"Фантастика 2025-97". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Так что я в доме один остался. Мерный стук отвлёк меня от увлекательного занятия, вырезания маленькой чайной ложечки. Такими здесь не пользуются, а мне захотелось самому вырезать что-нибудь полезное.
Подняв глаза заинтересовался. Моя хозяйка взбивает что-то в глиняной кринке. Она слегка расставила ноги и энергично работает руками. От этого её бюст совершает замысловатые завораживающие движения. Сам не заметил, как увлёкся. Лёгкие движения бёдер вызывают сладкую боль в причинном месте. Женщина обернулась и мне стало неловко от своих мыслей. Чтобы прочистить голову вышел во двор со своим шестопёром. Так-то мы с Никифором ежедневно занимаемся спаррингами. Но в воскресенье делаем перерыв. Но истинная причина тренировки — отвлечение от греховных мыслей. Так Челентано
— Нагнись, я полью. Оказывается моя хозяйка уже некоторое время стояла на крыльце, наблюдая за моими упражнениями. А сейчас решилась помочь.
Разгорячённое тело с благодарностью приняло волну свежести, я нагнулся ещё ниже и знаком попросил полить на шею. Женщина стала помогать мне, растирая ладошкой воду. Она прошлась по спине, ласково погладила мне живот, когда я развернулся. В руках у неё чистая тряпица и она протянула её мне. Лицо совсем рядом и женщина явно ждёт продолжения. Невозможно не понять призыв женщины, от неё сразу исходят сильные эманации желания. Я прожил долгую жизнь и научился разбираться в таких сильных эмоциях. Взяв тряпку, случайно коснулся её руки. Теплая, а от неё самой исходит резкий и острый запах бабьего пота.
Чёрт его знает, но именно этот запах послужил спусковым крючком. Я подтянул Глашу к себе и вдохнул аромат молодого и здорового женского тела. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом она повернулась и виляя попкой пошла к дому. Молча и я последовал за нею. Войдя в избу, закрыл дверь на щеколду.
Женщина исчезла в своём закутке, выждав несколько секунд я решил её побеспокоить. Оказывается рачительная хозяйка стелила нам ложе. Её спальный комод однозначно нам бы не подошёл. Так она постелила на полу.
Крякнув, я заторопился, где-то тут под лавкой лежит свёрнутая медвежья шкура. Мы опять соприкоснулись руками и Гликерия торопливо начала перестилать ложе. Она лукаво посматривает в мою сторону, а закончив потянулась ко мне.
Как же я соскучился по женскому телу. Единственный мой опыт в новом теле был скорее негативным и испорчен неприятными эмоциями. А сейчас я буквально растворился в новых ощущениях. Сперва ей было больно от моего натиска, но я накинулся на женщину как оголодавший зверь. Потом Глаша начала стонать от накатившей волны оргазма. Снова и снова мы набрасывались друг на друга. Угомонились только глубокой ночью. Через раскрытое окошко меня приятно обдувает ночной ветерок с реки. Я раскинулся на ложе, голова покоится на её мягком животе. Мне не хочется ни говорить, ни слушать. Полная и абсолютная расслабуха. Но приходится поддакивать, потому что Глаше захотелось поделиться сокровенным. Она ласково перебирает мои волосы и чуть склонившись ко мне так, что касается своей пышной грудью моего лба, тихо рассказывает о своей жизни.
Оказывается Гликерия городская, вернее с посада, — батюшка плотничал, постоянно пропадал по своим делам.
В многодетной семье уродилось семь девчонок и ни одного пацана. Видимо это и подорвало веру главы семьи в хорошее будущее. Слаб он оказался, частенько пропадал в шинке и возвращался домой в дупель пьяный. Глаша родилась старшей. Сколько себя помнит, всегда занималась младшими сёстрами. Наверное поэтому и не смогла вовремя выйти замуж. А когда стукнуло восемнадцать, обнаружила, что никто свататься к батюшке не приходит. Никто не просит руки молодухи. Это от того, что она бесприданница, и к тому ещё перестарок, почти
вековуха. И когда девушка уже смирилась, что проведёт всю жизнь в отцовском доме, нашёлся человек. Значительно старше её, но ещё не старик. Он был кормчим, водил суда по реке. Знал все изгибы и отмели:— Вот он и пришёл к батюшке, попросил моей руки. Прожили мы три года, душа в душу. Вот только детей нам господь не дал. А потом Илья ушёл с караваном в Парсию и не вернулся. Я ждала два года, всё думала, что вернётся. А затем мне пришлось переехать в село, из дома меня выгнали его родичи. Вот теперь и доживаю здесь свой век.
М-да, грустная история. Но, к сожалению совсем не редкая. Эта обычная судьба женщины в это время. Сегодня ты мужняя жена со всеми вытекающими. А завтра тебя родичи мужа выгоняют из дома, потому как деток вы не нажили, значить пустая и никому не нужная.
До монастыря меня подбросили сельчане. Привратник нудно выспрашивал кто и к кому, потом пустил. Это я прибыл к игумену Нектарию. Правда, он принять меня не соизволил, прислал своего помощника. Невысокий колобок, с красной недовольной физиономией представился иеродиаконом Феодором. Мне пока трудно понять крутость этой должности, так как не знаю монастырской иерархии. Но его последующая речь меня в принципе устроила. Меня принимают в группу послушников, это новички, только готовившиеся принять постриг. Вот я и буду жить в монастыре седмицу, через одну. То есть семь дней проживать в монастыре, а потом на неделю возвращаться к мирской жизни. Но за это я должен принимать участие в жизни братии. Перевожу — горбатить на них.
Так как другого шанса постичь грамоту и приобщиться к местным канонам у меня не было, я согласился. В конце концов, меня же не запрут тут против моей воли.
Монастырь представляет собой комплекс деревянных зданий с мощными бревенчатыми наружными стенами. Они потемнели от времени, но ещё достаточно крепкие. Внутри вечные потёмки, мне показали жилую часть и келью, которую я буду делить с четырьмя послушниками. Хорошо, что я дома плотно поел, потому что на ужин дали какую-то тюрю с куском хлеба. А рано утром, в четыре часа меня разбудили и погнали на службу. На завтрак — пустая каша, порадовал только вкуснейший ягодный кисель.
Потом работа несколько часов на монастырском огороде и только когда нас привели в помещение, где стояли лавки — я понял, что учёба всё-таки будет. Оказалось, что эти послушники — продвинутая группа, они уже долгое время изучали грамоту. Нам раздали навощённые дощечки и палочки для письма. Подобный набор я видел у отца Христофора. Острая костяная палочка называется стилус. Ровная дощечка из светлого дерева покрыта воском. Вот на них мы и практиковались наносить письмена. Не сразу, но глядя на остальных втянулся и я.
Сейчас пишут также на бересте. Но все важные документы и книги конечно писали специальной краской и писалом на пергаменте или бумаге, которую привозили восточные купцы. Но это уже высший класс, в специальном помещении монастыря трудили писчики, которые всю жизнь рисуют буковки.
Историей и счётом со мной занимался отец Христофор. В монастыре для послушников не было возможности выделить учителей по этим предметам. Нужно предварительно принять постриг, а потом, возможно… ежели… И вообще, а кто тогда будет обрабатывать поля и защищать стены, если все сядут в учебные классы.
Отец Христофор преподавал историю весьма занятно. Если ему верить, то земной шар начал крутиться только с рождения Христа. Ну немножко пораньше, потому что нужно было куда-то втиснуть древнегреческих философов. Всё крутилось вокруг Константинополя, базилевса и патриарха. Но я наступил на горло своей гордыни и терпеливо слушал о деяниях святых апостолов и прочей братии. Мне чрезвычайно важно заслужить хорошее отношение церковных властей. Это как закрытый клуб, имея поддержку церковных иерархов, можно неплохо стартануть и в светской жизни. А отец Христофор вообще меня удивлял. К нему сам игумен благоволит. Поговаривают, что у моего наставника есть покровители при капитуле Константинопольского патриарха Георгия III.