Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
Не пожелай ничего, что увидишь у ближнего своего, будь то одежда, пояс или куколь. И не ищи того, что пожелал, не делай себя по подобию своего ближнего. И даже если переписал ты себе книгу, не разукрашивай ее слишком, потому что это — страсть.
Украшение тела — это разорение души. Но заботиться о нем со страхом Божиим — дело хорошее.
Полюби бедность в том, во что одеваешься, чтобы уничижить гнездящиеся в тебе помыслы — я имею в виду высокоумие. Ведь тот, кто любит внешний блеск, не может стяжать смиренные помыслы, потому что в сердце запечатлевается облик внешнего.
Авва Исаак говорил братьям:
— В старину Отцы наши и авва Памва носили одежду грубую и заплатанную. А теперь вы носите все дорогое — так уходите отсюда! Из — за вас запустело это место.
А когда он собирался уходить на жатву, то говорил им: — Заповедей вам никаких не даю: все равно не исполните. 2. Он же приводил слова аввы Памвы: «Монах должен носить такой гиматий3, что, если выбросить этот гиматий из келии и оставить на три дня, — никто не возьмет его, так мало он стоит».
Кто украшает свою одежду, тот вредит своей душе. Потому что роскошь в одежде — позор для души монаха, она привносит в душу гордость. А простота в одежде монаху полезна и похвальна. Думай, монах, о внутреннем делании и не украшай бесполезные стены, ибо красота келии не дает монаху терпения. Будем искать того, что необходимо, а то, что излишне и требует от нас хлопот, вредно и губительно.
ГЛАВА 50. О том, что ничего не следует делать в угоду себе и по пристрастию
Великий Пахомий в одном из монастырей, бывших в его ведении, строил храм. При этом портики и колонны он возвел такой соразмерной кладки, что ему самому понравилось то, что он так красиво построил. Тогда он решил, что не должно восхищаться делом рук человеческих и радоваться красоте того, что сам сделал. Постройка была еще совсем свежей. Он взял веревки, обвязал ими колонны и велел братьям тащить их изо всех сил, пока те не сдвинулись и не потеряли всякий вид. Тогда он остановил братьев и стал говорить:
— Братья, не стремитесь слишком тщательно украсить дело рук своих. Лучше молитесь, чтобы благодатью Христовой и даром Святого Духа наши труды не были разорены и чтобы похвала нашей искусности не погубила ум и он не стал добычей диавола. Ибо у него много козней.
Брат спросил старца:
— Предположим, мне попалась какая — то вещь. Она мне нужна в том послушании, которое мне дали, но я вижу, что у меня есть пристрастие к ней. Станет ли это страстью, если я возьму ее?
— Если вещь тебе нужна, — ответил старец, — и тебя борет помысел пристрастия к ней, скажи своему помыслу: «Эта вещь мне все равно нужна, зачем заставляешь взять ее по страсти?» И если страсть прекратится в тебе, возьми вещь. А если нет и можно заменить вещь чем — то другим — так и сделай и усмири страсть. Но если вещь ничем не заменишь, тогда возьми ее с самоукорением и скажи: «Если бы не было нужно, я бы ее не взял, потому что меня обуревает пристрастие».
— А если, — спросил брат, — кто — то дает мне вещь и она мне нужна, но я вижу, что сердце мое по страсти хочет ее принять, что мне делать? Взять ее, потому что нужна, или отказаться из — за пристрастия?
— Поступай так, как и с едой, — ответил старец. — Ты знаешь, что нам каждый день нужна пища, и нам запрещено принимать ее с наслаждением. Но если будем принимать ее с благодарностью
к подателю Богу и осуждать себя, Бог освятит и благословит ее. Поэтому, если вещь нужна тебе и подходит как нельзя лучше, возблагодари Бога, Который управил это, и осуди себя за то, чего недостоин. И Господь прогонит от тебя пристрастие, потому что Ему возможно все. Впрочем, если вещь тебе не нужна, то не бери ее — это уже стяжательство.Том II
Глава 1: Кто сам себя уничижает, того Бог возвышает
На Тавенне в женском монастыре, что напротив мужского, было около четырехсот насельниц. Среди них подвизалась ради Христа юродивая по имени Исидора. Она постоянно смирялась и унижалась перед всеми. Сестры гнушались ею и даже есть не хотели вместе с ней, но она принимала это с радостью. Добродетельная Исидора была весьма полезна для монастыря, ибо всем помогала, всех слушалась, как рабыня, что бы от нее ни потребовали, и со всею кротостью работала на сестер, не покладая рук, и была для них ничтожнее половой тряпки. Как сказал Господь: Кто хочет быть большим между вами, да будет всем слугою (Мк. 10,43) и если кто… думает быть мудрым… то будь безумным (Ср.: 1 Кор 3,18).
Все прочие сестры стригли волосы и носили куколи, а юродивая покрывала голову тряпкой и так совершала свое послушание. Никто из четырехсот сестер не видел ее за едой или с куском хлеба в руках. Она собирала крошки, когда вытирала губкой столы, и довольствовалась остатками пищи в котлах, которые мыла. Блаженная всегда ходила босиком, никогда не ругалась и не роптала, не говорила ни долго, ни кратко. При этом многие ее бранили, били, проклинали и отворачивались от нее.
Об этой преподобной (явившийся) Ангел сказал святому Питируну, опытнейшему мужу и прославленному анахорету (отшельнику):
— Почему ты так гордишься своими подвигами, тем, что ты благоговеен и живешь в таком месте? Хочешь увидеть жену, которая благоговейнее тебя? Пойди в женский монастырь на Тавенне и увидишь деву с венцом на голове. Она намного лучше тебя: служит и работает на всех, но никогда не позволяет своему уму отойти от Бога, хотя сестры и смотрят на нее с брезгливостью. А ты сидишь здесь и представляешь в уме целые города, хотя никогда не видел мира.
Великий Питирун встал и отправился на Тавенну. (На берегу реки) он попросил отцов перевезти его в женский монастырь. Так как он был почитаемым аскетом, состарившимся в подвигах, монахи охотно согласились переправить его на остров. После прибытия в монастырь святой помолился вместе со всеми и сказал, что хочет видеть всех насельниц. Сестры пришли, но юродивой среди них не было. Он сказал сестрам:
— Я просил, чтобы все пришли.
— Мы тут все, — ответили сестры.
Питирун сказал:
— Нет одной, на которую мне указал Ангел.
Сестры сказали:
— Есть тут у нас одна на кухне, но она безумная.
— Приведите — я хочу на нее посмотреть, — сказал святой.
Но Исидора не хотела идти, поняв, зачем ее зовут (а, может быть, ей было это открыто). Тогда ее повели силой, сказав, что ее хочет видеть святой Питирун (его имя было всем известно).
Когда ее привели, великий святой взглянул на юродивую и, увидев тряпку на голове девы, спадавшую на лоб, пал к ее ногам и произнес: