Евангелие от Соловьева

Так вот, неясно за какие заслуги попавший сюда Мистер Никто, не тебе мне давать советы! Даже удивительно, как ты сюда затесался? Заслуги мои и Билла известны. А ты кто?

На этих словах Тед, уже не сдерживаясь, размахнулся ножом для разрезания бумаг, и он чуть не полетел в моем направлении.

Я не обиделся. В дискуссию вступать не хотелось, учитывая, что во многом Тед был прав, хотя еще вопрос, что он называет породой и как ее отличить от вырождения, свойственного бесподбородочным англичанам. И чем ему не нравятся наши девушки?

Неужто обтянутые ссохшейся кожей черепа американок лучше? Или их короткие тяжелые нижние конечности, случайным образом соединенные с иссушенным верхом, изредка исправленным силиконовым вливанием, — этакие грудастые кенгуру, — лучше? Не надо мне ему отвечать. А так хочется нанести асимметричный удар и для пущей убедительности превратить Теда под конец обличительного монолога в крокодила! Вот Хелен намучается его выгуливать!

Негоже, товарищ Апостол Архангельский (знатная кличка появилась — Никола Питерский, Апостол Архангельский).

А почему негоже? Вот Даниилу как что не понравится, так и давай по воздуху туда-сюда таскать. И это еще по-доброму. Ветхозаветный любимчик так и вовсе как-то обиделся на детишек, что те его плешивым дразнили, натравил на них диких зверей, которые малолетних и порешили...

Владимир, вы же воспитаны на классической русской литературе! Не забудьте после правой щеки немедленно подставить левую, а то что скажут наши доморощенные гуманисты?

Глубокий вдох.

Медленный выдох...

Досчитаем до десяти...

Теперь сосредоточимся на сути вопроса мистера Тернера.

Звучит он довольно традиционно: «Who is Mister Soloviev?» Вопрос на все времена, обращенный ко всем и каждому участнику человеческой драмы с начального момента творения и вплоть до Страшного суда. Идиотический вопрос отечественных посиделок: «А ты кто такой?»

Билл читал все происходившее в моей голове и сам был возмущен бестактностью Тернера. При этом, правда, и ход моих мыслей Билла не порадовал...

Билл уже хотел вступиться за меня и политкорректно изложить всю историю и мое значение в ней.

Но я не позволил.

— Я избранный и призванный Им. Для тебя этого вполне достаточно. Не собираюсь ничего объяснять и доказывать. Нам не о чем спорить и нечего делить, но есть кому служить и ради кого свершать. Твои сомнения адресуй призвавшему меня. И маленькая просьба — не надо размахивать ножичком. Это считается невежливым даже в нашей, как ты полагаешь, варварской стране.

Видимо, последнее замечание вывело Теда из себя. Он сделал скорее судорожное, чем продуманное движение, и нож полетел-таки в мою сторону.

Я ждал этого, радуясь возможности дать понять зазнайке, с кем он имеет дело. Взглядом я остановил нож в воздухе и заставил вращаться вокруг своей оси с такой скоростью, что он превратился в сверкающую тарелку.

Тед смотрел во все глаза. Через пару минут нож замер и потом с киношным свистом прорезал в воздухе надпись, проступившую огненными штрихами: «Приидет царствие Мое». После этого я отправил уже ненужный инструмент по месту прописки — на рабочий стол Теда.

Тернер сразу стал меньше ростом, плечи опали, боевой пыл испарился. Он испуганно посмотрел на меня и сказал:

— Простите — характер.

— Ничего страшного. Я понимаю, у нас у всех был тяжелый день. Уверен, предстоит еще более сложный. Считаю, что с личными вопросами мы разобрались. Поздно. Если не возражаете, я бы хотел прикорнуть хоть пару часов. Кстати, президент Путин высказал остроумную мысль собрать всех на «Уэмбли». Это как один из вариантов для ваших технических гениев.

— А что, интересно... А по поводу отдохнуть — для вас забронированы номера в гостинице по соседству. Только не знаю, как об этом сообщить Даниилу...

Тед испуганно посмотрел на дверь, уже доказавшую причастность к чудесам.

— Не волнуйся. Уверен, Его давно там нет. Даниил живет по Своему графику, и Его перемещения нам неведомы. Билл, ты идешь?

Да нет, пару часов поработаю. Жуткое искушение поиграть на бирже, но я не поддамся... А так... Надо связаться с президентом, организовать перелет Туринской плащаницы и нашего друга, нового Папы с товарищами. Они хотят присутствовать при окончании эксперимента.

— Это делает честь и им, и тебе. А я пойду. Тед, если я правильно понимаю, у выхода из твоего здания сейчас толпы страждущих в ожидании чуда. Черный ход есть?

— Есть лучше — переход в соседнее здание, где и находится гостиница. Подожди, вызову парней, тебя проводят.

Глава тридцать восьмая

Ну вот и все.

Машина запущена. Неотвратимо приближается самый важный день в истории человечества. День, открывающий врата. Для кого-то врата ада. Для кого-то врата рая. Процесс открытия створок долог.

Некогда Господь положил предел человеческой жизни в сто двадцать лет — причина не биологическая, просто пришел потоп. А Ной ведь строил ковчег все это время и был при деле, и потоп со своим семейством пережил... Сколько лет отведено мне для отбора постояльцев ковчега?

Даниил молчит. Он в последнее время с нами общается не много. Не могу сказать, что Даниил изменился, знаю Его не так давно. Он неуловим. Появляется и исчезает по собственному усмотрению вопреки физическим законам. Впрочем, скорее они подчиняются Ему, чем Он им. Или мы еще слишком мало знаем об устройстве Вселенной.

Ясно одно— Вселенная пронизана светом и управляется словом, соединенным с ним. Замечательное ощущение власти, ни с чем не сравнимое. Пожелал, высказал, и — свершилось. Как же хорошо Даниилу!

Сила, власть... Уходят любые страхи. За последнее время у меня даже морщины разгладились. Неплохое средство для омоложения.

Однако есть и минусы. Я совсем перестал вспоминать о детях и маме. Спасение человечества поглотило меня. Всепожирающее миссионерство. Я не думал сегодня с любовью ни о ком из близких. Впервые после встречи с Эльгой она не всплыла в моих фантазиях, уступив место ожиданиям развязки.

Пора смириться.

А как себя ощущала семья Иисуса, почти полностью потеряв связь с возлюбленным сыном? И что чувствовала бедная мать, вновь обретшая Его лишь после снятия с креста?