Fatal amour. Искупление и покаяние

— Жду не дождусь, — выдернула ладонь из его руки mademoiselle Ракитина.

— Вот и славно. Мы обвенчаемся через седмицу, дабы вам не пришло в голову совершить ещё какую-нибудь глупость, — откинулся на спинку сидения Куташев и прикрыл глаза, всем своим видом демонстрируя, что разговор окончен, и он не намерен его продолжать.

Седмицу спустя в Андреевском соборе собралось довольно многочисленное общество. Оживлённый гул голосов стих, как только жених и невеста ступили под своды храма. Лёгкая фата из газа скрывала покрасневшие от слёз глаза невесты, жених же, напротив, выглядел весёлым и оживлённым. Архиерей начал службу. Зажжённая свеча в руках Марьи Филипповны ходила ходуном, пламя её угрожало погаснуть каждое мгновение. Николай незаметно сжал локоть будущей жены. Девушка тихо вскрикнула, когда пальцы Куташева сомкнулись на её руке. Святой отец сбился со слова, удивлённо взглянул на молодых и продолжил читать молитву.

Последовал обряд обручения. Трижды обменявшись кольцами с Куташевым, Марья покосилась на будущего супруга, замечая, как плотно сжались его губы, словно он уже сожалел о содеянном. Она нарочно широко шагнула, дабы первый ступить на расстеленный на полу шёлковый плат, но Николай удержал её за локоть, не позволив даже при совершении обряда взять верх.

— Имаши ли произволение благое и непринуждённое, и твёрдую мысль, пояти себе в мужи сего Николая, егоже пред тобою зде видиши? — будто сквозь вату услышала Марья вопрос священника, адресованный ей.

— Имею, честный отче, — пересохшими губами отвечала Марья.

— Не обещалася ли еси иному мужу?

— Не обещалась, — выдавила она из себя.

Всё время, пока длилась служба, Марья искала глазами в толпе одного единственного. Он и не мог быть здесь, но какая-то крохотная искорка надежды продолжала тлеть в сердце, что вот раздвинется толпа, и он шагнёт к ней, возьмёт за руку и уведёт отсюда. "Андрей! Андрей!" — выстукивало сердце.

Марья украдкой взглянула на двух офицеров из полка Куташева согласившихся быть шаферами на венчании. Молодой привлекательный сероглазый и темноволосый человек ободряюще улыбнулся ей. На какое-то сумасшедшее мгновение ей показалось, что это Андрей держит венец над её головой. В глазах помутилось. Ухватившись за локоть супруга, она едва устояла на ногах.

— Мари, вам не терпится упасть мне в объятья? — услышала она ироничный шёпот Николая.

— Даже не надейтесь, — выдохнула она, выпрямляясь и отстраняясь от него.

"Боже, когда же это всё закончится?!" — тоскливо обвела она глазами стены храма, царские врата перед собой. Хор певчих старательно выводил последние слова заключительной ектеньи.

— Отец, Сын, и Святый Дух, Всесвятая и Единосущная, и Живоначальная Троица, едино Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долгожитие, благочадие, преспевание живота и веры, и да исполнит вас всех сущих на земли благих: да сподобит вас и обещанных благ восприятия, молитвами святыя отцы, и всех святых, аминь, — обратился к молодым с заключительной молитвой священник.

Повернувшись к Марье, Куташев откинул с её лица фату и легчайшим поцелуем коснулся дрожащих губ.

— Улыбнитесь же, ma сherie, — тихо прошептал он. — Вы не на панихиде, Мари.

Глава 33

По случаю замужества единственной сестры Сергей Филиппович не поскупился на расходы и дал званый обед на сто пятьдесят персон, на котором присутствовал даже сам генерал-губернатор Петербурга граф Эссен с супругою. Сидя за столом подле мужа, Марья поймала себя на мысли, что ещё совсем недавно она была бы счастлива оказаться в центре внимания столь изысканного общества, что нынче собралось в доме её брата на Фонтанке, но ныне ею владело только одно желание: чтобы бесконечный день — день её свадьбы с князем Куташевым, закончился, как можно скорее, и можно было бы, наконец, остаться наедине со своими безрадостными мыслями.

Она устала принуждённо улыбаться малознакомым людям в ответ на пожелания счастья и долгих лет, устала быть вежливой и воспитанной, устала изображать счастливую новобрачную. Скулы сводило от неестественной широкой улыбки, коей она одаривала всякого, кто к ней обращался.

Предоставив Сержу решать вопрос с устройством торжества, она и предположить не могла, что брат соберёт по этому поводу добрую половину столичного света. Она не стала сориться с ним. Что толку? Для Сергея её замужество оказалось прекрасным поводом, дабы пригласить нужных ему людей, упрочив своё положение в обществе. Пожалуй, она даже должна испытывать, по меньшей мере, благодарность, ежели не восторг от того, что брат взял на себя все хлопоты.

Чувствуя, что задыхается, Марья тихо шепнула на ухо Николаю, что желала бы выйти на свежий воздух. Занятый разговором с соседом по столу, Куташев рассеянно кивнул, и новоиспечённая княгиня поспешила оставить шумное застолье.

Из-за духоты высокие французские окна, выходящие на террасу во дворе особняка, были приоткрыты. Повинуясь едва заметному знаку барыни, лакей поспешил подать ей тёплую шерстяную шаль, концы которой свисали почти до самого пола. Набросив её на плечи, Марья выскользнула на улицу и уставилась тоскливым взглядом на алые всполохи догорающего в небесах заката.

Деревья простирали к холодным зимним небесам голые чёрные ветки, подтаявший днём на дорожках снег превратился в грязный серый лёд. Холодно и пусто, прямо, как у неё в душе. Её чуткий слух уловил скрип створки французского окна за спиной и чьи-то почти бесшумные шаги. Вздохнув, оттого, что столь желанное ею одиночество, оказалось нарушенным, княгиня Куташева нехотя обернулась.

— Я так и не имел возможности лично поздравить вас, Марья Филипповна, — с мягкой улыбкой на устах обратился к ней князь Урусов.

— Как же давно мы не виделись с вами, Илья Сергеевич, — протянула руку для традиционного приветствия Марья.

Прикоснувшись губами к тыльной стороне её ладони, Урусов остановился подле новобрачной, повернувшись лицом к багровому солнцу, в обрамлении лиловых облаков, медленно опускающемуся за крыши близлежащих домов.

— Вы счастливы, Мари? — тихо спросил он, не глядя на неё.

Марья сначала хотела сказать что-нибудь язвительное и колкое в ответ, но мельком глянув на точёный профиль, передумала и лишь тяжело вздохнула.

— Я так и думал, — тихо заметил Илья Сергеевич. — Отчего вы согласились на его предложение? — позволил он себе совершенно бестактный вопрос.

Марья усмехнулась. Будь на его месте кто-нибудь другой, она не стала бы утруждать себя ответом.

— Я устала ждать, — тихо ответила она.

— Ждать чего? — резко обернулся Илья. — Любви?

— Именно, Илья Сергеевич. Я более не верю в то, что она вообще существует.

— Вам разбили сердце, Mon ange, (ангел мой), но вы совершили ошибку, которая, боюсь, дорого вам обойдётся. Отчего вы отказали мне? Всё могло бы быть иначе, но вам захотелось в Петербург, блистать, пленять. Вы — наивная провинциалка, Мари. Вы думали Ефимовский сделает вам предложение? Он птица больно высокого полёта и вам не пара.

— Не говорите так о нём, — отвела взгляд Марья. — Его вины ни в чём нет. Я сама придумала себе то, чего не было на самом деле.

Урусов покачал головой.

— Я и сейчас вас люблю, несмотря на все ваши глупые выходки, Мари.

— Вы забываетесь, Илья Сергеевич. Мой брат помолвлен с вашей сестрой. Вскоре и вы станете мне братом.

Илья Сергеевич глубоко вдохнул морозный февральский воздух, сложив руки на груди:

— Во истину, неисповедимы пути Господни. Ежели три года назад вы бы ответили мне согласием…