Евангелие от Соловьева

Жизнь жестока во все времена. Тихое семейное счастье оказывается чуть ли не главной утопией, во-плотимой лишь Мастером по договору между Иешуа и Воландом.

Печально.

Так для чего же все это? Зачем приносить себя в жертву ради спасения всего человечества, которое может и не случиться? И в первую очередь причинять боль и страдание, умирая еще при жизни, самым близким? Им-то боль гарантирована.

Спать, спать. Лучшее, что я могу.

Будет день, сомнения рассеются, добро победит зло...

Хотя кто поймет, где оно, добро, и чем отличается от зла?..

Глава тридцать девятая

Спал я неожиданно долго, часов десять. Меня разбудил звонок мобильного телефона. Причем звонил аппарат не мой, но над моим ухом. Я открыл глаза и резко вскочил, чуть не ударившись головой о телефон, который держал Билл. На его лице застыла ехидная улыбка.

— Тебя! Настойчивые ребята, звонят в пятый раз, не верят, что ты спишь в такой день.

— Который час?

— До передачи всего ничего. Одеться, умыться — и в путь.

— Вот было бы смешно — проспать Страшный суд.

— Не надейся. На звонок будешь отвечать? От твоего президента звонят, не от моего.

— Алло!

— Владимир! Наконец-то! Почему не следите за сроком оплаты счета за ваш телефон, он опять отключен. — Голос у главы администрации очень обиженный.

— Дорогой вы мой человек, нет у меня столько денег, чтобы содержать «Би Лайн», а роуминг из Лондона страшный... Не могу не отметить вашей сообразительности, позвонить господину Гейтсу — остроумно.

— Да какое там... Просто ребята из местной резидентуры поработали. Слушайте, президент уже здесь, с ним делегация из отцов Церкви и нобелевских лауреатов. Кто только ни просился, но мы отказали — квота на сидячие места в павильоне очень скромная. Как, впрочем, и у всех стран «Большой восьмерки»... Но все же больше, чем у прочих...

— И что, неужели даже Абрамович не смог помочь и не уступил свою ложу?

— А вот шуток не надо. Да, он олигарх, да, владелец английского футбольного клуба, да, к нему есть вопросы...

— И в чем же проблема? Человек влиятельный, мог бы и порадеть обворо... извините, щедрому к нему государству.

— Не мог. Ни его, ни прочих очень важных людей не будет. Кто только за них ни просил, от раввинов до Патриарха... Президент был непреклонен.

— Понимаю, равноудаленность в действии. А я чем могу помочь? У меня даже нет пропуска, — правда, что-то подсказывает мне, что он и не нужен.

— Президент хотел убедиться, что все, о чем он с вами говорил, не вызывает у вас протеста, и еще раз подтвердить свою искреннюю симпатию, а также сообщить, что вашу просьбу относительно арабских стран удалось выполнить. Но кое-что он может вам сообщить только по закрытой связи.

— Я тоже его люблю. А теперь, дружище, говорите, что на самом деле происходит. Ну кто нас будет подслушивать?

— Хе-хе, — смешок был настолько искренним, что я даже удивился, — по этому телефону не могу. Я не параноик, но уверен, что наши коллеги из Лэнгли даром свой хлеб не едят, да и не только они, с ними-то у нас как раз все более-менее. Не могли бы вы перезвонить по известному вам номеру с защищенного аппарата?

— У меня его нет. Но я найду способ связаться. Билл, стоявший напротив меня, не сдержал

улыбки.

— Ничего страшного, и мой президент ко мне приставал минут сорок назад. Нес всякую чушь... Давай собирайся.

Душ. Хорошо! Вода сбила коросту с мыслей, и я отчетливо вспомнил все.

Как там бедный упрямый старик? Неугомонное племя, чего добивается, одинокий упрямец?!

Теперь — одеваться. Наверное, надо прилично. Как подобает одеваться пророку? Вопрос так вопрос. В Библии, надо заметить, об этом сказано не много. Точно помню, что во фрачных парах там никто не расхаживал. И я не буду. Оденуська я скромно и со вкусом. Темный костюмчик, рубашечка... А вот галстучек может и обождать...

Открыв створки платяного шкафа, я без малейшего удивления обнаружил галстук, одиноко висящий в ожидании меня.

Если бы понадобился костюм эскимоса, процедура была бы такой же — достаточно пожелать и представить. И он уже здесь. О размерчике переживать не стоит. Как влитой.

Я посмотрелся в зеркало — сама скромность и хороший вкус, изящные ботинки, красивые волосы, соль с перцем, безупречно сидящий костюм, рубашечка с запонками, прямо Голливуд... Нет, Голливуд отдыхает.

Пригладил волосы рукой, и в зеркале отразился перстень, от него исходило свечение.

Перстень напоминает о приближении страшного часа, а я веселюсь как мальчишка.

Стало стыдно. Отдернув руку, я отошел от зеркала.

Хватит, наигрался, пора и с президентом поговорить. Он-то волнуется.

Закрыл глаза, попытался представить президента, настраиваясь на него и одновременно произнося на арамейском строки Писания, пробегающие через меня и исчезающие в перстне.

Спустя несколько минут удалось поймать президентскую волну.

Я увидел зал в посольстве и людей, томящихся в ожидании приема. Оставив их, я устремился в дальние комнаты и увидел Путина, сидящего за столом. Он был один и просматривал какие-то документы, делая пометки в тексте. Рядом на спинке стула висел пиджак.

Я сконцентрировался и материализовался прямо перед изумленным взором главы государства.

— Простите за странный визит, но у меня нет защищенного мобильного телефона. Да и что может быть лучше беседы с глазу на глаз? Я весь внимание, господин президент.

Не буду скрывать, эффектное появление доставило мне радость, хотя и отдавало дешевой научной фантастикой. Уж извините, по-другому пока не научился.

Должен отметить выдержку нашего избранника. В голове Путина роились вопросы, относящиеся к технологии моего появления и эффективности службы его охраны.

Президент сдержался и не подал виду, что смущен.

— Владимир, эффектно и эффективно. А где запах серы? По-моему, у Гете без этого появления Мефистофеля не обходятся... Не обижайтесь! Я бы тоже так хотел... Будет время, научите... Заодно сэкономим деньги налогоплательщиков на спецтранспорт и решим проблему с пробками.

Пользоваться-то я умею, только что выяснил... А вот передать умение смогу вряд ли... Разве похлопотать у Даниила?.. Но не думаю, что в списке приоритетов это окажется в первой десятке.