"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Тем более, в темноте.

Потому что на темном, почти черном безносом и безротом лице светились тускло, но не мигая, два круглых красных глаза.

— Вот так чучело… — выразила за всех восхищение, замешанное на капле страха и стакане отвращения Серафима. — Оно живое?

— Нет, ваше величество, — снова и беззастенчиво повысил гостью в титуле Олеандр. — Их делают в училище техники профессиональной магии Узамбара.

— Это вроде тех оживающих фигур, что мы лицезрели сегодня в музее? — с любопытством предположил Ахмет.

— О нет, ваше величество, на этот раз птица вашего предположения пролетела мимо гнезда истины, — почтительно склонился перед калифом хозяин, точно извиняясь, что высокий гость не угадал. — В музее — всего лишь истуканы, приводимые в движение силой магов-аниматоров. Отвлекись маг — и идол в тот же миг остановится и упадет как простое пугало. Големы же — совсем иное дело… В училище им вкладывают в ухо схем — и с этой минуты голем будет делать только то, что на нем написано.

— Написано на големе? — тупо моргнул конунг.

— Ваше величество изволит шутить… — растянул губы в маслянистой улыбке Олеандр. — Написано на схеме, конечно же. Магом-схемотехником. И стоит такой схем едва ли не половину самого голема. Но такие подробности, я мню, ниже интереса высоких гостей.

И, раскланиваясь, сыпля комплиментами и улыбаясь, словно и ему в ухо кто-то засунул соответствующий схем, атлан повел визитеров внутрь.

Раздвигая по дороге возбужденную толчею из запоздалых зрителей и букмекеров, Олеандр спустился почти к самой арене и указал на ряд обтянутых алым бархатом кресел в первом ряду. От ряда второго и засыпанной багровым песком арены они были отделены невысокими барьерами.

— Прошу сюда.

— Обычно здесь сидят самые прославленные контрабандисты и короли теневого мира Атланды, но это на вечерних схватках, так что пока места свободны, — пробормотал рядом чей-то хриплый голос.

Гости удивленно обернулись и увидели человека, чью голову, высовывающуюся из полуоткрытых дверей Арены, они приметили раньше.

— Наш Вяз большой шутник, — рассыпался мелким хохотком Олеандр. — И даже то, что одна из его прибауток когда-то стоила ему руки, его не останавливает.

— Неплохой стимул для совершенствования чувства юмора, — философски заметила Сенька, окидывая быстрым взглядом черноволосого.

Судя по выражению его небритой физиономии, меньше к шуткам мог быть расположен только могильный камень.

— Располагайтесь, ваши величества, — сделал широкий жест рукой Олеандр, указывая на пухлые сиденья.

Кириан, не дожидаясь отдельного приглашения для миннезингеров, устало плюхнулся на крайнее — и замер с отрешенным видом [557] .

557

Философская истина о том, что камень, обтесанный в виде подушки и обтянутый бархатом, все равно остается камнем, всегда познается именно с таким выражением на лице.

Остальные размещались уже с большей предусмотрительностью.

Когда гости расселись, Рододендрон неожиданно поклонился и отступил на лестницу.

— Желаю приятно провести время, ваши величества, ваши высочества, — учтиво приложив руку к сердцу, проговорил он. — Тысячи и миллионы извинений, но я вынужден покинуть вас: отец наказал мне обсудить с мастером Олеандром одно неотложное дело. Я присоединюсь к вам вновь сразу, как только схватки завершатся. А пока мы оставляем вас на милость… в распоряжении… в вашем распоряжении, простите, я имел в виду… помощника мастера Олеандра… как там его…

— Кроме того, высокородной атланской знати негоже присутствовать на забаве простолюдинов… — прохрипел однорукий и, откашлявшись, неспешно добавил: — днем, в придворных нарядах и без накладных усов.

Принц раздраженно скрипнул зубами, не иначе, как составляя мысленно список под заголовком «казнить завтра утром».

— Ах, Вяз, Вяз… — укоризненно улыбаясь, покачал лысой головой владелец Арены. — Если бы у тебя было с полдюжины рук, я бы тебя еще понял…

— Иногда я сам себя не понимаю, хозяин, — хмыкнул атлан, и друзья впервые увидели его улыбку.

Было с чем сравнивать лишь Агафону и Иванушке: из семерых только они встречались с шерстистой акулой.

* * *

Големы и их сражения превзошли все ожидания друзей.

Схватки шли одна за другой с редкими и короткими перерывами: рукопашные, на мечах, на топорах, с булавами и кистенями, на алебардах и трезубцах, с щитами и без… Каменные и железные монстры самых невообразимых и ужасающих видов выходили на арену парами, кланялись публике и друг другу, показывали арбитру оружие, и по его свистку набрасывались друг на друга с искусством записных фехтовальщиков и неутомимостью машин.

Вокруг разлетались осколки камня и металла, песок, поднятый в воздух ногами и телами бойцов брызгал на первые ряды подобно сухой крови, зрители, вскочившие на ноги еще в начале первого боя, выли, свистели и орали, подбадривая выбранного монстра, а големы с сосредоточенной молчаливостью сражались, словно делали очень важное дело, точно от этого зависела их если не жизнь, которой никогда не было и быть не могло, то что-то очень важное, если таковое для них существовало…

Баталии заканчивались, как правило, одинаково: одно из чудищ падало на песок, поверженное ударом противника, и если тот успевал приставить к его горлу оружие или поставить ногу на грудь, то раздавался двойной свисток арбитра. Под разочарованное улюлюканье поставивших на него болельщиков побежденный уползал на четвереньках за кулисы.

Арбитром оказался Вяз.

То и дело отвешивая поклоны оставленным на его милость гостям, он деловито шмыгал по арене, размахивая рукой подобно дирижеру и дуя в латунную, похожую на боцманскую, дудку. Громадные чудовища, способные зашибить человека одним неосторожным движением локтя, покорно следовали его сигналам, выходя на поле боя и удаляясь с него.

Когда в очередном промежутке между схватками подсобные рабочие выравнивали песок и убирали обломки оружия и щитов, атлан остановился передохнуть рядом с подопечными.

И Иванушка не выдержал:

— Как вы можете так собой рисковать, мастер Вяз? А если эти монстры набросятся на вас?

Арбитр расхохотался.

— Я не мастер, принц. Я просто Вяз Однорукий, у которого язык иногда работает быстрее мозгов. А судить бои големов не опасней, чем петушиные: они не могут напасть на человека. Это написано у них на схеме.

— Так они могут делать только, что там написано? — заинтересовался Агафон.

— Да, принц.

Студент расхохотался.

— Я не принц, Вяз. Я просто Агафоник Великолепный, боевой чародей, самый великий волшебник современности, последний маг-хранитель, обладатель посоха Агграндара, одного из десятка артефактов первого порядка, сохранившихся со Смутных времен после Большого Эксперимента. А еще я склонен всё преувеличивать и бессознательно лгать.