Фамильное древо

Леди Джейгор неоднозначно заломила бровь: сложившаяся ситуация ее явно напрягала, но граф уже дал нам позволение удалиться, и дальнейший разговор откладывался.

Из Малой гостиной я выскочила с почти неприличной поспешностью. К счастью, Джоана не отставала, и наше тактическое отступление выглядело, по крайней мере, слаженно. А у меня появилось законное и условно одобренное тетушкой основание покидать особняк Джейгор - и, заодно, объяснение, откуда взялось кольцо с сапфирами.

– Его Высочество превзошел сам себя, - посмеиваясь, заметила кузина, когда мы отдалились от Малой гостиной.
– Какая конспирация! Сколько цветов!..

– Это не он, - рассеянно покачала головой я.
– Розы действительно прислал Аидан. Если бы Его Высочеству вздумалось прислать мне букет, он был бы куда экзотичнее.

Джоана резко остановилась, не доходя до Зеленой гостиной.

– Не он? О, в таком случае, Аидану стоит держаться подальше от дворца, хотя бы ради собственной безопасности… а о чем вы так долго говорили с принцем?

Несвоевременно вспомнилась теплая темнота потайного коридора, стук сердца под ладонями и веселый смех Третьего, и к лицу прилила кровь. Я прикрыла рукой запястье, на котором все еще не было браслета, и смущенно отвела взгляд.

– Я не готова это обсуждать, Джоана. Все сложно.

– Сложно будет, когда он узнает про розы, - хмыкнула Джоана и, взяв меня под руку, пошла дальше по коридору.
– А что ты хочешь сделать со своими комнатами?

– Добавить витраж в спальню, разумеется, - улыбнулась я.

Художник благовоспитанно сидел в кресле с темно-изумрудной обивкой, пил драгоценный хелльский улун из зеленой чашки и ненамного отличался цветом лица от отделки комнаты, но все равно читал любезно оставленную горничной книгу.

“Малахитовые чертоги”, - черным шрифтом значилось на обложке, стилизованной под малахитовую же плиту.

То, что я собиралась ему предложить, в нынешней обстановке выглядело изощренным издевательством, как и мое новое, с иголочки, платье сдержанно-фисташкового цвета. Зато такой художник, усталый и зеленоватый, уже не выглядел ядовито, головокружительно прекрасным, как на Оплавленной аллее, и я невольно приободрилась.

– Добрый вечер, господин Ривз, - вежливо поздоровалась Джоана, и он тотчас вскочил на ноги, отложив книгу.

– Миледи, - нам обеим достался не по-светски горячий выдох над запястьем, и я все-таки покрылась предательскими мурашками.
– Я доставил витражи, как вы заказывали.
– Крейг указал на тщательно переложенную мягкой тканью коробку возле темно-зеленого дивана.

– Великолепно, - улыбнулась я.
– Слуги покажут вам, где мы бы хотели их установить. Подгоните по размеру под окна. Но сначала я хотела бы задать вам вопрос…

– Разумеется, миледи, - с готовностью отозвался художник и посмотрел мне в глаза.

У меня отчего-то слегка закружилась голова.

– Вы принимаете заказы на роспись уже установленных стекол? Я хотела бы несколько изменить интерьер своей комнаты, - голос, вопреки всему, звучал ровно и спокойно - пожалуй, даже слишком: Джоана осторожно покосилась на меня, но промолчала.

– Конечно, миледи, - быстро согласился Крейг.
– Вы позволите взглянуть на окно?

Я механически кивнула и, вцепившись в руку Джоаны, как в спасательный круг, поднялась в свою спальню. От мысли, что в ней впервые за полтора года находится мужчина, не относящийся к числу прислуги, в ногах поселилась слабость, и отчего-то вспоминались мои шестнадцать лет, когда в особняке появился маркиз Альгринн и тетушка строго велела быть с ним милой и любезной.

Как же давно это было!..

– Вот здесь, - я указала на стену.

Полукруглое окно под самым потолком, над рядом из трех окон помельче, сразу бросалось в глаза. Его форма не позволяла подобрать занавески, и от закатных лучей комнату защищали только ветви старого дуба, такого огромного, что его крона начиналась аккурат на уроне верхнего окна.

– Раньше здесь была библиотека, - пояснила я, - и полукруглое окно казалось вполне уместным. Однако сейчас оно потеряло свою актуальность: для спальни вполне достаточно нижнего ряда окон. Кроме того, зимой вид из него весьма уныл. Голые ветви, снег и кусочек водонапорной башни на фоне серого неба.
– Я повернулась к художнику - а он поспешно отвел какой-то нетрезвый взгляд от завешенной балдахином постели.
– Господин Ривз?

– Да, витражная роспись была бы весьма кстати, - улыбнулся он, сглаживая неловкость.
– Желаете что-нибудь в тон занавескам на нижних окнах?

Я задавила в себе желание тоже покоситься на кровать. В художнике определенно было что-то такое, что заставляло задумываться о совершенно неподобающих леди вещах - или мне все же следовало принять смелое предложение принца?

– Нет, - спохватившись, ответила я.
– Я подумывала о том, чтобы нарисовать на стекле листву дуба. Может быть, на пару тонов светлее, чем настоящая. Это решило бы проблему излишнего освещения и скучного вида из окна зимой.

Крейг (все-таки в манерах простолюдинов есть что-то непередаваемо искреннее и трогательное!) позеленел в тон гостиной, где провел последние несколько часов, и восхитился одновременно.

– О, это должно быть интересно!
– воскликнул художник.
– Я могу прибегнуть к той же манере письма, что и на витражах с бабочками. Каждый листочек будет немного отличаться от всех остальных, каждый будет отбрасывать свою тень на соседние… при желании можно даже зашифровать в кроне послание! Возможно, цитату или стих, если миледи будет угодно.

Невозможный, восторженный, будто немного пьяный взгляд снова остановился на мне. Я осознала, что застыла столбом, только когда Джоана деликатно пожала пальцами мое предплечье.

– Послание - это излишнее, - сдержанно сказала я.
– Просто листва и солнечный свет. Мне понравился ваш стиль. Думаю, он сам по себе послужит украшением.

– Благодарю вас, миледи, - польщенно улыбнулся Крейг, и на его щеке снова обозначилась ямочка.
– Для меня будет истинным удовольствием выполнить ваш заказ.

– Прекрасно, - я через силу улыбнулась онемевшими губами.
– Обсудите сроки и смету с управляющим. Думаю, краски вы выберете сами, но я хотела бы увидеть эскиз перед началом работ.

– Как вам будет угодно, - слегка поклонился художник. От движения пестрый шелковый шарф размотался и соскользнул на пол, обнажая смуглую шею с едва наметившейся тенью щетины, спускающейся на горло, и полоску кожи под распахнутым воротом. Крейг смущенно улыбнулся и подхватил шарф, но возвращать его на место не стал - небрежно запихнул в карман, и мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы отвести взгляд от яркого кончика ткани, свисающего до середины его бедра.