Факультативы
Шрифт:
Через пару минут они уходят. А я снова остаюсь в этой палате, как и каждый вечер на протяжении последнего месяца. Сползаю по стене, сажусь прямо на пол. Обхватываю колени руками и реву. Реву. Но не от жалости. Нет. Мое сердце сковано страхом. Страхом перед тем, что этот гордый мужчина не сможет жить такой жизнью и решит покинуть меня. Снова.
Этого я боюсь больше всего на свете.
***
— Уходи, — прошу в тысячный раз. В ответ все также слышится хмыканье.
— Чтобы ты опять учудил какую-то глупость? — так и представляю, как она закатывает глаза. Словно вижу наяву. И это самое тяжелое. — Ну уж нет. Я дала клятву. И ты, между
Слышу скрип пера. Она вернулась к учебе. Шелест страниц. А я даже руку поднять не могу…
***
Я снова прихожу к нему. Снова спорю и говорю, что никуда не уйду. И так каждый вечер. Он с удивительной настойчивостью пытается прогнать меня. Дурак.
Хорошо, что еще выжил. Как оказалось, зелье, которое влил ему Гарри — его собственная разработка, — спасла ему жизнь в этом потоке первобытного пламени. Жизнь. Но не здоровье. Но мне плевать. И я вдолблю это в его голову.
Кингсли с Гавейном сразу вернулись за ним, пока меня приводили в чувство и пытались успокоить. Среди пепелища нашли его почти не дышащее тело и доставили в Мунго. И держали это в тайне от меня, изверги. Пока я его проклинала… Ненавидела… Мерлин, как же тошно… Не хотели говорить, если надежды не будет. Но она мелькнула тонкой светящейся нитью во тьме моей жизни.
Месяц. Месяц он провел в коме, медленно оживая. Пока магия и зелья делали свое дело. Восстанавливали прожженные кости, сращивали разорванные мышцы, заживляли лопнувшую кожу…
А в газетах лишь написали небольшую статью о том, что авроры уничтожили логово опасных Пожирателей Смерти. Плевать.
Я даже была благодарна, что Кингсли не стал распространяться о том, что произошло. Иначе бы в Мунго было не протолкнуться от назойливых репортеров. И меня бы заметили. А так, я каждый вечер после занятий сбегаю сюда через камин в нашей гостиной. Учусь, читаю ему книги вслух, передаю свежие сплетни. И не даю забыть о том, что я так просто не сдаюсь.
***
Я пытаюсь начать ходить. Восстанавливающиеся мышцы и срастающиеся кости все еще отказываются меня слушаться, делая этот процесс долгим и мучительным. Но я перебарываю эту боль. Она ничто по сравнению с…
И эта назойливая девчонка рядом. Поддерживает меня. Не дает упасть. Ловит в последний момент. И тоном надоедливой мамочки читает нравоучения. Женился на свою голову. Даже сдохнуть спокойно не могу.
Я чувствую ее пальцы на своих запястьях. Ладонях. Лице, когда она откидывает отрастающую челку. Иногда касается моих губ. Обводит контур лица. Проводит по шее. Я всегда перехватываю ее руку и убираю.
Черт побери, эту жалость и благодарность! Не нужны они мне! Как хорошо, что я не вижу… Не вижу этого в любимых карих глазах…
***
Мерзкий, отвратительный человек! Как, как я могла выйти за него? Склочный! Ворчливый! Словно ему не сорок, а все семьдесят!
Нудный! Каждый день старается меня задеть. Обидеть. Оттолкнуть. Прогнать. Неужели до сих пор не понял, что это безнадежно? Тугодум!
Поддерживаю, когда он ходит, — брыкается. Убираю потихоньку отрастающие волосы — недовольно кривится. Касаюсь лица — отстраняется. Пытаюсь погладить ожоги — отмахивается как от назойливой мухи. Рискнула поцеловать — наорал на меня и довел до слез.
Я прихожу только через день. Решила проучить.
Когда
открываю дверь, замечаю надежду и отчаяние на его лице. Потом его чуткий нос улавливает мой запах, и он снова пренебрежительно кривится. Но я уже увидела то, что мне было нужно. Глупец.***
Мерлин… Мне страшно. Этот проклятый целитель убирает повязку с моего лица. Просит открыть глаза…
Я не могу…
Я различаю свет и тьму. Но вдруг это все, что я буду видеть? Не могу. Боюсь.
Она берет меня за руку. Невыносимая женщина.
Я вырываю ее. Утыкаюсь лицом в ладони. Мне страшно… Жутко. Я не выдержу этой муки. Знать, что она делает. Представлять в мельчайших подробностях. И никогда больше этого не увидеть. А только вспоминать блекнущие, выцветающие со временем картинки.
Целитель уговаривает, пытается подобрать слова. Но я просто не могу заставить себя разлепить глаза. Чувствую подступающую панику.
Неожиданно рядом слышится удар, звон бьющегося стекла и ее вскрик. Я тут же поворачиваюсь, испугавшись за нее. Вижу смеющиеся, искрящиеся теплом и нежностью карие глаза и лукавую улыбку. Вижу… я вижу…
Я хватаю ее за руку, словно спасательный круг. Притягиваю к себе. Утыкаюсь лицом в шею. Вдыхаю родной и такой необходимый мне запах. Чувствую влагу на своих щеках. И наконец-то говорю ей:
— Я люблю тебя.
========== Урок 1. Как начать новую жизнь ==========
Гермиона привычно катила его коляску по небольшому саду внутри больницы Святого Мунго. Вроде десятый круг. Северус сбился со счету. Зато дышал относительно свежим воздухом. Ходить полноценно он не мог. Целитель боялся, что так и не сможет. Но Снейп каждый день боролся. Его левая рука постоянно тряслась, и он с ужасом думал о том, как будет работать дальше. Разглядывать себя в зеркало даже не хотелось. И как она может целовать его… И смотреть с таким желанием во взгляде.
— Как ты думаешь… может, мне не отращивать волосы?
Гермиона взъерошила их, пропуская сквозь пальцы отливающие серебром пряди. Длина была вполне обычной. Густая шевелюра начала едва прикрывать уши, челка падала на глаза, и зельевар постоянно потряхивал головой, откидывая ее.
— И… я… мог бы носить не только черное. Но и… например, темно-синее… или темно-зеленое.
Девушка остановилась, обошла его и присела на корточки, беря за трясущиеся пальцы. Ласково провела по сморщенной коже.
— Северус, если ты собрался идти на все эти перемены ради меня, то не стоит. Я полюбила тебя еще как мрачного слизеринского декана, помнишь?
— Я просто хочу что-то поменять, — мужчина отвел глаза.
— Может, мне подстричься под мальчика? Надоела эта грива, — Гермиона тряхнула своей копной.
— Оставляю это на твое усмотрение, — Снейп пожал плечами.
Она поцеловала его в уродливый шрам не затянувшегося ожога, пересекающий правую часть лица, а зельевар не успел отстраниться.
— Люблю тебя, дурачок, — девушка вернулась к коляске и покатила его дальше по брусчатой тропинке. — Кингсли настаивает, чтобы мы сыграли свадьбу для общественности. Торжественную, официальную, с репортерами и первыми лицами.
— Он с ума сошел? — Северус нахмурился и задрал голову, смотря на нее. — Ты представляешь эту картину? Красавица и… чудовище.
— Ты несправедлив к себе. Но тебя никто не заставляет. Я и сама не в восторге. Мы просто можем пустить слух, дать пару интервью. И от нас все отстанут.