Евангелие от зверя

— Неплохое предложение, мужчинка. В другое время я бы задумалась над ним. Одно плохо: здесь я хозяйка, я имею право приказывать и предлагать, я казню и милую, а все непрошеные гости — всего лишь презренные воры, шудры, парии, просители, не имеющие права называться Витязями.

— Я еще не Витязь, — глухо сказал Антон. — Но презренные воры — вы! Это именно вы крадете наших любимых, жен и детей, именно вы служите дьяволу, именно вы — убийцы и негодяи! Прочь с дороги, ведьма, иначе!..

— Что? Иначе что? Ты посмеешь выстрелить в женщину? Попробуй. — Евангелина презрительно рассмеялась.

— Ты не женщина! Ты бездушная тварь!

— Очень мило! Меня оскорбляют в моем же собственном доме! Что ж, придется дать урок вежливости.

Черноволосая и черноглазая красавица взмахнула рукой, и в Антона полетел туманно-сверкающий шарик величиной с мячик для настольного тенниса. Он с трудом увернулся. Шарик воткнулся в стену помещения, взорвался языками ядовито-зеленого блескучего пламени и проделал в стене звездообразную дыру величиной с велосипедное колесо.

— Хорошая реакция, — похвалила Громова верховная жрица. — От ниргуны еще никто не уворачивался, ты первый. А что, если я сделаю тебе «темную» — справишься? Если сможешь — возьму в свою свиту.

— Я буду вынужден выстрелить! Где Владислава? У тебя?

Верховная жрица изломила бровь, смерила Антона взглядом.

— Не нравится мне твой тон, не-Витязь. И настроение… Однако предложение остается в силе. Попробуй мне посопротивляться, меня это возбуждает.

Антон вскинул пистолет… и почувствовал, что рука онемела, палец на курке застыл, перестал двигаться. А потом на голову обрушилась темнота.

Это был все тот же н е п р о г л я д — заклинание, блокирующее у человека передачу сигналов по нервным стволам от глаз к мозгу, поэтому паниковать не стоило. Заклинание действовало до тех пор, пока оператор держал объект воздействия в поле внимания. Но положение Антона мгновенно ухудшилось, он не видел своего противника и не мог отклониться от броска энергетической «гранаты», уповая только на интуицию и состояние боевого транса.

— Лови! — крикнула колдунья со смехом.

Антон метнулся в сторону, ударился плечом об угол арки. Замер, превращаясь в слух.

Верховная жрица снова засмеялась.

Антон уловил ток холодного воздуха, всегда сопровождавшего проявление магических сил, почуял протянувшуюся к нему струю угрозы и нырнул на пол коридора. Кожу спины свело судорогой, словно ее стегнули электрической плетью. С коротким грохотом взорвалась «граната» Евангелины, выбившая в стене коридора очередную звездчатую каверну.

— Молодец! — снова похвалила она Громова. — Конечно, тебе еще далеко до кондиций Витязя, но кое-что ты умеешь. Давай еще разок сыграем в эту игру.

Антон вскочил на ноги, переходя на кожное зрение, и увидел-почувствовал стремительное движение руки Евангелины. А так как она о т п у с т и л а его мышцы, увлеченная игрой, он принял единственно правильное решение — в течение долей секунды сделал два выстрела из пистолета.

Первая пуля попала в туманный шарик энергетической субстанции, которую сама жрица называла ниргуной.

Произошел необычный — какой-то ватный, глухой, но шатнувший весь объем холла взрыв, сопровождавшийся яркой сиреневой вспышкой света. Ударная волна этого взрыва отбросила Антона в глубь коридора и шмякнула о ребро стойки, так что он едва не потерял сознание.

Вторая пуля попала Евангелине в руку и пробила запястье, а затем снесла ей мочку уха. Жрица вскрикнула от неожиданности и боли. И от этого дикого крика Антон снова едва не потерял сознание, нырнув в дурноту как в омут. Очевидно, колдунья владела магическим р е ч е н и е м и могла звуковыми мантрами воздействовать на психику и физическое состояние человека.

Черная пелена сползла с глаз Антона, зрение вернулось к нему. Однако он вряд ли смог бы долго сопротивляться верховной жрице храма, в которую вселилась «проекция» Морока, многократно усилив ее природные магические возможности.

Вне себя от ярости и гнева, Евангелина метнула в противника один за другим три шарика ниргуны, заставляя его скакать из стороны в сторону, как зайца, извлекла откуда-то из складок своего необычного наряда клюку с острым концом и направила на пригнувшегося, готового к прыжку Антона.

— Ты меня разозлил, мужчинка! Попробуй, увернись от посохи!

С острого конца палки сорвалась извилистая фиолетовая молния… но за мгновение до разряда Антон разрядил в Евангелину всю обойму… и молния пролетела мимо, унеслась в глубину коридора, выбила брешь в одной из вертикальных каменных стоек. А верховная жрица с визгом завертелась на месте, спасаясь от пуль, как от пчел, три из которых ужалили ее в плечо, в другую руку и в шею. Правда, на этот раз они не причинили жрице особого вреда, так как она успела защититься заклинанием «железной рубашки», тем не менее заставили ее обороняться и тратить энергию и время на поиск уязвимых мест противника.

Она исчезла!

И появилась вновь, но уже в облике драконовидного чудовища с головой женщины.

— Готовься к большой боли, воин! — гулким басом прорычала колдунья. — Ты проклянешь тот день и час, когда родился на свет!

Ее руки, превратившиеся в когтистые лапы, протянулись к Антону, удлиняясь на полтора десятка метров, и, наверное, достали бы его, но в этот момент кто-то с силой отшвырнул Громова в сторону, начертил кончиком ножа окружность, охватывающую Антона и самого незнакомца, и руки-лапы верховной жрицы вдруг наткнулись на невидимую преграду, отдернулись.

Колдунья взвизгнула.

Антон схватился за уши: показалось, что у него лопнули барабанные перепонки.

Человек, спасший его от объятий жрицы, оглянулся. Это был знакомый Антону светлоглазый, не выглядевший ни богатырем, ни мастером боя Витязь Георгий. Однако его взгляд был полон силы, а фигура буквально вибрировала, текуче переливалась, будто слиток живого металла.

— Уходите, я ее задержу!

— Но мне надо найти…

— Знаю, попробую помочь. Уходите. — Георгий не глядя вытянул руку с ножом в сторону чудовища, в которое превратилась жрица, и та, снова взвизгнув, отпрыгнула к двери своей кельи.

Антон только теперь обратил внимание на форму ножа: длинное лезвие было изогнуто, из тупого обушка его вырастало еще одно тоненькое лезвие — параллельно главному, а снизу лезвие имело еще один шип. Больше всего нож напоминал наконечник западноевропейского глейва с небольшим отличием в виде третьего дополнительного шипа.

— Уходите же! Помогите своему товарищу! У меня мало времени, долго я ее не удержу!

Антон окончательно пришел в себя, метнулся из холла в коридор, восстанавливая на бегу кондиции боевого транса. Через минуту, уже выбегая в огромный зал храма с бассейном в центре, он был готов к максимальной энергоотдаче, без труда держал т е м п и расширенной сферой экстрасенсорики мог загодя вычислять появление потоков угрозы и зла.