Евсения. Лесными тропками

– Ох, Евся, испортила я тебя. Избаловала, - потягиваясь уже у лестницы, беззлобно расплылась Адона, а я ненароком замерла, любуясь на это небывалое доселе зрелище. Будто и у нас, внутри дома, тоже свое солнышко зажглось:

– Адона, а как мы с тобой хорошо теперь заживем.

– Хорошо, да не долго.

– Это почему? Ты в свой лес уйдешь?

– Нет, боюсь, это ты от меня уйдешь. И не в лес, - исчезла дриада в лестничной дыре... Ха, да вот еще...

"Мужчина", как и предполагалось, спал. Я лишь дверь в "господскую" опочивальню плотнее прикрыла - с детства воспитанная привычка. А потом плюхнулась на крыльцо, уже подсушенное ветром, самостоятельно расчесывать свои волны. Что же делать, когда некому теперь мной заниматься? У нас сегодня другие... как это, слово умное... приоритеты.

– Ладно, выходи, - выдохнула, зевая, зашуршавшему в кустах Тишку. Тоже, привычка у него. И кивнула на стоящую на перилах тарелку.
– Это тебе от Адоны - пирожки. Бесенок тут же изобразил на мордашке большую двойную радость. Да пришлось его злорадно разочаровать.
– Нет уж, цирюльник. После жирного я тебе косы плести не дам. Так что, выбирай.

– Ну и злыдня ты, Евся, - страдальчески вздохнул тот, дернув у меня из руки расческу... И как же хорошо мы теперь заживем...

– Доброе утро, Евсе-ния, - застыл от такого зрелища на пороге Стах. А надо было еще спать.

– Доброе утро, Стах... и это тебе не снится, - на всякий случай, уточнила я.

– Что, "не снится"?
– боком спустился тот с крыльца.

– Рогатый бес, плетущий мне косы... Ай, Тишок!.. Да, можешь и с ним тоже поздороваться. Он у нас - говорящий. Иногда - не в меру. Если, ты и это не помнишь.

– Да все я помню, - стараясь вообще на нас не смотреть, бросил мужчина в сторону.
– Кстати, где-то тут у вас... озеро было. Пойду ко я... проснусь, - и, не оглядываясь, пошел в правильном направлении... под наше с бесом хихиканье.

– Евся, а знаешь, что я про ночное думаю?
– дождавшись, когда голая мужская спина исчезнет за кустами ольхи, сокровенно поведал Тишок.
– Он, ведь, действительно, сразу понял, что я - морок и все ж беспрекословно за мной пошел со своим ножом в рукаве. И привязать себя почти дал - подыграл волхву.

– И что сии игры означают?
– сузила я глаза.

– Да то, что ему, я думаю, уже потом, когда ты пришла, нужно было удостовериться. Вот и ждал до последнего.

– В чем удостовериться то?

– В твоей к нему... передом... предом... пред-расположенности, вот.

– А-а, что я к нему "не тылом"? Ты чушь то не неси. Кто ж ради этого рисковать так будет? Расскажи мне лучше, как в волховецкую кабалу попал? Батюшка Угост на тебя капкан в чужом курятнике поставил?

– Да нет, - глубоко вздохнул бесенок.
– Он меня в кости выиграл у моего старого господина. У мельника из Монжи, что в тринадцати милях отсюда.

– А к мельнику как?
– открыла я рот на такую яркую бесовскую судьбу.

– Рогами об косяк... Евся, что, больше и поговорить не о чем двум друзьям?

– Да от чего ж? Есть у меня еще один к тебе вопрос. Как к другу, - уточнила многозначительно.
– Да, боюсь, он тебе и сейчас не понравится, потому что... Тишок... Ты где? Вот ведь...

– Евся, здравствуй. Я попрощаться с тобой заехала, - а вот это уже совсем "небывалое доселе зрелище" - моя дорогая подруга, одетая по парадно-дорожному, и рядом с ней Хран, не выспавшийся и небритый.

– Здравствуй-те, - подскочила я с крыльца.
– А-а...

– Евсения, да вы меня извините, - устало хмыкнул, видя мою растерянность мужчина.

– Мне Стах нужен. И я почему-то уверен, что он должен быть... где-то здесь, - с прищуром огляделся он по сторонам.
– И меня Хран зовут. Я его друг. Так он...

– На озере, - кивнув, выпалила я.
– Это там.

– Спасибо, - тут же отбыл он в сторону берега... Ну и дела. А, кстати...

– Любоня, - вернулась я взглядом к подруге, попутно собирая мысли в кучу.
– Ты чего там пролепетала? Что за прощанье такое? А ну пошли в дом...

Да, конечно, повод для "прощанья" был глубоко уважительным. Хотя, не настолько, чтоб рискнуть этой трусихе тащиться одной в наш заповедный лес. И если бы не Хран, встреченный ею уже у весевых ворот с вопросом: "Как проехать... и так далее", то, я бы ее скуксившуюся мордашку вообще никогда больше в жизни не лицезрела. И дело здесь не в высоте жениховского каменного забора, а совсем в другом - подруга моя решилась самолично бежать от "злодейской судьбы". Правда, не совсем уж "бежать", а ехать по точному адресу к своей тетке в Медянск [26] , на другой конец страны, но, все ж, от "злодейской судьбы". И с благословения матушки, которое к сестринскому адресу прилагалось. Ну что тут скажешь? Мудрое решение. Но, я, все ж, задала свой глупый вопрос:

26

Карта Ладмении - в приложении к главе 13 первой книги цикла "Ключ для хранителя".

– А Русан знает?

– Что? Кто?
– зарделась, как роза в палисаднике Любоня, скосясь на стоящую у плиты Адону.

– Любоня, Русан знает о том, что ты решила дать дёру?
– с нажимом повторила я.

– Не-ет, - видно, вспомнив о немоте моей няньки (вот, сюрприз будет), решилась, все ж, на откровенность подруга.
– Он еще из Бадука не вернулся. И мне ни одной весточки оттуда не прислал.

– А должен был?

– Так а мы не договаривались... Так, кто ж знал?
– тяжко вздохнула страдалица.

– И действительно... А почему ж ты тогда в Медянск едешь, а не в Бадук? Ты боишься, что Русан тебя не примет или, что Ольбег его за такое вероломство прибьет?

– Угу... Прибьет. Точно, прибьет.

– А письмо ему написать со своим новым адресом?
– зашла я с другой стороны.

– Узнает и... прибьет, - осталась непреклонной Любоня.

– Да-а. Хорош жених... со всех сторон, - в раздумье нахмурила я брови.

– Евся, он и за меньшее не щадит. У него охранник с кухни ложку серебряную унес, так он его выпороть велел... прямо на центральной улице Букоши... со спущенными штанами, - добавила страсти подруга, распахнув на меня глаза...но, я ее уже мало слушала... я медленно - медленно вспоминала:

– Жизнь моя, пожухлый лист!
– выдохнула, отмерев, и поскакала вверх по лестнице, а вернулась оттуда уже со своей сумкой, которую тут же публично на стол и вытрясла.
– Все, мне - конец. Пожила хорошо, - на столе, среди прочего женского счастья, приветливо поблескивала в утренних лучах половина легендарной "Кентаврийской Омеги".
– Адона, ты быстро до своего леса добежишь? И ты давай в свой Медянск отсюда, пока не поздно.