Этрусское зеркало

Сыщик последовал его примеру - диванное сиденье плавно спружинило, приняло удобную форму. От горящих дров шел сухой березовый запах. Языки пламени багрово отражались на поверхности квадратного столика с массивными ножками в виде львиных лап. На столике стоял фигурный кувшин, изображающий двуглавую птицу; на серебряном подносе - стаканы из толстого цветного стекла. Рядом - хрустальный графин с темной буровато-зеленой жидкостью.

–  По законам гостеприимства я должен предложить вам выпить, - улыбнулся хозяин.
– Что предпочитаете? В этом кувшине превосходное красное вино. Или лучше коньяк?

–  Пожалуй, вино.

–  Кстати, как прикажете вас величать?

–  Всеслав Смирнов.

–  О-о! Красивое имя, - произнес хозяин, поднимая стакан.
– За вас!

Вино действительно оказалось выше всяких похвал - густое, терпкое, с тонким ароматом черного винограда.

–  Полагаю, это последняя работа Саввы Рогожина?
– спросил Всеслав, показывая на расписанные стены.

–  Не совсем… Но вы почти угадали. Не думал найти в вас ценителя таланта господина Рогожина! Вы меня приятно удивили.

Надо было отдать должное его выдержке - он до сих пор не спросил, чего, собственно, хочет от него частный сыщик Всеслав Смирнов.

–  Простите за нескромный вопрос. Вы заплатили художнику за работу?
– спросил Всеслав.

По лицу хозяина дома промелькнула легкая тень.

–  Не успел, к сожалению. Савва внезапно умер… Вы, наверное, знаете. Он выполнял для меня еще один заказ, кое-что доделывал… Я должен был рассчитаться с ним через пару дней.
– Он помолчал.
– Выходит, я задолжал покойнику. А вы что, душеприказчик господина Рогожина?

–  Вроде того, - без улыбки ответил сыщик.
– Он не покончил с собой. Его убили.

Воцарилось молчание.

–  Так вы… меня подозреваете?
– наконец справился с замешательством хозяин дома.
– Думаете, я убил Савву, чтобы не платить ему за работу? Помилуйте, это просто смешно! Такая сумма при моих доходах… ничего не стоит. Тем более чтобы покушаться из-за нее на чью-то жизнь.

–  Подозревать - моя профессия, - ушел от ответа сыщик.

–  Если хотите, я постарался исправить эту… ситуацию, полностью взяв на себя финансовое обеспечение похорон художника. Я выхлопотал для него место на закрытом кладбище, где он мечтал лежать рядом со своей дальней родственницей… э-э… Прасковьей Рогожиной, кажется. Поверьте, это стоило немалых средств. А с чего вы взяли, что смерть Саввы не была самоубийством?

–  Расскажите мне все о ваших взаимоотношениях с Рогожиным, - попросил Всеслав.
– И тогда я, в свою очередь, удовлетворю ваше любопытство, господин Фарбин.

Губы хозяина дома едва заметно дрогнули.

–  Так вы знаете, кто я?
– без выражения сказал он.
– Здесь я живу под другим именем. Хотя понятно… вы же сыщик! Да… обрести покой - дело нелегкое.
– Фарбин вздохнул.
– Желаете услышать историю моего знакомства с Саввой? Что ж, я пойду вам навстречу. Возможно, мы оба окажемся полезны друг другу. Чем черт не шутит?

И он принялся рассказывать. Пока Фарбин говорил, Всеслав изучал его внешность, жесты, манеру излагать свои мысли. Этот человек вызывал у него интерес.

Альберт Демидович был среднего роста, худощавого телосложения, с правильными, но жесткими чертами лица. Его волосы, тронутые сединой, были коротко подстрижены, серые глаза отливали стальным блеском, смотрели прямо, решительно. Он мало жестикулировал, держался холодно-сдержанно, ничем не выдавая своих истинных чувств - ни взглядом, ни мимикой, ни голосом. Это был мужчина пятидесяти семи лет, выглядевший значительно моложе - умный, сильный, уверенный в себе, повидавший многое и закаленный жизнью. Он ничего не боялся, и получить его содействие можно было только по его собственному согласию.

С Рогожиным господин Фарбин познакомился случайно - их объединила любовь к культуре загадочной древней Этрурии.

–  Знаете, почему мне близок дух этого исчезнувшего народа? Этруски были полны жизни, но понимали, что обречены, - признался Альберт Демидович.
– И готовились к тому, что неизбежно наступит. Они знали, что срок их существования на земле подходит к концу, а потом… Вы знаете, что будет потом?
– спросил он у Смирнова.

Тот в недоумении развел руками. Честно говоря, его это не очень интересовало.

–  Вам не понять, каково это - жить, ощущая шепот смерти у самого уха, чувствуя погребальный шелест ее одежд… Это все равно как оказаться в камере смертников, когда за тобой могут прийти в любую минуту!
– Фарбин осекся, замолчал. Он взял себя в руки и продолжал уже совершенно другим тоном: - В общем, мы с Рогожиным нашли общий язык. Он чувствовал себя чужим в этом мире… а я… тяжело болен. Моя болезнь коварна и почти не поддается лечению. Впрочем, зачем вам эти подробности? Простите… - Хозяин дома посмотрел на часы.
– Мне пора пить травяной отвар. Вам не предлагаю - горькая, невкусная штука. Но лечит.

Он налил себе из графина бурую жидкость, проглотил одним большим глотком, слегка поморщился.

–  Устроить выставку «Этрусские тайны» - ваша идея?
– спросил Смирнов.

–  Моя. Я хотел, чтобы с творчеством Саввы познакомились другие люди.

–  Почему вы скрыли свое имя?

–  Послушайте… Я не собирался рекламировать себя, а делал это для Рогожина. При чем тут мое имя? Я дал денег, вот и все.

–  Но здесь вы тоже живете под другим именем.

–  Я же объяснил вам… по поводу болезни. Мне захотелось оградить себя от излишнего любопытства, от назойливости бывших знакомых. Могу я провести пару лет жизни в уединении? В конце концов, я заработал эту возможность.

Фарбин чуть-чуть повысил голос, а черты его лица приобрели твердость металла.

–  Вас не удивила смерть Рогожина?
– перевел разговор на другое Всеслав.

–  Только в первый момент, - подумав, ответил Альберт Демидович.
– Савва не дорожил жизнью. Он частенько подумывал о… том, чтобы уйти. Поэтому я не удивился, когда он… Насторожило меня одно обстоятельство - художник не доделал мой заказ. Это на него не похоже. Я попросил его сделать несколько росписей на стенах дома и… еще в одном месте. Дом он закончил, а там… остались некоторые недоделки.

–  Могу я поинтересоваться, где именно?

Фарбин отвел глаза, вздохнул:

–  Я обязан отвечать на ваши вопросы? Впрочем, раз вы их задаете… наверное, в этом есть смысл. Ну, хорошо. В гробнице! Савва расписывал там стены. Он смог осуществить свою давнюю мечту - и его желание совпало с моим. Я достаточно обеспечен, чтобы позволить себе некоторые причуды. Хочу иметь свою гробницу… в этрусском стиле. Вас это удивляет?

–  Нет.

Сыщик не лгал. После всего, что он услышал и увидел в доме Фарбина, похожем на музей древностей, его уже ничего не удивляло. Тем более что в гробнице он успел побывать, и шокирующая новизна сего обстоятельства притупилась.