ФБР. Правдивая история

27 мая 1908 года палата представителей весьма выразительно сказала свое «нет». Конгрессмены боялись, что президент намеревается создать в Америке тайную полицию. Этот страх был вполне обоснован. До него президенты использовали частных сыщиков в качестве политических шпионов.

«Представления американцев об управлении» запрещали «слежку за людьми и вмешательство в то, что обычно считалось их частными делами»[19], — сказал конгрессмен Джозеф Свагар Шерли, демократ из Кентукки. Конгрессмен Уолтер И. Смит, республиканец из Айовы и позднее судья Федерального апелляционного суда, решительно возражал против создания «системы шпионажа» в Америке. Конгрессмен Джон Дж. Фитцджеральд, демократ из Нью-Йорка, предостерегал против «централизованной полицейской или шпионской системы в федеральном правительстве». Конгрессмен Джордж И. Уолдо, республиканец из Нью-Йорка, сказал, что это будет «сильный удар по свободе и свободным общественным институтам, если в этой стране появится какое-нибудь крупное централизованное бюро секретной службы, вроде того, какое существует в России».

Конгресс запретил министерству юстиции потратить хотя бы цент на предложение Бонапарта. Министр юстиции уклонился от исполнения этого распоряжения. Этот маневр мог нарушить букву закона. Но он соответствовал настрою президента.

Теодор Рузвельт был «готов задвинуть Конституцию в дальний угол всякий раз, когда она становилась помехой»[20], как заметил Марк Твен. Происхождение ФБР кроется в том смело брошенном вызове конгрессу.

«Министр юстиции знает или должен знать»

Бонапарт подождал, пока конгресс не прервет свою работу на каникулы в конце июня. Тогда он залез в резервный фонд министерства юстиции для покрытия текущих расходов и нанял восемь опытных агентов Секретной службы в качестве постоянных следователей на полный рабочий день. 26 июля 1908 года[21] Бонапарт подписал официальный приказ, учреждающий новое следственное подразделение в составе 34 сотрудников — «специальных агентов». Он пошел бы просить подаяние, занял или украл бы деньги, чтобы заполучить людей, которых хотел президент. Он назначил некоего Стэнли У. Финча — клерка, дисквалифицированного из юридической практики в Вашингтоне, первым начальником Бюро расследований.

«Трудности, с которыми мы сталкиваемся при вербовке надежных и квалифицированных сыщиков, очень велики»[22], — в частной беседе предупредил Бонапарт президента. Это подразделение должно было иметь «некоторое знакомство с притонами и привычками преступников, а его сотрудники обязаны часто общаться и использовать в своей работе людей с чрезвычайно низкими нравственными устоями». Детективы часто «подвергаются соблазну сфабриковать желаемые доказательства», сказал Бонапарт. Министр юстиции должен был быть человеком, «который готов нести ответственность» за их работу.

Конгресс был уведомлен о создании Бюро расследований после свершившегося факта в декабре 1908 года в нескольких строках ежегодного отчета Бонапарта о работе министерства юстиции. «У министерства возникла необходимость сформировать небольшой коллектив своих собственных особых агентов, — написал он. — Такой шаг был непреднамеренным со стороны министерства». Это скрывало правду, так как президент отдал приказ о создании Бюро.

Бонапарт лично дал клятву в конгрессе, что Бюро не станет тайной полицией. Оно будет над политикой. Министр юстиции, как главное лицо, ответственное за соблюдение правопорядка, будет руководить его агентами и контролировать их. «Министр юстиции знает или должен знать, что они делают в любой момент»[23], — пообещал он.

Пропасть между «знает» и «должен знать» превратится в опасную бездну, когда Дж. Эдгар Гувер придет к власти.

Глава 3. Предатели

1 августа 1919 года Гувер стал начальником только что созданного отдела по борьбе с радикалами министерства юстиции. Он обладал набором полномочий, уникальным в правительстве Соединенных Штатов.

В его ведении были сотни агентов и осведомителей, работающих на Бюро расследований. Он мог потребовать ареста почти любого человека по своему выбору. Он начал организовывать в масштабах страны кампанию против врагов государства. Ему было всего лишь 24 года.

За два года, прошедшие с тех пор, как Гувер начал работать на правительство, Соединенные Штаты провели и выиграли свои военные сражения за границей. Теперь правительство вступило в политическую войну с врагами на внутреннем фронте.

Министерство юстиции и Бюро расследований пользовались своей властью как против американцев, так и иностранцев с самого начала Первой мировой войны. Президент Вильсон предостерегал, что «злонамеренные шпионы и заговорщики» распространяют «среди нас подстрекательства к бунту». Он утверждал, что «многие наши граждане подкуплены» иностранными агентами. Гражданам, которые были против войны, он сказал, что они на самом деле воюют на стороне противника. «Горе человеку или группе людей, которая встанет у нас на пути»[24], — сказал Вильсон.

Гувер изучил механику массовых арестов и задержаний в течение своего первого года работы в министерстве юстиции. В департаменте имелся список из 1400 политически подозрительных немцев, проживавших в Соединенных Штатах на день объявления войны. 98 из них были посажены в тюрьму незамедлительно, 1172 человека сочли потенциальной угрозой национальной безопасности страны и могли арестовать в любой момент. Они были первыми политически подозрительными людьми, за которыми Гувер установил наблюдение.

Бюро развернуло свои первые общегосударственные программы слежки по Закону о шпионаже от 1917 года, занимаясь облавами на радикалов, прослушиванием телефонных разговоров и вскрытием корреспонденции. Закон о шпионаже делал обладание информацией, которая могла причинить вред Америке, наказуемым смертью; заключение в тюрьму ожидало всякого, кто «произносил, печатал, писал или публиковал» нелояльные идеи. 1055 человек были признанными виновными по Закону о шпионаже. Ни один из них не был шпионом. Большинство были политическими диссидентами, которые выступали против войны. Их преступлениями были слова, а не поступки.

Роуз Пастор Стоукс — русская иммигрантка, вышедшая замуж за американского миллионера-социалиста, — была приговорена к десяти годам тюремного заключения по Закону о шпионаже за то, что сказала: «Ни одно правительство, поддерживающее спекулянтов, не может отстаивать интересы народа». Юджин В. Дебс — лидер Американской социалистической партии — был осужден за то, что выступил против ее осуждения. Он собрал почти миллион голосов против президента Вильсона, но свою следующую кампанию вел уже из тюрьмы. «Я верю в право на свободу слова и во время войны, и в мирное время, — сказал Дебс на суде. — Если Закон о шпионаже устоит, то тогда Конституция Соединенных Штатов умрет»[25]. Его обвинитель Эдвин Вертц из министерства юстиции ответил, что Дебс представляет собой угрозу обществу, потому что его слова возбуждают умы американцев: если он останется свободным, «тогда любой человек может пойти в переполненный театр… и закричать «пожар!», когда никакого пожара нет». Верховный суд единогласно поддержал приговор — 10 лет тюрьмы. Судья Оливер Венделл Холмс, самый известный юрист в Америке, написал, что социалисты говорили «слова, которые могли возыметь действие силы». Они создавали «явную и существующую угрозу» государству.

Пока шла война, сенатор Ли Овермэн, республиканец из Северной Каролины, выдающийся член Судебной комиссии, курировавшей министерство юстиции, потребовал от Бюро более решительных действий против «предателей, негодяев и шпионов»[26]. Сенатор предупредил, что 100 тысяч иностранных агентов-шпионов ходят по территории Соединенных Штатов. Ссылаясь на Бюро, он удваивал и еще раз удваивал эту цифру по своему желанию — 200 тысяч сегодня, 400 тысяч завтра.

Министр юстиции Томас Грегори написал обвинителю министерства юстиции: «В стране поднялась волна истерии в отношении немецких шпионов. Не могли бы вы упаковать и прислать мне дюжину, а я щедро заплачу вам за беспокойство. Мы постоянно ищем их, но несколько трудно охотиться на них, пока они не найдены»[27].