Евсения. Лесными тропками

– Евся...

– О-о, неужто мы ротик раззявили?

– А как я теперь... домой?

– Что?
– вмиг распознав надвигающийся поворот, прищурилась я на Тишка.
– Ножками, дружок мой - копытцами. А хочешь, кошачьими лапками топай.

– Евся, а если Адона из заповедника в свой лес уйдет, я ж там совсем один останусь, - тихонечко заныл прохиндей, подняв свои желтые очи к моей жалостливой подруге.

– Что... совсем один?
– захлопала та в ответ своими, голубыми.

– Совсем, - многострадально выдохнул бес, разметав по девичьей шее, выбившиеся из косы волосы.

– Евся... А ты ведь мне обещала. Помнишь?

– О-о...
– подскочив, плюхнулась я на телегу и скрестила на груди руки.
– Вот, значит, как?.. Тишок, я помню свое обещание, но, ты и сам знаешь, что впереди у меня - полная неизвестность. Так не лучше ли вернуться в свой тихий лес и жить там спокойно?

– А кому нужна эта спокойная жизнь?
– с чувством откликнулся мне бесенок.
– Ты сама от нее в последние дни едва не выла. Разве не так? Себе-то, Евся, не ври. А толи дело - сейчас. Подумаешь, неизвестность. Да у тебя весь мир сейчас под ногами и подруга верная рядом и... жених. Что еще для счастья надо? А мне переться назад в свое одинокое болото?

– Болото...
– протянула я, задумавшись над такой яркой бесовской речью.
– Надо же, как ты про наше озеро...
– а потом вопросительно глянула на подругу.

– Евся, я к нему привыкла уже. И не такой уж он и страшненький, - расплылась она понимающе во весь рот.

– Любоня, а хочешь, я для тебя всегда котиком буду?
– тут же пропел ей на ушко прохиндей.
– А хочешь, собачкой маленькой. Буду сидеть у тебя на коленочках или...

– Пасть свою похабную закрой, - живо встрепенулась я.
– Я ничего пока не решила. Надо еще у остальных узнать. Вдруг они...

– Да что, мы, мужики, между собой не договоримся, что ли?
– заявил вконец обнаглевший бесовский кот, - Вот сейчас всё сами увидите...

Ну, я и увидала. Только, сначала не "договор мужика с мужиками", а совершенно диковинную для весчанки из глуши картину - лошадь, розовато-песочного, как редкая жемчужина, цвета, смирно идущую между темногривым Капканом и огненно-рыжим Храновым Перцем:

– Вот это да...

– Тебе она нравится?
– спрыгнул со своего коня Стах.

– А как такое чудо может не нравиться?

– Ну, тогда, забирай. Ее Корочка зовут. Потому что она с детства их любит, хлебные корочки.

– Корочка?
– прищурившись, подошла я к красавице и осторожно приложила к ее крутым скулам ладони.
– Ко-роч-ка... Она их "принимает", потому, что вкуснее ничем не угощали. А на самом деле яблоки любит. Правда, из чужих садов. Да ведь?.. И поэтому я тебя буду звать Кора... Стахос, спасибо. Вам обоим спасибо. А может, мне деньги за нее отдать?

– Не надо. Это подарок тебе, - качнул головой Стах, а потом, вдруг, ухмыльнулся.
– Хотя... иди ко сюда, - и первым шагнув навстречу, сгреб меня в охапку.
– Если опять получу, то хоть буду знать, за что.

– Да, вроде, не за что, - великодушно пропыхтела я ему в плечо, но, через миг отстранилась.
– Ты чеснок сейчас ел?

– Евсения, да что ты все со своим чесноком?

– От тебя еще сильнее им пахнет. От кожи. И это странно.

– Да?
– даже с обидой глянул он на меня.
– Ну, странно, так странно... Выдвигаемся?
– сказано было уже всей нашей компании.

– Девушки, а это что за новый зверь?
– заметили, наконец, застывшего на телеге "кота".
– Или он...

– Ага, он самый. И у него к вам "мужской разговор".

– А я, кстати, не против, - опередила распахнувшего пасть Тишка, моя дорогая подруга.

– Ну, так и мы - тоже.

– Чего?
– развернулась я к Храну.

– Того, чтобы бес к нам присоединился, - уже с моим мешком в руке, пояснил Стахос.
– Пошли, покажу твое новое хозяйство. И вот...
– прилетело мне прямо в ладони маленькое желтое яблоко.
– Раз твоя Кора их любит. Надеюсь, оно чесноком не пахнет...

Из Монжи вся наша компания выехала уже после обеда, отложив оный до первой подходящей лесной поляны. И хоть мы с Корой очень старались, изображая, одна - умение, а другая - терпение, продвинулись в этом деле обе не далеко... миль на восемь. По затерянной в лесу, давно забытой дороге, ведущей на запад. Имелся, конечно, еще один вариант - Бадукский тракт, цивилизованный и многолюдный. Но, нашим беглым персонам скачки по нему (ну, это я так сама себе польстила) были строго "заказаны".

Постепенно лес, куполом накрывший затянувшуюся травой дорогу, стал меняться. И все реже по обочинам цепляли взгляд привычные с детства дубы. Зато в прогретом солнцем воздухе ощутимо повис тягучий запах смолы. Кедры. Название этих странных деревьев поведал мне, ехавший впереди Хран. И несло от их мощных основ такой чистой силой, что по дубам я скучала не долго... Да и что толку теперь по ним скучать?..

– ...Ага. Слушайте дальше... И не скучно им там жилось, на своей охотничьей заимке - вдали от сварливых жен да вечно орущих детей. Что ни день - баньку на бережку истопят, и давай после веников в прорубь сигать. А я, значит, тут как тут, - интригующе заерзал в Храновой седельной сумке бес.

– Постой ко, - оборвала его выступление, едущая рядом Любоня.
– А чёй-то ты в проруби зимой забыл?

Тишок снисходительно хмыкнул на такую девичью наивность, но, встретившись с моим взглядом, решил все ж, свой "мужицкий гонор" убавить:

– А у меня, о, госпожа моей души, как в веси Купавной, перерывов на божественные праздники нет - круглый год тружусь... Ну и вот...
– и дальше в том же духе, прерываясь лишь на громкий хохот Храна и Любонины "охи" с "ахами".

Мы же со Стахосом ехали исключительно молча. Каждый - в своих думах. И, судя по отстраненному лицу моего "парного сопровождающего", не совсем приятных.

– Стах, - наконец, не выдержала я.
– Эта дорога - безопасная?

– Ты что-то здесь чувствуешь?
– отозвался он в тут же повисшей тишине.

– Не-ет. Просто, я думаю, что вас всех сильно задерживаю. И вполне могу ехать дальше одна, если...

– И куда ж ты одна поедешь?
– прищурилась на меня моя подруга.