Этрусское зеркало

–  Тогда это Геннадий, - настаивала Ева.
– У него, надеюсь, достаточно денег?

–  Достаточно. Хотя, поговаривают, деньги не его, а господина Фарбина, у которого он служит.

–  Мало ли!
– не сдавалась Ева.
– Ты проверь.

Смирнов согласно кивнул. Разумеется, он проверит. Ева иногда дает толковые советы.

–  Агентство имеет отношение к исчезновению Алисы Данилиной? Как ты чувствуешь?

Она развела руками:

–  Трудно сказать… Алиса проходит там обучение, если верить секретарше. Возможно, с кем-то познакомилась, завязала дружбу… Не знаю. Вариантов много.

Они замолчали, обдумывая сказанное. Через приоткрытое окно в комнату проникал запах дождя.

–  Знаешь, кого я встретил сегодня ночью?

– вдруг сказал Всеслав.
– Глеба Конарева. Вот уж чего не ожидал! Жизнь порой такие штуки выкидывает, нарочно не придумаешь.

–  Где?!
– ахнула Ева.
– Это ты с ним подрался?

Сыщик решил опустить подробности ночного инцидента: не хотел пугать Еву.

–  Не важно, - отмахнулся он.
– Главное, мне удалось поговорить с Конаревым. Он поведал мне одну историю…

Смирнов говорил, а Ева слушала - сопоставляя историю Глеба с записками Алисы. Кажется, речь идет об одном и том же случае!

–  Вероятно, после этого и начались изменения в отношениях между Алисой и Глебом, между Алисой и ее близкими… - задумчиво произнесла она.
– Девушку можно понять. Но кто был тот человек, таинственный и роковой спаситель? Глеб не сказал?

Всеслав отрицательно покачал головой:

–  Он вообще многое скрывает. Мне пришлось делать вид, что я догадываюсь, о ком и о чем идет речь, иначе Глеб и рта бы не раскрыл. Он необычайно замкнут, внутренне напряжен и насторожен. Любой неловкий жест, невзначай вылетевшее слово могут спугнуть его, и тогда он полностью закроется. Складывается впечатление, что он решился на какой-то непоправимый, ужасный поступок…

Смирнов тоже недоговаривал. Он не любил опережать события. Пока обстоятельства дела не сложились четко и ясно в его уме, пока каждая второстепенная и кажущаяся незначительной деталь гармонично не вписалась в общую картину, до тех пор он предпочитал оставаться в области недомолвок и предположений. Во всяком случае, его заблуждение не повлечет за собой заблуждений другого ума - например, Евы.

–  Глеб не знает, где Алиса?
– спросила она.

–  Судя по его поведению, нет. Он сказал, что тоже разыскивает ее.

–  Ты ему веришь?

–  А что мне остается?
– вздохнул сыщик.
– Нужно хотя бы притворяться, что верю. Я был в его квартире, которую он снимает в Москве… скорее всего, для интимных встреч. Алисы там не оказалось. Причем Глеб сам привел меня туда.

–  Не понимаю…

–  Знаешь, какой вопрос мне больше всего хотелось задать этому парню? Почему он вдруг сорвался со стройки, бросил работу и понесся сломя голову неизвестно куда? Что его заставило так поступить?

–  Неожиданное известие, - предположила Ева.

–  Какое? От кого, каким образом он получил его? Мобильника у него нет, писем и телеграмм ему не приходило; по общему телефону на стройке Глебу не звонили. Как он мог о чем-то узнать? Во сне приснилось?

–  Ну… сказал кто-нибудь. Приехал и сказал. Допускаешь?

–  Весьма приблизительно. Допустить, в принципе, можно все что угодно. Но кто, скажи мне, настолько близок Глебу, чтобы знать его домик в Васильках? Даже его мама и друг Николай не имели понятия, где он работает, а тем более - живет. Все личное Конарев ни с кем не делил.

–  Могли на стройку приехать, узнать, - возразила Ева и тут же отрицательно качнула головой: - Нет! Тогда бы бригадир или кто-то из работяг обязательно увидели бы. А они сами в недоумении, куда и зачем уехал Конарев.

–  Вот именно.

–  Кстати… а почему Глеб продолжал жить в общаге, если все равно снимал квартиру?

–  Я над этим думал, - ответил Смирнов.
– Тут более-менее ясно: Алиса не из тех девушек, что будут комфортно себя чувствовать у всех на глазах. Общежитие - не ее среда. Квартиру Глеб снял для встреч, причем недавно и, скорее всего, на небольшой срок. За нее ведь платить надо.

–  Да, пожалуй… У меня из головы не идет тот человек, - призналась Ева.
– Кто он?

–  Есть догадки, - уклончиво сказал Всеслав.

И вдруг в его сознании вновь всплыло модельное агентство «Авгур» - недостающее звено в длинной и запутанной цепи рассуждений.

***

Геннадий поднялся, шатаясь, - коньяк подействовал на тело, а ум оставил трезвым. Координация движений нарушилась, душевного же облегчения так и не наступило.

«Дьявол забери всю эту проклятую мазню!
– с ненавистью подумал он, глядя, как Фарбин любуется картиной.
– Босс обмана не простит, разделается со мной хладнокровно и жестоко. Бежать, что ли? Скрыться? Достанут… Альберт только с виду немощный, неизлечимо больной человек - на самом деле он отлит из стали, и рука у него еще твердая. Если он догадается… пощады не будет!»

Шедько делал свою карьеру в тени гениального и несгибаемого господина Фарбина - бизнесмена «от бога», как о нем говорили, - день за днем, год за годом ожидая смерти босса, у которого не было наследников. Геннадий плюнул на все - на собственные амбиции, на друзей, на личную жизнь; он превратился в адъютанта, секретаря, «шестерку» Альберта Демидовича - на лету ловил каждое его слово, предупреждал каждое его желание.

Нельзя сказать, чтобы Фарбин не ценил Геннадия, но вожделенной близости между ними не возникало. Альберт Демидович вообще никого к себе не приближал - ни женщин, ни мужчин, ни сотрудников, ни партнеров, ни родственников. Он был островом, окруженным океанскими течениями, - сам по себе, коралловый риф среди бушующих волн. У Фарбина при его серьезных проблемах со здоровьем даже не было постоянного лечащего врача, которому бы он доверял и к советам которого бы прислушивался.

Шедько не скоро понял, что тесные деловые отношения - это все, на что он может рассчитывать. Но отступать было поздно - отравленный шип желания завладеть чужими богатствами слишком глубоко проник в его сердце, заразил кровь и полностью подчинил себе Геннадия. Один бог знает, чего ему стоило скрывать свои истинные намерения и прикидываться этаким «трудоголиком», благодарным учеником, беззаветным последователем, увлеченным деловой игрой Мастера. Постепенно господин Шедько сосредоточил в своих руках большинство нитей управления бизнесом Фарбина, стараясь приобрести статус незаменимого человека. В награду за преданное служение он стал теневым вице-премьером разветвленной империи босса, его ближайшим доверенным лицом. Денег на его банковских счетах прибавилось, но это были капли в море по сравнению с состоянием Альберта Демидовича.

Поначалу Геннадий тешил себя надеждами, что болезнь подточит силы хозяина, и бразды правления полностью перейдут к нему. Однако время шло, а господин Фарбин продолжал жить. «Вице-премьер» тайно посетил двух столичных светил медицины, консультируясь по поводу болезни Фарбина, и получил самые неутешительные для больного прогнозы. Разумеется, имя не называлось: речь шла о возможном течении и развитии подобного недуга. Окрыленный, господин Шедько с рвением погрузился в работу, незаметно наблюдая за боссом. Любое проявление у того физической слабости - будь то бледность лица, отсутствие аппетита, понижение активности или усталый вид - возвращало Геннадию надежду. Но она таяла, лишь только Фарбин, превозмогая свою хворь, становился прежним: неутомимым, жестким и деловитым. Он будто взял собственную судьбу за горло и не собирался отпускать. Или это судьба спасовала перед ним?