Феечка в драконьей академии

Погрузившись по горло в горячую воду, я медленно, но верно приходила к выводу, что на пороге третьего своего столетия меняться не стоит. Попробовала, не получилось, — забыли, возвращаемся к прежней стратегии.

И от этого решения мне вдруг стало так спокойно! Зачем стараться, если все равно никто этого не оценит? Зачем испытывать чувства, если кому-то от этого больно? Зачем спасать кого-то, если тебя об этом не просят? Ответ прост: незачем.

Из ванной я выходила обновленной и невозмутимой, как сама муза. Они отрешены от мирских проблем, и только поэтому стали истинными служительницами искусства. Вот с кого мне стоило брать пример!

Бранда в комнате я уже не застала. Кайса попыталась снова начать разговор с развернутыми объяснениями, но я лишь вежливо пожелала ей спокойной ночи и улеглась в постель.

Ровное дыхание, внутренняя гармония… И здоровый сон.

Я отключилась, не успев даже подложить ладонь под щеку, — усталость взяла свое. Поначалу мое сознание просто отдыхало: я не видела ничего, парила в пустоте, тишине и темноте, и это было лучшей наградой за все мучения.

Потом перед глазами стали мелькать разрозненные образы. Вот мимо проплывает, зловеще хохоча, Манфорд, то вдруг галопом скачет его дед, и почему-то у него не одна нога, а целых три, и все громко стучат. И, наконец, вырисовывается Деррик. Он печален и бледен, в руках держит лиру и грустно тренькает по струнам. Увидев меня, серебряный оживляется:

— О, Виана! — поет он звонким тенором. — Любовь моя, приди же ты ко мне! Я возведу из мрамора твой бюст нерукотворный! Ты чудо, что мерещится во сне, иль наяву твой вижу образ непокорный?

Музыка, скульптура, да еще и поэзия… Он будто вобрал в себя всю фейскую магию, и ладно бы еще только мою или Мэлины, но неужели еще и Кайсу успел оприходовать? Я хочу что-то возразить, но этот печальный утонченный Деррик был так прекрасен! А его голос… Какая изысканная ласка для ушей!

— Деррик! — отвечаю я, пытаясь унять сердечный галоп. — Деррик…

Он отшвыривает лиру, — между нами говоря, я этому только рада, никогда не любила струнные, — и приближается ко мне. Я слышу сладковатый запах лимонного печенья, заглядываю в ледяные… Нет, какой же это лед? Это горный хрусталь! Чище, чем во дворце кронфей! Он не бесцветен, он способен отразить тысячу оттенков, свет преломляется в нем, превращаясь в радугу… Да, я заглядываю в хрустальные глаза дракона, тянусь губами к его губам…

— Ы-гхы! — сладострастно рычит Деррик.

— Что?..

— Ы-гхы!

Его лицо сереет, вытягивается, выступает вперед уродливая нижняя челюсть… И вот никакое это уже не лицо, а орчья рожа! И слюни так и текут, так и пузырятся в уголках рта!

— Нет! Убери от меня свою мерзкую слюнявую пасть!

На этом я подскочила от ужаса — и обнаружила, что сижу на своей постели, надо мной обеспокоенно склонились Кайса и Мэл, а по спине струится липкий холодный пот.

— Хвала музам… — отерла мокрый лоб и откинулась на подушку. — Это был просто сон!

— Тебе снился Деррик? — зачем-то уточнила Мэл.

— Да. А ты что, влезла в мою голову своими стихами? — Радость от пробуждения стремительно улетучивалась.

— Ты орала на всю комнату! — фыркнула алая.

— О, Ви! — вдруг выдохнула Мэл и кинулась мне на шею.

Что?! Она убьет меня только за то, что мне приснился серебряный?!

— Я знала, знала, что ты не хотела того поцелуя! — тараторила фиолетовая, сжимая меня в объятиях. — Это ведь было случайно, да? И ты сопротивлялась?

— Э-э-э… — просипела надсадно, потому как больше ничего на ум не пришло.

— Ну, ты же сама кричала: «Деррик, убери от меня свою мерзкую слюнявую пасть!» — Мэлина отстранилась, сияя от счастья. — Я прощаю тебя, Виана Лобелли. Больше ты мне не враг!

Я моргнула. Слишком много информации — и слишком все быстро. Я что, успела побывать в списке врагов фиолетовой?! Тогда у меня назревает следующий вопрос: а почему я до сих пор жива?

Ровное дыхание, Виана. Гармония. Спокойствие. Ты отрешена от мирской суеты, и в этой жизни тебя волнует только одно — чистое искусство… Нет, все-таки с какого перепуга?!

— А что Деррик? — не выдержала я. — Он тоже твой враг?

— Ну что ты! Он ведь всего лишь дракон, — снисходительно пояснила Мэл. — Пока он не обретет истинную любовь, он имеет право вести себя, как варвар. Все это пройдет. Главное, что у меня нет соперницы! И очень скоро я стану драконьей королевой! — Она крутанулась вокруг своей оси. — Чур, я сегодня выбираю столик за завтраком! — и, чуть не рассыпая вокруг себя искры восторга, выпорхнула из комнаты.

Глава 12

Деррик Сольвброк

Его величество Драгнар Сольвброк с самого утра пребывал в ужасном расположении духа. Человек посторонний об этом, скорее всего, не догадался бы: старый серебряный дракон восседал в любимом кресле в пустом зале для совещаний и задумчиво наблюдал за игрой двух маленьких саламандр в камине. Строгое лицо правителя казалось спокойным, — ни один мускул не выдавал недовольства и уж тем более гнева, — руки расслабленно лежали на широких, обитых черным бархатом, подлокотниках, а у ног короля суетилась служанка. Заваривала в котелке особые травы для лечебной ванночки.

Однако Деррик своего отца знал слишком хорошо и сразу понял: дело — дрянь. Ну, во-первых, принца вызвали в Аргенвир прямо с летной тренировки. Деррик как раз осваивал «кобру», учился резко вставать на дыбы в воздухе и лететь задом, — обманный маневр, чтобы противник не смог прицелиться. Неплохо, кстати говоря, осваивал, на третий раз уже в ограждение не врезался! И тут среди ясного неба — королевский гонец. Ясно же, что раз такая срочность, то вряд ли отец просто соскучился. Да и не скучал он никогда, — порой Деррик думал, что король со своими советниками проводит больше времени, чем с собственным сыном. Даже когда тот жил дома.

Во-вторых, принц с порога учуял горьковатый запах травяного отвара, которым его величество спасался от приступов подагры. А значило это лишь одно: серебряного короля мучает боль, и горе каждому, кто ему сейчас подвернется.

Советников рядом не было, — зал пустовал неспроста, ушлые чиновники предусмотрительно скрылись из виду. Деррику же провернуть этот фокус не удалось.

— Ты летел слишком долго, — сухо произнес король, не оборачиваясь, когда принц попытался было выскользнуть обратно в коридор.