Феечка с сердцем дракона

Ну точно — чокнутая!

— С чего бы им это делать?! Потому что я попрошу?

— Лучше! — Оранжевая вдруг вцепилась в меня пиявкой. — Когда тут учился мой старший брат Илайн, был у них случай… Двое студентов неверно сыграли одну элегию, и вышел казус: весь репетиторий уснул. Там просто парень был мало того, что очень сильный, так еще играл на валторне… И поскольку это была не классическая колыбельная, их целый день разбудить не могли.

— Ты предлагаешь усыпить кучу народу? — не поверила я.

Чтобы патологическая отличница взяла и сама предложила пойти на такое преступление… Нет, затея сама по себе мне нравилась, но в голове не укладывалось, что исходила она от идеальной Солианны!

— А что? Мы спишем это на ошибку, тех студентов вообще не наказали. Может, никто и не догадается, что это были мы! Зато ты поговоришь с отцом и узнаешь, что в тебе такое уникальное!

Ну вот, все и прояснилось. Похоже, я всего-навсего пробудила в оранжевой научный интерес. И пусть побывать в роли подопытного кролика мне не слишком хотелось, других вариантов у меня не было.

— Илайн показывал ноты, я знаю эту элегию, — продолжала Соль, приняв мое молчание за согласие. — Правда, исполнять ее нужно дуэтом, но вторая партия элементарная, даже ты справишься. Главное — сделать так, чтобы нас услышало как можно больше народу…

Мы переглянулись, и нас осенило одновременно.

— Столовая! — выдали хором.

Соль улыбнулась, а мне вдруг подумалось, что из нас и впрямь может выйти неплохой дуэт.

— Ну что, — вздохнула я. — За скрипки?

Глава 12

Фабиан Магнолли

В Тайфо радуга считается добрым знаком. Молоденькие феечки, увидев в небе разноцветную арку, которую поэты называют улыбкой муз, спешат загадать желание. Фабиан уже давно вышел из этого возраста, и, тем не менее, когда за утренним чаем заметил за окном радугу, ощутил прилив хорошего настроения.

Впрочем, и безо всяких знаков природы кронфей знал: день будет отличным. Ситуация, которая мучила Фабиана последние недели, наконец, разрешится.

Это вчера при встрече с отцом Эри ректор слегка запаниковал. Взял себя в руки, конечно, но герд свалился на академию, как снежный буран в жаркий летний полдень. Неожиданно и максимально невовремя. Как будто почуял, какие неподобающие мысли завелись в голове у Фабиана!

Когда Эри заплакала от музыки, кронфей растерялся. Он привык играть для искушенных слушателей, для тех, кто обращает внимание на мельчайшие нюансы, оттенки звука, фразировку. Для тех, кто может скривиться и сказать: «Неплохо, Фабиан-тэй. Но вот с педалью вы немного переусердствовали. И, ради всех муз, что это были за штрихи в коде? Такое фривольное обращение в первоисточником!..» Но Эри…

Разумеется, Фабиан изначально хотел ее впечатлить, поразить красотой мелодии, но и думать не мог, что она раскроется музыке нараспашку. Пропустит через себя. Так искренне, так непосредственно, так… страстно. Да, именно страстно.

Вихрь драконьих эмоций едва сшиб опытного ректора с ног. В одно мгновение он понял, что разглядел в Эри профессор Бургунди. Ту самую страсть, которой так не хватает многим феям. Старательные девушки зазубривают ноты, играют чистенько, аккуратненько, выводят каждую трель. Но такой бешеный поток энергии, такая феноменальная чувствительность встречаются раз на миллион.

И Фабиан залюбовался. Вопреки всему, он смотрел на Эри не как на ученицу, а как на чудо. Ее бурная реакция завораживала, заставляла сердце биться чаще. И кронфею так хотелось плюнуть на правила, подхватить юную драконицу на руки, сжать в объятиях, закружить, разделить ее восторг… И когда она побежала за скрипкой, Фабиан уже представлял, как они станут музицировать вместе, как он научит ее передавать эмоции в звуке. Как ее пальчики будут бегать по грифу, словно лаская струны…

— Ты ещ-щ-ще с-с-слюни бы пус-с-стил, белобрыс-с-сый! — отрезвила его Шасть.

Зловредная ящерка лениво сидела на каминной решетке и наблюдала за ректором. И, стоит отдать ей должное, наблюдения она сделала меткие. Ночные уроки наедине с молодой красивой девушкой? О чем ты вообще думал, Фабиан Магнолли?!

Глупо было отрицать, что Эри действовала на него, как спичка — на бочку с порохом. Ей даже необязательно снова его целовать, достаточно воспоминаний. Вкус мягких губ, дерзкий язычок, запах горькой полыни, пламя в блестящих глазах… Да, Фабиан гордился умением себя контролировать, но у всего есть предел. Он — не мраморное изваяние, в конце концов! И если они вдвоем, окутанные музыкой, останутся здесь, в жаркой гостиной, — спасибо Шасти, камин теперь горит постоянно, — то занятие запросто перенесется в спальню.

— Это была всего лишь музыка, — неубедительно солгал ректор скорее себе, чем саламандре.

На что ящерка шмыгнула вниз со своего насеста, молнией взобралась по ножке на рояль и подбежала к раскрытым нотам.

— Для ос-с-собо с-с-смышленых тут даже напис-с-сано: «Прелюдия!» — прочитала она и свесила хвостик с пюпитра. — Знаеш-ш-шь, я буду по тебе с-с-скучать. Когда наш-ш-ш герд выяс-с-снит, что ты с-с-соблазнил Эри…

— Никого я не соблазнял! — Фабиан захлопнул крышку рояля. — И герда здесь нет!

Ирония заключалась в том, что аккурат в этот момент герд Рондар преспокойно беседовал со своей дочерью в саду. Ну, как преспокойно… Мало того, что драконы и спокойствие в принципе понятия несовместимые, так еще и Эри была вся в слезах.

Фабиан как раз собирался сказать розовой, что урок лучше отменить, а нарвался на ее сурового отца. Пришлось импровизировать. Рондар просил ректора, чтобы тот держал Эри в ежовых рукавицах? Вот Фабиан и разыграл целый спектакль, а потом спешно увел железного в гостевой особняк, чтобы Эри смогла перевести дух и не наболтала лишнего сгоряча.

Проводив дракона, Фабиан рухнул на ближайшую скамейку и вытер со лба холодный пот. Он всего-то отчитался Рондару об успехах его дочери в учебе, а чувство было такое, словно сама смерть дохнула кронфею в лицо. Все, как в книгах: жизнь пробежала у Фабиана перед глазами.

Зато чуть позже, успокоившись, ректор взглянул на ситуацию под другим углом. И его осенило: сами музы прислали герда в академию! Вот он, шанс быстро и безболезненно закончить историю с помолвкой! План Фабиана был идеален, как парадный сюртук для королевских приемов.