"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

– Он любит Star Wars – говори про звёзды, – диктовала Кляпа с вдохновением продюсера дешёвого свидания. – Он пишет на Python – свернись клубком. Он не любит женщин – стань настолько женщиной, чтобы он засомневался в себе.

– А может, он любит философию? Или стихи? – слабо возразила Валентина.

– Да, – вздохнула Кляпа с выражением вселенской тоски, – особенно если Мандельштам когда—то крутил пилон. Ну ты подумай сама: человек, который с детства мечтал быть сервером, явно не ведётся на метафоры.

Она посмотрела на своё отражение в стекле вагона. Вместо женщины в расцвете обольстительного идиотизма там находилось что—то, напоминающее насекомое в панике. То ли муравей, попавший в отдел женских тренингов, то ли таракан, переодетый в человека, которого всё равно никто не хочет.

На станции «Парк культуры» зашла женщина в деловом костюме. Рядом с ней Валентина почувствовала себя документом, забытым в принтере: смятым, бледным, не до конца напечатанным. Она попыталась вытянуть спину, но юбка зацепилась за край сиденья, и вместо грациозности вышло напряжённое положение «на грани судороги».

– Сделай лицо, – подсказала Кляпа, – не как в бухгалтерии, а как в рекламе духов.

Валентина попыталась. Получилось нечто между удушенной улиткой и преподавателем труда на пенсии. Кляпа завела монолог:

– Ну что, операция «интеллектуальный доступ» провалилась ещё на стадии обёртки. Ты же не можешь быть роковой, пока у тебя под ногтями следы кекса и страх. Но ничего. У меня есть идея: встань около него с серьёзным лицом и скажи: «Иван, я думаю, у тебя баг в сердце». Если он не сбежит – это судьба.

Валентина из последних сил сдерживалась. Она уже представляла, как входит в офис, как подходит к Ивану, как срывается голос на слове «привет». В этой фантазии за её спиной обязательно смеётся принтер. Или мышь. Или охрана. Всё вокруг, кроме Ивана.

– Может, просто не делать этого? – робко подумала она.

– Может, – отозвалась Кляпа. – Но тогда придётся переселить тебя в симуляцию. В кукольный дом, где ты будешь сидеть в халате и обсуждать с подругами рецепты. И каждый раз, когда ты будешь говорить «а он мне не перезвонил», где—то на Альфе Центавра будет взрываться планета.

Валентина вздохнула. Это был тот редкий случай, когда даже вздох звучал как увольнение.

Когда поезд доехал до ее станции, Валентина вышла, вжав голову в плечи, как будто пыталась стать ниже морального давления. На эскалаторе впереди стоял мужчина в костюме. Пахло лосьоном. На секунду она представила, что тоже могла бы быть с таким. Без пледов и гантелей. Без запаха вчерашнего чая и крышек от майонеза.

– Забудь, – прошипела Кляпа. – Он пахнет банком. А ты – борьбой. У нас миссия. Он не выдержит. Он максимум справится с салфетками.

Валентина вцепилась в поручень. Было ощущение, что руки потеют не от страха, а от постоянной попытки не рухнуть. Каждая мысль ныла, как после тренажёрного зала. Сама идея о том, что сейчас ей придётся не просто быть – а быть интересной – казалась верхом театра абсурда.

– Всё будет хорошо, – пообещала себе Валентина и тут же услышала, как Кляпа ржёт:

– Это ты сейчас сказала или скачала из паблика с мотивацией? Проверь, вдруг на спине вырос лозунг: «Ты справишься, если не сдохнешь!»

Валентина зашла на работу, как в тёплую лужу после града – осторожно, с опаской и лёгкой уверенностью, что дальше только хуже.

В офис Валентина вошла, как шпион, впервые оказавшийся в толпе без инструкции. Сумочка болталась на локте, рука дрожала, сердце билось не от волнения, а от осознания собственной нелепости. Иван сидел на привычном месте – в наушниках, с кружкой и сосредоточенным взглядом, будто вёл переговоры с вселенной через строку кода. Валентина подошла к его столу с решимостью человека, у которого выбора нет, но есть кофе.

– Привет… Я тут… принесла… – голос предательски задрожал. Она поставила чашку, тут же задела рукой край стола, кофе плеснулось на подставку под мышку и мигом стало выглядеть как сцена преступления.

– Ой… извини, – пробормотала Валентина. – Я… я просто… кофеин делает нас ближе к Богу.

Иван оторвал взгляд от монитора. Посмотрел. Не с интересом, не с раздражением, а с тем выражением, каким обычно смотрят на тостер, который внезапно начал петь. Он вежливо кивнул, поблагодарил и потянулся за салфеткой.

Валентина осталась стоять, как пакет, не доехавший до мусорки. Надо было уходить, но ноги не слушались. В голове Кляпа уже включила голос инструкторши по флирту, но на уровне для начинающих:

– Сейчас главное – закрепить контакт. Шутка, взгляд, касание. Всё в пределах этики. Но с флюидом. Фронтальное внедрение флюида. Давай.

– Ты, наверное, такой… – начала Валентина и сразу пожалела. – Ну, обвешанный вирусами?

Иван слегка отодвинулся, будто его физически оттолкнула сила смысла. Он кивнул, пожал плечами и что—то пробормотал в стиле «угу». Валентина кивала в ответ – ритмично, как игрушечная собачка в машине. Шея затекала, щеки горели.

– Пора касаться, – подсказала Кляпа. – У него рука. У тебя рука. Делай мостик. Хватит быть станцией без контакта.

Она дотянулась до плеча Ивана. Осторожно. Будто трогала горячую сковородку. Он обернулся. Она уже трогала его за локоть. Потом – за запястье. В какой—то момент она почувствовала, что превратилась в странного массажиста, который ищет точки давления, но находит только неловкость.

– А ты с кем живёшь? – вырвалось из неё. Почти шёпотом.

– С котом, – сказал Иван ровным голосом, не проявляя ни удивления, ни интереса, как будто этот вопрос был для него таким же обычным, как прогноз погоды.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик.

– А… как кот относится к женщинам?

Возникла неловкая пауза, за которой последовало внутреннее короткое замыкание в голове Валентины, словно её сознание одновременно вспыхнуло и обрушилось, не выдержав абсурдности момента.

– Нейтрально.

Кляпа шипела:

– Ты как стажер ГРУ, только без подготовки. Следующий вопрос – про любимую позу в шахматах. Или спроси, как он относится к теории привязанности. Господи, ну не так. Хотя бы не взрывайся.