Фантош для оборотня или Игры насмерть!
Шрифт:
— Я не уверена, что они у тебя… — жутко хотела доказательства.
— Ой, не проверяй, — скривился Эпштейн. — Я бы не стал громогласно таким оперировать.
— Дай хоть поговорить с ними, — молила с чувством.
— Школа № 123. 7 «а». Пацан был на уроке по русскому, а девчонка на математике, 3 «б». Этого хватит? — хитро ощерился Шлема.
— Я, — запнулась, наспех вспоминая, были ли сегодня такие предметы у ребят, но цифры врезались в голову, будто колья. Остальное уже было неважно.
— Скажи «да»… — процедил зло Шлема, и почти вытолкнул
Меня трясло от страха, обиды, унижения и понимания хрупкости своего скорого будущего. Я не могла позволить даже на миг подвергнуть еще большей опасности своих ребят, поэтому молча, вошла в здание.
«Демьян!» — твердила точно заведенная, и даже когда меня позвали заключить союз, ведь как таковой церемонии бракосочетания не было. Скромная роспись без свидетелей. Дрожащей рукой, с некоторым сомнением и заминкой махнула витиеватую закорючку. Была глупая мысль поддельную нарисовать, но рисковать жизнью и благополучием Златы и Ильи не стала.
Часть 2 Глава 36
В моем паспорте появилась новая запись, я лишь осмелилась попросить оставить свою фамилию. Робко так…
Удивилась, когда Шлема не отказал.
«Демьян!
Демьян!
Тварь!
Ненавижу!»
Сдерживая слезы, вышла из здания, ведомая под локоть Эпштейном.
— Дети! — прошипела, вырвав из плена руку. Уставилась на Шлему: — Не сдвинусь, пока не докажешь, что дети свободны! — решительно озвучила ультиматум.
— Конечно, — прозвучало великодушно, но уже в следующий миг меня совершенно не по-джентльменски впихнули в авто. Причем это был не Шлема, а мужчина, который взялся непонятно откуда. Эпштейн уселся рядом со мной на заднее сидение, а мужчина-громила на переднее. Только дверцы захлопнулись, машина сорвалась с места.
Вжикнули фиксаторы, и я опять оказалась в ловушке.
— Шлема, — отчеканила негодующе, — что с моими детьми?
— Все отлично! — улыбнулся новоиспеченный муж.
— Дай я с ними поговорю! — упиралась зло.
Эпштейн помотал головой и цыкнул:
— Не стоит.
Порывисто отвернулась к окну.
«Демьян!» — молила гневно.
«Терпи!» — раздалось в голове, и я чуть не подпрыгнула от счастья и неожиданности.
Испуганно покосилась на Шлему, который то изучал телефон, то на меня хмуро поглядывал.
«Где мои дети?» — сделала надменный вид и опять отвернулась к окну.
«С ними все отлично. Я же обещал», — был холоден Демьян.
«Значит, — чуть выдержала паузу. — Шлема меня обманул?»
«Все зависит от того, что он сказал», — был спокоен Градов.
«Что мои дети у него!»
«Это не так».
«Черт! — стиснула кулаки, чтобы в голос не выругаться. Изо всех сил выражала спокойствие. — Значит, я вышла замуж зря?»
«Это как смотреть на ситуацию».
«Градов, — шипела гневно, на грани сорваться на визг, — я не понимаю, во что вляпалась… или во что меня вляпали, но дети не должны пострадать! А эта тварь
уверяла, что Злата и Илья у него!»«Нет!»
С облегчением выдохнула.
«Но… — Демьян замялся. — Святослав у него».
Опять метнула взгляд на Шлему. Сколько же подлости в одной особи?!
«Мне надо знать, где он его держит! — впервые дрогнул голос Градова. — Терпи и приведи меня в дом твари!»
«Ты меня… — запнулась на ужасающей мысли, — нарочно толкаешь в логово зверя?».
«У него мой сын…»
Так как Шлема уставился на меня с подозрением, решила нарушить молчание:
— Ты так и не сказал, чего хочешь конкретно от меня.
— А Демьян тебе не успел поведать? — взлетели удивленно брови Эпштейна.
— Можно подумать, — скривилась от возмущения, — он со мной вообще разговаривал. Ты же знаешь, что я для него… — специально о себе сказала в уничижительной форме, которая, по сути, красноречиво определяла мою значимость в жизни Градова. — Кто отчитывается перед бывшей фантош?!
— Ну-ну, — пренебрежительно хмыкнул Шлема, — не наговаривай на себя. Можешь любого дурить, но не меня. Я тебя изучил. А еще хорошо понял вашу с Демьяном обоюдную одержимость.
— Нашу? — уточнила со снисходительным смешком, на деле с диким желанием углубить тему.
— Вашу, вашу, — теряя интерес, вторил мозгоправ. — Только не говори, что эти идиоты не рассказали правды.
Меня нешуточно потряхивало, негодование клокотало яростно в груди, да пульсировало в висках.
— Как я уже тебе говорила, — спокойствие давалось с трудом. А если учесть бешеную тварь, что рвалась вцепиться в глотку Шлеме и было все сложнее ее игнорировать, так я вообще над собой насилие творила. — Со мной не особо сюсюкали. Ставили перед фактом, не утруждаясь объяснять, что и почему, — скептически изобразила улыбку.
— С того момента, как ты вошла ко мне я понял, что ты одержима, — холодно напомнил Эпштейн, — но когда стала приходить на сеансы постоянно, я разгадал в чем суть — болезнь не только твоя, но еще и твоего кукловода.
— И это что-то значит? — изобразила скучающий интерес.
— Кроме того, что это первый случай, о котором я услышал — нет, — безлико обронил Шлема. — Хотя уникальность хотелось бы подробнее изучить.
— Спорить не буду, — с наигранным равнодушием повела плечом. — Я не так умна как ты. Впрочем, наивной тоже никогда не была. Зачем я тебе? Ставить опыты? — умело косила под дуру.
— Для мести. Сладкой, долгой, мучительной…
— Мести Демьяну? — уточнила сухо.
— Ты много задаешь вопросов, — опять нахмурился Шлема. Протянул мой телефон.
— Один звонок дочери или сыну. Уточни, где они. Убедишься, что я тебя не обманул. После, заверь, что у тебя все хорошо и сбрось вызов, — мобильник отпустил, лишь когда кивнула.
Звонок сыну был почти в несколько секунд:
— Илья, — мягко начала, судорожно сжимая трубку.
— Да, мамуль. Ты где? — непринужденно болтал сын.