"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Слушай, Чародей, — для уверенности, что он ТОЧНО слушает, я схватила его за руку. Он так и сидел в перчатках, так что я поморщилась. — А может это быть не… детектор Тварей, а определитель… порталов. То есть, Путей?
Я что хотела сказать: кулон стал холодным ДО того, как появилась Тварь. В смысле — я же их чувствую, на большом расстоянии. Так вот: кулон стал ледяным ЗАДОЛГО до того, как я почуяла тварь — секунд за пять.
Если вспомнить: вот я иду по переулку, нахожу удобное место в уголке, возле забора, где самая густая тень…
ОТКРЫВАЕТСЯ портал —
И только ПОТОМ из него выходит Тварь — и я её чувствую.
Эти мысли кубарем проносились в голове — в то время как Чародей тоже о чём-то думал, надеюсь, о моём вопросе.
— Чтобы это проверить, нужно найти ещё один портал, — наконец сказал он.
— ТОЧНО! — закричала я шепотом. И как я сама не додумалась?.. Помутнение мозга. — Давай так и сделаем.
— О чём это вы там шушукаетесь? — благодушно спросил Семёныч. Он бодро рулил по какому-то освещённому проспекту — по сторонам я не смотрела, и понятия не имела, где мы ехали.
— Чародей чувствует тварей, как и я, — сказала я громко. Потом покосилась на парня, тот едва заметно кивнул. — Мы думаем, что если объединим наши силы…
— Твари выходят из порталов, — пояснил Чародей. — Александр Сергеевич приказал отыскать портал.
— Действующий портал, — добавила я.
— К сожалению, схлопываются они довольно быстро, — буркнул Семёныч. — Так что, даже и не знаю.
— Когда одна Тварь — то быстро, — сказала я. Это тоже была догадка. Но вполне логичная. — А когда их много…
— Требуется время, чтобы вышли все, — кивнул Семёныч. — Как в библиотеке.
— Или на крыше, — вспомнила я. Наклонившись вперёд, я смотрела на него мимо Чародея. — Но так как портал небольшой, то они сначала появляются в виде зародышей, а потом вырастают.
— Прямо на глазах, — он смотрел на дорогу и говорил как бы в лобовое стекло.
— Прямо на глазах, — повторила я и повернула голову к Чародею.
— Что может быть такого, что помогает тварям за полминуты вырасти из вот таких, — я показала руками. — До… Вот таких, — я обвела взглядом кабину пикапа.
Чародей молчал. Думал — глазные яблоки так и бегали под прикрытыми веками.
И вдруг…
— Стой! — выбросив руку, он рванул ручной тормоз.
Покрышки завизжали, пикап пошел юзом, Семёныч крепко выматерился, навалившись на руль.
Как только пикап перестало нести — мы встали посреди дороги, слава фаберже, никто в нас не врезался, немногие тачки объезжали с воем клаксонов и матом из окон — Семёныч повернулся к Чародею, чтобы высказать всё, что думает о его идиотизме, и на этот раз я была с ним полностью согласна.
Но Чародей уже распахнул дверцу и выскочил прямо под колёса какого-то мерса, тот завизжал покрышками и вильнул в сторону.
— Придурок! — донеслось из окна. И это было самое ласковое, что Чародею сегодня сказали…
И тут я это почувствовала. Бедро словно обожгло — настолько холодным сделался Аннушкин камень, я сразу его вытащила — он походил на кусок льда. Даже капельками воды покрылся.
Мы стояли на мосту — не знаю, каком, я уже говорила, что не следила за дорогой. Но Чародей
уже бежал к тротуару, миг — и схватившись за ограждение, он перемахнул на ту сторону…Я бросилась за ним.
И тоже прыгнула, не глядя, что там внизу — если Чародей прыгнул, значит, невысоко, да? Он, конечно, придурок, но всё-таки не полный.
Оказалось и правда невысоко.
Это была не судоходная река, просто канал. Вода текла в бетонированном ложе, а вдоль бортов шла такая дорожка — по ней ещё бегают, и на велике можно.
И вот на этой самой дорожке…
Нет, видно его не было. Не было никакого мерцания, или там провала в «никуда». Казалось, кровь выливается прямо из воздуха, расползаясь густой вонючей лужей, и это была нормальная, живая кровь — в смысле, из живых существ.
И вот когда её стало ОЧЕНЬ МНОГО — к нам давно подбежал Семёныч, и теперь мы трое стояли рядком, и смотрели, как лужа становится шире, и как будто глубже, а в середине её появилась рябь, — Тварь вылезла прямо из центра, хотя минуту назад там был асфальт.
Это было эпичненько.
Тварь появлялась медленно. Сначала — голова с острыми ушами, с длинной крокодильей мордой, затем — плечи, широкие и могучие, голый торс с длинными лапами и чёрными загнутыми когтями…
По-своему, по-своему, Тварь была даже красива. Ну знаете, ГОТИЧНАЯ такая вся из себя. А ещё у неё были желтые глаза. Словно в чёрной резине прорезали две дырки и посветили изнутри фонариком.
И вот когда эти желтые дырки уставились на меня, я не выдержала.
— Лихо ты её, — прокомментировал Семёныч, тронув носком сапога голову.
Та перевернулась и стал виден чистый и ровный срез…
— Я бы сказал, ХИРУРГИЧЕСКИ лихо, — добавил Чародей, и неожиданно икнул.
А потом отошел к краю тротуара, нагнулся, и его стошнило.
Мы с Семёнычем переглянулись, а потом я пожала плечами.
Вот не понимаю я этого Чародея, хоть тресни. То он хладнокровно препарирует Тварей, спиртует отдельные части тела, пакует их в мешки… А стоило при нём УБИТЬ — сразу блевать побежал…
— Вот почему я не люблю выходить из дому, — сердито пояснил он, вернувшись к нам и опять опрыскивая себя с ног до головы антисептиком. Я зажала нос.
— То есть, ты — своего рода теоретик, — хмыкнул Семёныч, похлопав Чародея по плечу. — Ничего. С кем не бывает.
— Я согласен изучать этих существ, — кивнул Чародей. — Но СМОТРЕТЬ, как их убивают — не обязан.
— Ох ты ж, тонкая психика… — пробормотал Семёныч. — Каждому своё, я хочу сказать, — добавил он, когда я посмотрела на него с ОСУЖДЕНИЕМ.
Чародей прав. Он не обязан на это смотреть. Но ведь…
— Ты САМ остановил машину, — сказала я вслух. — И прибежал сюда. Что-то почуял?
— А ты? — он посмотрел на меня искоса, натянув панамку на самые глаза. И кстати: на ней таки прибавилась парочка новых пятен.
Я молча кивнула, похлопав себя по карману.
— Так, — Семёныч встал между нами и положил руки обоим на плечи, как нашкодившим деткам. — А ну, вываливайте дяде Вове свои секреты.
Отпираться не было смысла.