Феечка в драконьей академии

— Да не травил я его! — завопил золотой, крутясь, как уж на сковородке.

Со стороны могло показаться, что он весело приплясывает. Кто мог представить, что у кандидата в короли такие скрытые хореографические таланты? Нельзя прятать от мира этот дар! Тем более, что на нашей свадьбе у него станцевать теперь вряд ли получится.

Когда облако пчел над головой Лея стало напоминать штормовую тучу, золотой не выдержал и ломанулся прочь. Время от времени он подскакивал, вскрикивал, будто его тыкали раскаленными иглами, и бежал зигзагами. Я же старалась не отставать от него ни на шаг: кто-то же должен был управлять армией возмездия!

Вызвала крылышки, — сверху играть роль главнокомандующего все же сподручнее, недаром на занятиях по стратегии нам говорили, что генерал должен видеть всю картину, как на ладони, — и полетела за Лейгардом.

Чувство всемогущества дарило такое сладкое послевкусие, так пьянило, что я забыла и про то, что на мне нет платья, и про свою репутацию. Когда тебя обвиняют в попытке убийства, и тебе надо доказать свою невиновность, нападать на другого дракона сразу после выхода из темницы — не лучшая идея. Но мне было все равно.

Я так устала вечно быть жертвой, так устала терпеть и думать о других, что разум заволокло розоватой дымкой, и я сосредоточилась на двух вещах: мести и магии. Они ведь словно рождены друг для друга! Может, все эти годы я развивала способности, училась с утра до ночи только ради этого самого момента? Ради торжества справедливости?

Лей обогнул замок и рванул через двор к южной башне. Ага, в столярке удумал спрятаться?! Сейчас, как же! Прибавила скорости, обогнала золотого и расчертила дорожку пополам. Пусть здесь будет ров, да поглубже!

Золотой остановился, как вкопанный. Может, он и догадывался, что ров — всего лишь плод моей фантазии, но шагнуть в черную бездну не решался. Отшатнулся назад, беспомощно ища глазами пути к отступлению, однако пчелиный рой окутал его сплошной завесой, и Лей споткнулся. Рухнул плашмя, прикрываясь руками, как щитом.

Я никогда не считала себя жестокой, но любому терпению есть предел. Если так нужно ради справедливости, ради Деррика, то я готова принести в жертву природное миролюбие.

— Говори! — нависла над гнусным отравителем, выписывая все новых и новых насекомых. — Что ты ему…

Однако довести до конца этот пчелиный допрос мне не удалось.

— Виана Лобелли! — прервал меня угрожающий окрик. — Прекрати немедленно! Опусти кисть, или я за себя не ручаюсь!

Кисть я не опустила. Я ее выронила: появление ректорессы Талеи испугало меня, пожалуй, сильнее, чем этой ночью — перспектива отправиться на плаху. Смерть — это ведь всего лишь мгновение, что отделяет нас от вечного покоя, а вот с Талеей Пеони о покое можно не мечтать.

Ректоресса порхала в паре шагов от меня, и даже ее прическа внушала страх. Седовато-розовая коса, уложенная на макушке кольцом, напоминала кобру, готовую к броску. Голос Талеи звенел от негодования, дряблые щеки дрожали, на сжатых кулаках вздулись вены. Не то чтобы я раньше никогда главу нашей академии в ярости, но впервые эта ярость была направлена на меня, некогда образцовую студентку.

Внутри все сжалось, мне чудилось, будто у Талеи вдруг выросли невидимые щупальца, и она душит меня ими. А потому, когда ректоресса перевела взгляд на Лея, что свернулся на земле в позе эмбриона, мне стало чуточку легче дышать. Может, улететь отсюда пока не поздно?.. Да нет, кого я обманываю: Талея, как и все поэтессы, владеет магией поиска и достанет меня хоть из-под земли, хоть со дна морского.

— Бесплотны чары, в них обман; истлеют краски, словно пепел, развею морока туман, и снова будет разум светел! — зычно продекламировала она, и все мои художества растворились в воздухе.

Исчезли цветы, ров, исчезли дюжины иллюзорных пчелок, а те настоящие, что затесались в их ряды, мирно жужжа, полетели дальше, как ни в чем не бывало. И вот тут-то я убедилась, что золотой недолюбливал этих «полосатых тварей» неспроста. Узнать его было невозможно, — лицо распухло от укусов, глаза заплыли, нижняя губа походила на сардельку, а шея… Шея по объемам теперь не уступала щекам. Зрелище, признаться, не для слабонервных! И хорошо еще, что на шум-гам не примчалась Найла: от такой картины маслом она бы точно разродилась на месте.

Впрочем, и без нее толпа подтянулась немалая. Только теперь я заметила, что вокруг нас собралось не меньше тридцати драконов, и все они застыли, безмолвно таращась то на Лейгарда, то на меня.

Я вновь оказалась в центре внимания. Правда, на сей раз никого уже не волновали мои прелести. Вожделения в взглядах парней было меньше, чем сахара в ливерной колбасе, а вот недоумения и опаски — более, чем достаточно. Я так и слышала их мысли: «Жениться на феях?! Какой дурак это придумал? В пекло силу, и без нее нормально живется!»

И Талея, судя по всему, тоже без труда считала эти настроения.

— Что ты себе позволяешь? — зашипела она мне, поджав губы и опустившись на траву. — Да ты же порочишь высокое звание феи! Ты позоришь весь наш род! Еще и в таком непристойном виде… Немыслимо! Просто немыслимо! Я удостоила тебя такой чести, и это твоя благодарность?! Ну все, вы допрыгались, юная фея!

— Нифего фтрафного, — прошепелявил Лей, видно, язык у него тоже распух. — Это нафе лифное дело…

Музы, ушам своим не верю! Неужто он продолжает и дальше гнуть свою линию с помолвкой?! По толпе драконов прокатился смешок, а затем зашуршали шепотки сплетен: студенты с энтузиазмом престарелых кумушек обсуждали странные интимные предпочтения Лейгарда Гульдброка.

— Он отравил Деррика! — выпалила я, и все разом стихли.

— Что? — растерялась Талея.

— Что? — эхом прогремел ректор Копперброк.

Припадая на протез, он протискивался через скопище своих учеников.

— Виана, ты уверена? — Талея понизила голос.

— Нельзя бросаться такими обвинениями без веских доказательств! — подключился к ней медный дракон, угрожающе шевеля кустистыми рыжими бровями.

Я чуть не расхохоталась ему в лицо. Именно этим они тут и занимались все последние сутки! Бросались обвинениями, угрозами, не давая мне и шанса оправдаться. Но вот я нашла им настоящего преступника, — их работу, между прочим, выполнила, — и они сразу вспомнили о гуманизме и презумпции невиновности. Цирк!

— Не травил я его, — простонал Лей, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

— Это мы еще выясним, — отрезала я. Посмотрим, как они заговорят, когда моя правота подтвердится!

— И как же это, интересно? — Копперброк окинул меня скептическим взглядом, а затем повернулся к ректорессе. — Талея-тэй, прошу вас, заберите эту взбалмошную особу отсюда. От нее одни проблемы!

— Разумеется, — закивала Талея. — Обещаю, больше вы ее не увидите! А ну, поди сюда…

— Нет! — я упрямо скрестила руки на груди.