Феечка с сердцем дракона
Шрифт:
— Приступом диареи ты ее не спасешь! — отрезал Фабиан. — Так что будь добра…
— Эри!.. — слабо позвала меня Солианна. — Моя лучшая подруга… Может, я больше никогда ее не увижу! Прошу! Последнее желание…
Ее голос мог выдавить слезу даже из камня. И я бы, пожалуй, разревелась от этих печальных слов, если бы не одно но. Лучшая подруга?! Нет, настолько плохо ей стать не могло. У Солианны не так много друзей, — приблизительно ноль, — но даже этот факт не заставил бы ее назвать меня лучшей подругой.
Впрочем, ни Фабиан, ни профессор Бургунди ничего подозрительного в стонах оранжевой не заметили.
Вот тогда-то все и прояснилось. Стоило мужчинам скрыться за дверью, как Солианну будто подменили. Она перестала корежиться, как угорь на жаровне, успокоилась и приподнялась на локтях:
— Ушли? — шепнула абсолютно спокойно.
— Погоди… — Я растерянно моргнула. — А ты что, уже не умираешь?
— Вот досада, правда?! — скептически отозвалась она. — Я тут тебя пытаюсь спасти! Надо было их как-то отвлечь, пришлось импровизировать. А ты зачем за мной увязалась?! Беги уводи отца! Или весь моноспектакль пегасу под хвост!
— Моноспектакль?..
— Музы, с кем приходится иметь дело! — Соль закатила глаза. — Моноспектакль — это когда один актер…
— Да знаю я! Просто думала, что тебе правда стало плохо… Предупредила бы!
— Значит, волновалась за меня, — бессовестно усмехнулась оранжевая, но тут же посерьезнела: — Слушай, у тебя полчаса, не больше. Потом они разберутся, что я в порядке, и возьмутся за тебя. И всем будет лучше, если к тому моменту твоего отца в академии уже не будет. Расспроси его! Зачем он тебя сюда отправил учиться…
— Бесполезно, — вздохнула я. — Бургунди все испортил. Теперь отца интересует только «любовная дребедень». Не отстанет, пока я не расскажу про Фабиана, он у меня упрямый, как… Как дракон!
— Эри, честное слово! Ну что ты как маленькая?! Саэлей-тэй не говорил, что любовная дребедень в голове именно у тебя. Он сказал: «У девушки!» Поэтому — что?
— Что?! — окончательно запуталась я.
— Поэтому вали все на меня, — разжевала Соль. — Могу же я тоже в кого-нибудь влюбиться? Так и передай своему отцу!
В том, что феи — не так просты, как кажется, я убедилась уже давно. Но о том, что все это время на соседской кровати обитала такая коварная особа, даже не подозревала. А ведь такой правильной казалась, такой безупречной! Манеры, аккуратность… Все по расписанию, по этим ее часикам… И будьте любезны, в тупиковой ситуации сориентировалась ловчее меня! Задурить троих взрослых мужчин — это ж где, интересно, она натренировалась?!
— А если он спросит, в кого ты влюбилась? — замешкалась я. — Имей в виду, вру я плохо, лучше выдай мне готовую легенду!
— Да придумай что-нибудь! — Соль вдруг безжизненно откинулась на подушку. — А-а-а!.. По-моему, я вижу свет! Музы, вы призвали меня?!
Эти вопли предназначались уже не мне, а вошедшему Фабиану. А я, чтобы не казаться бессердечной, вынуждена была подыграть.
— Не могу! — выдавила, закрыв лицо руками. — Такая юная… Я не могу на это смотреть! Спасите ее, Фабиан-тэй! Умоляю!
Заплакать по-настоящему у меня, к сожалению, не получалось, поэтому я просто звучно шмыгала носом и не отрывала ладоней от глаз. Вот так, наощупь по стеночке, сморкаясь и периодически подвывая для убедительности, я и выбралась из палаты.
Найти
отца в садах академии и вытянуть из него правду за полчаса — задача, конечно, сложная, но пускать старания Соль насмарку было никак нельзя. К счастью, папа и сам уже подоспел к лечебнице: я столкнулась с ним прямо у дверей.— Как она? — спросил он, явно собираясь войти внутрь.
Ага, так я и пустила его к профессору Бургунди!
— Туда нельзя. Ни в коем случае. Все очень серьезно. Не уверена, что прощу себе… — С каждой фразой я отодвигала отца все дальше и дальше от потенциальной опасности. — Тебя же в гостевом особняке поселили? Давай там дождемся новостей. Заодно поболтаем!
— Но ты же только что оттуда вышла! Значит, пустили? — заупрямился папа. — Если все так серьезно, далеко уходить нельзя. Может, послать бабочку ее родителям? Или вызвать из Фервира Ванку? Она лечит лучше любых эликсиров! Когда у Грэта был заворот кишок, Ванка ему ртути дала — и все!
— Помогло?
— Нет, через неделю все равно резать пришлось. Зато зашила — загляденье! Такой шрам…
Шрам рябого Грэта не видели только слепые. Кузнец показывал его на каждом празднике, и, в общем-то, ему было, чем гордиться: шов Ванки один в один напоминал очертания Волчьего пика. Вот только я сильно сомневалась, что Солианна хотела себе такое же украшение. Тем более, что и с кишками у нее все было в полном порядке.
Поэтому всеми правдами и неправдами я увела отца подальше от лечебницы. И лишь когда стены гостевого особняка надежно защитили нас от посторонних ушей, смогла, наконец, выдохнуть и приступить к допросу.
В роли дознавателя мне бывать еще не приходилось, да и время поджимало, а потому я отбросила церемонии.
— Аурвир, — выдала с порога.
— Что — Аурвир? — не понял отец.
— Кто победил в той битве с орками?
Папа медленно прошелся по комнате, встал у окна, скрестив руки на груди. Чем больше он тянул с ответом, тем сильнее я убеждалась: он скрывал от меня правду неспроста.
— Эри, это долгий разговор, — начал он, наконец. — Мы можем обсудить все это дома, как-нибудь потом… Сейчас есть дела поважнее. Давай-ка ты мне для начала объяснишь, что это за история с твоей влюбленностью.
Еще и тему сменил! Неужто он по-прежнему считает меня маленькой девочкой, у которой новеньким мечом перед носом помахал — и она обо всем забыла от радости?!
— Во-первых, ни в кого я не влюбилась. Профессор Бургунди говорил про Соль. А во-вторых…
— При чем здесь соль?! Еще скажи: «перец»! Я точно слышал: у тебя в мыслях одни парни!
— Солианна, — пояснила, теряя терпение. — Та фея, у которой прихватило живот. С оранжевыми кудряшками. У нее роман, она пыталась привлечь внимание своего жениха, я ей помогала… Ну, и элегия сработала не так! Так что насчет Аурвира?
— Нет, погоди! — Папа мотнул головой. — Какой еще жених?! Этот ваш профессор упомянул тебя. Якобы я отдал свою дочь…
— Огненный владыка! — не выдержала я. — Ты знаешь, сколько лет профессору Бургунди?
— Нет, но…
— И никто не знает! Потому что столько даже феи не живут! Он студентов путает, имя мое запомнил раза с десятого, а драконы для него вообще на одно лицо. Может, он даже не понял, что говорит с тобой, принял тебя за… За Тарвина!