"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Кента пристыженно молчал. Со стороны и правда выглядело так, будто он просто желал погеройствовать, показать, какой он хороший и достойный, а вышло как вышло. На что бы Кента ни рассчитывал, идя той ночью в зал под горой, возможно, он сделал только хуже.
Но как донести до Хизаши не свои помыслы, но чувства?
– Знаю, я оплошал, – осторожно сказал он и, осмелев, добавил: – Мне не стать героем, ведь в настоящих героях не живет зло, способное ввергнуть империю во тьму. Они не дают врагу его оружие собственными руками и не становятся убийцами невинных. Я не знаю, что бы я делал, если бы все вернулось к тому дню, когда я принял решение, но не сомневаюсь в одном – я бы все равно не дал
Хизаши сглотнул. Огонь трещал хворостом и стрелял искрами. Они оба сидели слишком близко к нему, и кожу на руках покалывало от жара, но никто не отодвигался первым. Все застыло в оцепенении, в ожидании.
– Ты бы стал дружить с хэби? – тихо спросил Хизаши.
– Даже если бы ты был каппой, все равно. Это не имеет значения, ведь дружат не только с телом, но и с душой. С душой в первую очередь.
– Ты не можешь видеть мою душу, – хмыкнул Хизаши, – уверен, если бы мог, говорил бы иначе.
– Я почти дотронулся до твоего икигимо, – усмехнулся Кента. – Не уверен, что можно сблизиться еще больше.
Они замолчали, глядя друг на друга, а потом расхохотались. Через смех уходило напряжение, мешавшее им понять и быть понятыми. Отсмеявшись, Кента смахнул слезинку с ресниц и сказал:
– Я счастлив, что ты жив, и я тоже. Остальное можно исправить, все, кроме смерти.
– Учида, Сасаки, Мадока и шаманка еще в опасности, – перестал веселиться Мацумото следом за ним. – А у меня нет веера, а у тебя меча. Мы мало на что способны.
– Но мы живы, – на этот раз твердо повторил Кента. – Восстановим силы и придумаем план. Но сначала расскажи, что я пропустил?
– А ты расскажи, что творилось в твоей голове.
– Тогда я первый, – кивнул Кента. – На самом деле все началось раньше поместья Оханами, впервые я услышал чужой голос в своей голове в Ёми. Потом, когда мы почти выбрались, вы с Чиёко стояли на свету и ждали меня, а я не мог сдвинуться с места, что-то не отпускало меня и шептало, шептало, шептало… Голос постоянно говорил мне, что я не принадлежу себе и я родился для определенной цели. И только недавно от Ниихары-сэнсэя я узнал, что так оно и есть.
Кента неторопливо пересказал беседу с учителем и свои дальнейшие мысли. Это оказалось не так уж и сложно, он просто поделился с другом тем, что больше не хотел хранить в себе. Хизаши вместо ответа принялся за свою историю с того момента, как в поместье Оханами понял – он больше не может ждать. О том, как порой ловил себя на мысли, как здорово было бы ничего не менять, забыть о своей природе, подчиниться судьбе и жить как человек рядом с теми, кто перестали быть для него чужими и враждебными. Потом поведал коротко, как был хэби и присматривался к людям в глухой бедной деревушке, как мечтал стать для них не просто ками – спасителем, благодетелем. Стать им другом. И чем все закончилось, тоже поведал.
– Все умерли, Кента, – сказал он, глядя в пустоту где-то за его плечом. – Был суд богов в Такамагахаре, и та девочка, что… молилась мне, стала свидетелем моего провала. Я даже сам не знаю, убил ли их я, или это было совпадением, случайностью. Я бы никогда не совершил такого по своей воле, веришь? Только боги не стали разбираться, им хватило слов маленькой испуганной, осиротевшей девочки, чтобы сначала заточить меня на много лет в темнице, а потом лишить всех сил и даже облика. Я стал смертным, но не совсем. – Он горько и зло оскалился. – Часть моих сил, которые они не смогли у меня отобрать, превратились в веер, лишь он продолжал напоминать мне о мести. Поэтому, когда мне предсказали, что я найду то, что поможет, в школе на горе, я недолго думал. В Дзисин так кичатся той
победой над страшным демоном, что разузнать подробности о мече Дзайнин было не особенно сложно. Как и сделать вывод.– Тебя обманули, а я обманулся сам, – подытожил Кента. – Неужели мы стали теми, кто вернет в мир демона, которого смогли побороть лишь усилиями стольких сильных экзорцистов прошлого?
Хизаши протянул руку к огню и зашипел, когда пламя едва не лизнуло кожу.
– Теперь, выслушав тебя, я ясно вижу, насколько Учида был прав. Он сказал, что меня использовали. Этот Конран-но ками… Какая наглость, изображать из себя бога.
– Ты же их ненавидишь.
– Ненавижу, но они свое место хотя бы чем-то да заслужили. Так что Конран-но ками я ненавижу сильнее.
Они еще немного поговорили про то, какой путь Хизаши проделал вместе с их общими друзьями, и Кента не мог не удивиться, как Хизаши переступил через себя множество раз – ради него.
– Нет таких слов, которыми я мог бы отблагодарить тебя, – сказал Кента. – И нет таких слов, которыми я мог бы выразить, насколько сожалею о том, что тебе довелось пережить прежде.
– Что было, то прошло, – отмахнулся Хизаши. – Жалость мне не нужна.
– Тогда я помогу тебе.
Мацумото понял не сразу, его взгляд из настороженного сделался удивленным, а потом даже немного виноватым.
– Месть это не для тебя, Кента, – в итоге сказал он. – Я разберусь сам, ты уже достаточно пострадал за мои грехи.
– Ты не понял? – нахмурился Кента. – Теперь мы оба завязли в этом, пусть и по разным причинам, и в разное время, но для меня уже нет пути назад. Оно, – он прижал ладонь в груди, – еще во мне. Лже-божеству нужен был его меч, чтобы вернуться из Ёми, куда его отправили двести лет назад, и он отчего-то решил, что в этом ему поможешь ты. Но и я ему нужен, потому что каким-то образом мое тело подошло на роль его вместилища. Мы с тобой части одного целого.
– Кента…
Мацумото опустил лицо, и челка закрыла от Кенты выражение его глаз. Опущенные плечи, согнутая спина – весь облик источал скорбь, и Кента с трудом удержался от того, чтобы не попытаться утешить Хизаши. Это бы унизило его гордость.
– Возможно, все еще хуже, чем ты думаешь, – наконец произнес Хизаши, не поднимая головы. – Если мое имя Ясухиро, но я этого даже не помню, кем я был до того, как начал осознавать себя хэби? Конран-но ками известно обо мне то, чего не знаю я сам. Он назвал мне свое имя, однако я был ослеплен болью и гневом. Почему мне кажется, что нас с ним связывает нечто большее, чем его план заставить меня выкрасть меч из Дзисин?
– Мы все узнаем, обещаю, – твердо сказал Кента. – Тот, кто оболгал тебя перед богами и заставил мою семью страдать, получит по заслугам, клянусь честью!
Это стало последним, что было произнесено у очага в заброшенном доме. Оба слишком вымотались и ослабли, чтобы и дальше тратить время на разговоры, и как бы ни страшило это странное место, они легли возле ирори прямо на холодный пол и уснули. Кенте впервые ничего не снилось, он просто провалился в сон, а потом открыл глаза и обнаружил, что наступила ночь. В груди было тесно и тревожно, казалось, что-то ворочается внутри, не находит покоя, злится. Хизаши спал, свернувшись клубочком, его спутанные волосы рассыпались вокруг головы и чуть серебрились в лунном свете, проникающем с улицы сквозь окно и многочисленные щели. Он выглядел спокойным, но при этом таким беззащитным, лишившимся твердой чешуи вечного притворства. Кента вышел на улицу, чтобы ненароком не разбудить его, и запрокинул голову: звезды смотрели равнодушно, им не было дела до его стремлений и надежд, они сверкали с небесной вышины задолго до рождения Кенты и не прекратят и после его смерти.