ничего не подозревающие Алиса и Глеб ехали в полупустом троллейбусе… Вот так и происходят в жизни роковые совпадения - случайности, которые на самом деле давным-давно предопределены. Кем? Чем? Загадка… которую Глеб тоже был бы не прочь разгадать.

После той ночи Алису как подменили. Она словно с цепи сорвалась, кинувшись в разверстые врата… ада, рая? Глеб не знал. Его житейская философия не простиралась так далеко. Он кинулся за девушкой, не особо задумываясь, куда может привести кривая дорожка. А то, что она таки кривая, молодой человек почувствовал сразу, как только сделал первый шаг.

Алиса, похоже, вовсе потеряла ориентиры. Она шла вперед, как безумный слепец к краю пропасти. Ее несло в лодке без весел и паруса, где единственный кормчий - жажда непознанного.

Однажды вечером Глеб устроил в снятой им квартире романтический ужин на двоих - пожарил курицу, нарезал салат, открыл бутылку красного вина. На столе горела толстая витая свеча. Алиса сидела напротив, такая же, как прежде, немного возбужденная, загадочная.

–  А может быть, ничего не было?
– вдруг сказал Глеб, беря ее руки в свои.
– Может, мы с тобой все это выдумали? И ту ночь, и…

–  Молчи, - одними губами вымолвила девушка, заливаясь румянцем гнева.
– У ночи есть дочери… три мойры, фаты или парки. Они прядут нити судьбы, и спорить с ними бесполезно. Знаешь, как их зовут? Клото, Лахесис и Атропос - «неотвратимая». Последняя - самая страшная из этих божественных прях… она обрезает нить жизни…

Глаза Алисы наполнились слезами, тогда как губы продолжали улыбаться.

–  Но это же сказки… - робко возразил Глеб.

–  Молчи, - повторила девушка.
– Слушай… Недавно мне приснился сон: три безликие серые тени сидят втроем… в углу моей комнаты; одна держит что-то наподобие веретена, другая - какой-то свиток, а третья… сверкающий нож! Она отвратительно смеется, взмахивает ножом…

Глеб наклонился и закрыл ее рот поцелуем. У Алисы слишком болезненное воображение, она может возомнить бог знает что и сама потом поверить в это. Они долго целовались, пока Алиса не отвлеклась от страшных мыслей.

–  Поедешь со мной на стройку?
– в очередной раз спросил Глеб.
– Снимем домик в деревне… будем ходить по утрам на речку купаться. А?

По лицу девушки пробежала тень разочарования.

–  Опять ты за свое?
– рассердилась она.
– Мне пора идти. Проводи меня.

Он молча смотрел, как она надевает на свои красивые ноги босоножки из множества кожаных ремешков.

До Медведкова они добирались в полном молчании. Алиса подчеркнуто старалась не встречаться с Глебом глазами. У подъезда она уклонилась от поцелуя, кивнула ему на прощание и скрылась за дверью.

Весь следующий день Глеб ждал звонка от нее, но Алиса так и не позвонила. Он тоже решил не звонить. К вечеру, ненавидя и презирая себя, Глеб отправился к модельному агентству. Если Алиса там, он хотя бы проводит ее - издалека, не приближаясь, - убедится, что с ней все в порядке.

Он облюбовал для себя местечко в проходе между домами, где по вечерам лежала густая, плотная тень. Отсюда прекрасно были видны двери агентства. Глеб приготовился терпеливо ждать, но Алиса вышла подозрительно рано - и не одна, а с мужчиной. Они сели в темную иномарку и укатили.

Глеб, не раздумывая, бросился ловить такси. Хорошо, что он взял с собой деньги - будет чем заплатить водителю. Ему повезло. Первая же машина приветливо распахнула дверцу: круглолицый улыбчивый паренек-шофер согласился ехать вслед за иномаркой.

–  Там моя девушка, - задыхаясь от волнения, выпалил Глеб.

–  Понял, братан, - кивнул водитель.
– Догоним.

Они легко нашли иномарку в потоке автомобилей.

–  «Рено», - усмехнулся паренек.
– Не бойся, не уйдет!

Через сорок минут они поняли, что иномарка направляется к выезду из города.

–  На Ярославку шурует, - обернулся водитель, блеснул в темноте зубами.
– Поедем за ним?

–  Если денег не хватит, заедем потом ко мне, я доплачу, - умоляюще сказал Глеб.

–  Ладно, - кивнул паренек.
– Хочешь посмотреть, с кем она? Дело святое… Как зовут девушку?

–  Алиса…

–  Красивое имя.

Паренек замолчал, стараясь в темноте не упустить «Рено». Они мчались по загородному шоссе. Встречные автомобили слепили фарами. Глеб так разволновался, что не мог толком следить за дорожными указателями - глаза застилала мутная пелена. Таксист сворачивал, чертыхался, ворчал недовольно себе под нос, но не отставал от «Рено»: его захватил азарт погони.