Фантош для оборотня или Игры насмерть!

— Деликатным? — уточнила последнее услышанное. — Думаешь, после всего, что я пережила за два года, я теперь испугаюсь?

Шлема схватил меня за руку и потащил прочь из комнаты. Шагал размашисто, я едва за ним поспевала.

— У меня есть одна очень убедительная страшилка для взрослой девочки. Сломить дух вряд ли получится, но заметно усмирить бунтующий нрав, однозначно. Знаю, я сентиментален, — бормотал отстраненно. — Но наглядно показать, что сделает тебя послушной, просто обязан. Да меня аж трясет от возбуждения… — рассмеялся странным смехом, от которого мурашки по коже побежали.

Меня недолго не то тащили, не то влачили по мрачному, совершенно пустому коридору, пока не остановились возле одинокой двери.

Несколько секунд Шлема возился с ключом, а когда, открываясь, металлическая дверь заскрежетала, я задрожала всем телом. От жуткого страха, от недоброго предчувствия. Уже знала, кого там увижу, но знать и видеть — разные вещи, поэтому, когда новоиспеченный муж небрежно втолкнул внутрь, застыла словно вкопанная.

В мрачной пустой комнатке было прохладно, а еще она кричала страхом Святки. Мальчонка жался в самый темный угол и лишь поблескивающие золотом глаза, выдавали присутствие маленького, напуганного зверя.

Все рецепторы моих чувств обострились. Тварь внутри оскалилась, требуя броситься к Святославу — встать на его защиту, даже если для меня это станет приговором. Прижать к себе, заверить, что все будет отлично, но я не имела права показывать свою слабость перед более сильным зверем, который это тотчас извратит и использует. И как бы вторая ипостась ни рвалась на безумство, человеческая не позволила проявить истинных эмоций.

Я так и осталась стоять у порога:

— И? — с деланным безразличием подивилась. — Ты подумал, раз я мать, то чужой ребенок для меня имеет значение? Шлема, — попыталась сделать тон, как можно более отстраненным, даже фыркнула едко, — это сын Градова. Мне все равно, что ты с ним сделаешь.

— У-у-у, — протянул задумчиво Эпштейн. — Врешь, дорогая.

— Нет! — заявила твердо. — Мне важно благополучие моих! Детей! А на выродка моего бывшего кукловода плевать. Видимо, ты меня не так хорошо выучил, — нагло усмехнулась, за что опять наградилась смачной пощечиной. Во рту стало солено, в голове повис звон. — Ты мне так любовь к чужому ребенку привить решил? — бросила с вызовом, ладонью утирая губы. Привкус металла лишь подогревал моего зверя. — Интересный метод. Еще ударь, мне кажется симпатия уже начала зарождаться! — Новая затрещина оглушила, голова пошла кругом, но я устояла. — И правда крепнет, — подливала масла в огонь, хотя на деле, не уверена, что ударь меня Шлема опять, устою. — Твоя злость мне непонятна, так же как и желание помахать руками, а вот месть… это мне не чуждо. — Умолкла, натянутая точно струна. Закрыла глаза, потому что муж вновь занес ладонь для удара, но так как его не последовало, медленно открыла. В душе затрепыхалась робкая надежда, что смогу с тварью найти общий язык. — Проще рассказать в чем суть проблемы, — попыталась не лебезить, говорить достойно, несмотря на ситуацию и мое катастрофически неустойчивое положение. — Может, окажется, что я не против посодействовать тебе, — ухватилась за новую идею, как растянуть время. — Скажи, что хочешь от меня, а еще бы хоть намекнул, за что мстишь Демьяну.

— Ах ты, коварная потаскуха, — сузил глаза Шлема. — Вздумала меня на разговор вывести?

— Не то чтобы, — искала спешно выход из проигрышного положения, куда опять неумолимо затягивало. — Не хочешь — не говори, но я бы охотнее помогла, если бы хоть знала, чем насолил тебе Градов. Знаешь ли, мне он тоже изрядно жизнь попортил. Даже больше — он уничтожил меня и мою жизнь, а я ей была вполне довольна! — не лгала и потому речь прозвучала внушительно.

— Хочешь сказать, что будешь не против, если убью мальца? — вскинул брови Шлема.

— Нет, — чтобы не выдать ужас, отозвалась как можно холоднее и бесстрастнее.

На Святку не смотрела, боялась, если взгляну, разревусь и выдам свои чувства.

Муж читал меня как книгу. Схватил за подбородок и рывком повернул в сторону сына Демьяна:

— Тогда почему ты не смотришь на него? — пророкотал зло.

Не знаю, откуда были силы, но со спокойствием убийцы отозвалась:

— Он слишком похож на отца, а Градова видеть не могу… Ненавижу его!

— Шлюшка, ты только вчера с ним трахалась, — уличительно процедил сквозь зубы Шлема, толкнув от себя.

— Не по своей воле, ты же понимаешь, — парировала ледяным тоном, едва устояв. — Ты знал, что я одержима и сам меня к нему подтолкнул. Бл'*\ да ты меня подложил под него! Я и так держалась до последнего. Могла бы давно ноги раздвинуть и делов-то, а я держалась, терпела. И даже сейчас, получив в мужья, как оказалось психа, рада, что не досталась Градову. Лучше подохну от твоей руки, чем буду прогибаться под ним! — это выдала с таким запалом, что сама была готова поверить в сказанное, а напоследок рассмеялась смехом, от которого самой дурно стало. Внутри все похолодело, кровь в жилах стыла.

Несколько секунд Шлема с удивлением и сомнение изучал мое лицо. Явно пытался считать ложь, но ее не нашел, потому что монолог был от души, как надрывный крик.

— Тогда докажи, что хочешь мести, — опасно ухмыльнулся.

— Как?

— Убей гаденыша, — кивнул на Святку муж.

Замерла на предательский миг.

— Нет, — решительно встряхнула головой. — Я хочу мести, а не убийства невиновного ребенка, пусть даже это ублюдок Демьяна.

— Ты же сказала, что тебе все равно до его выродка.

— Но это не значит, что я готова убивать, — пояснила с достоинством. — Руки марать не буду.

Последнее, что запомнила — кулак Шлемы. Он быстро приближался ко мне. Пронзило глухой болью и накрыло темнотой.

Часть 2 Глава 38

ГЛАВА 38.

В очередной раз из небытия вырвали мерзкие звуки металла. В голове заскрежетало, руки больно дернуло. Открыла глаза медленно, потому что было жутко неприятно и дискомфортно. Одна сторона лица горела, да и глазом плохо видела. Он явно заплыл. Дышала тоже с трудом — удар кулака пришелся и на нос.

Даже не сразу поняла, где я и что со мной. Лишь чуть погодя, когда смогла кое-как оглядеться, определила, что подвешена за руки посреди первой комнаты. Сразу всплывала ассоциация с покоями «Маркиза де Сада», тем более глаза, как нарочно, зацепились за стол с хирургическими инструментами, точнее, патологоанатома.

«Градов! Все плохо…» — сорвалась предательская мысль.

Пока испуганно рассматривала обстановку, вновь заскрежетал замок и в комнату вошел Шлема. От костюма на нем остались лишь ботинки, зауженные черные брюки и белоснежная рубашка, правда местами окропленная мелкими точечками, как понимала, крови.

— А я уж хотел тебя привести в чувства, дорогая, — опасливо сверкали глаза мужа. — У нас ведь первая брачная ночь. — Он приближался словно кот, на ходу расстегивая пуговицы рубашки. Шаг, второй… Самодовольно улыбался, закатывая рукава.

— Бить было необязательно, — обронила хрипло, ужаснувшись своему голосу.

— Это тебе урок, — остановился напротив Шлема. — Чтобы знала наперед, я не терплю обмана.

— Я вообще-то понятливая, — рискнула продолжить разговор. — Хватило бы и слов. Да и не врала…