Феникс из пепельницы

— Сейчас самое неподходящее время для нотаций, Дэн.

— Как пожелаете, сэр.

Покончив с завтраком, Куряги двинулись на доклад капитану — попытка отчитаться по результатам сразу по возвращении из рейда была встречена приказом Уолсли немедленно отправляться отдыхать и, при необходимости, в лазарет. Как выяснилось, только Джеку не требовалось навестить Нанду: помимо Яна и Густава, пострадал и Дэниэл, заработав пару ушибов и один довольно глубокий порез. Выслушав доклады и глядя на потрепанных подчинённых, Уолсли снисходительно улыбнулся, покачал головой и показал сделанный на камеру его коммуникатора снимок огромного огненного шара, поднявшегося в результате произведённого подрыва «Пеликана». Затем капитан рассказал о том, что было в период, когда Де Мюлдер и его «коммандос» отдыхали после рейда.

Ближе к рассвету, когда последний участник вылазки покинул лазарет и отправился-таки спать, законники предприняли попытку штурма, которую Уолсли счёл, скорее, разведкой боем. Две небольшие группы влезли с разных направлений на территорию дрома и обстреляли ангар. Смол и его солдаты ответным огнём отогнали их, убив ещё одного законника. В предместье возобновились бои, в результате которых люди Доусона в паре кварталов продвинулись вперёд. Также на дром вышла небольшая группа байлеров, солдат и гражданских, умудрившаяся незаметно просочиться сквозь занятый людьми шерифа грузовой терминал. Они-то и сообщили самую тревожную из свежих новостей: Доусон мобилизовал железнодорожных рабочих, не успевших покинуть станцию, чтобы те обшили металлическими листами пару грузовых вагонов и тепловоз.

— Таким образом, джентльмены, в самое ближайшее время нас ожидает полноценный штурм при поддержке, так сказать, бронетехники, — заключил Уолсли.

— Доусону, для начала, нужно собрать всех своих людей в одном месте и заставить действовать слаженно, — сказал Ян. — И, как можете догадаться, с боеприпасами у него сейчас будут очень большие проблемы.

— Согласен, мы можем тешить себя этими сведениями, однако не стоит недооценивать шерифа, — возразил капитан. — Вопрос дисциплины и беспрекословного подчинения он, полагаю, решит и в самое ближайшее время. Более того, не забывайте, что рейд, скорее всего, не на шутку разозлил законников: теперь мы — цель № 1 для них. Что же касается боеприпасов: не хочу вас расстраивать, но наше положение ничем не лучше.

Из общего внимания совершенно скрылся тот факт, что отражение атаки налётчиков на железной дороге изрядно «подъело» имевшиеся в «Табакерки» запасы. В результате обыска на борту угнанного «Солара» удалось найти несколько снаряженных магазинов к абордажным винтовкам, которых стало на три больше, но на то, чтобы выдержать длительную осаду, этого всё равно не хватало. Дела солдат в этой части были и того хуже: байлеры могли довольствоваться только тем, что находилось в их подсумках и парой коробок винтовочных патронов из караулки Смола. Неплохим подспорьем всё ещё могли стать бортовые орудия «грузовика», однако Ян увлёкся и расстрелял около половины боезапаса нижней турели, да и сам звездолёт находился в отдалении от основной позиции. Проще говоря, его могли легко отрезать и попросту уничтожить с помощью того же безоткатного орудия.

Тем не менее, Старик считал положение «Балморала» тяжёлым, но никак не безнадёжным. К защитникам примкнуло, в общей сложности, десять солдат планетарного гарнизона — Уолсли даже пошутил, что теперь ангар обороняет полноценный «батальон». Силы Доусона успели поредеть и насчитывали не больше роты, а не «несколько сотен человек». При верной оценке ситуации таны могли, наконец, собрать волю в кулак и подготовить контрудар, пусть даже он случится не в эти сутки. Более того, сменившая дислокацию зенитная батарея ставила жирный крест на любых попытках Доусона использовать неповреждённые корабли для оказания своей банде поддержки с воздуха. Пи этом экипаж «Табакерки» не понёс потерь: ни одно из полученных во время рейда ранений никого не вывело из строя. И, наконец, Уолсли рассчитывал на скорое прибытие спасательной партии: когда Де Мюлдер спал, была предпринята попытка вызвать «Балморал» на связь из космоса, но устойчивой передачи добиться не удалось.

Уолсли смог заразить своим энтузиазмом не только Куряг, но и всех укрывшихся в ангаре байлеров, пусть даже ему и не пришлось произносить пламенную речь на тему «Мы будем сражаться на Байле!». Пользуясь небольшим затишьем, Смол, собрав небольшую группу добровольцев, обшарил дром и притащил груду хлама, пригодную для строительства дополнительных баррикад — часть его ушла на то, чтобы завалить ведущие на территорию космопорта пути. Моджо, в свою очередь, взял на себя переоборудование грузового вагона в подобие бастиона. Его стараниями там было обеспечено несколько огневых точек.

Дав общую оценку выполненным приготовлениям, Старик заключил, что к возможному штурму они готовы. В ответ на это Де Мюлдер сказал, что угнанный звездолёт, вернее, его бортовые орудия всё равно не дают ему покоя. В результате произошедшей затем дискуссии, старпом убедил капитана, что использование упомянутого корабля в качестве одной из оборонительных точек полностью оправдает все возможные риски. Также Ян наотрез отказался брать с собой кого-либо в качестве поддержки, заявив, что не имеет никакого права подвергать остальных той же опасности, что и себя. Прихватив термос с кофе, несколько приготовленных Кроу сэндвичей и рацию, Де Мюлдер пожелал всем удачи и перебрался в свой личный форт. Единственным, кто посетил его, был Рэм, перенастроивший турель для работы от дежурной сети электропитания (методом отключения почти всего остального, ненужного при стоянке) и зарядивший весь боекомплект верхней в магазины нижней.

После полудня законники возобновили беспокоящие вылазки, держась исключительно периметра космопорта. Первое время солдаты-байлеры стреляли в ответ, однако во время одного из «нападений» Уолсли приказал не открывать огонь до особых распоряжений. Выслушав полные недоумения речи сержанта Смола и остальных солдат, капитан объяснил, что законники, таким образом, пытаются вычислить количество и расположение огневых точек защитников. С авторитетом и боевым опытом Старика спорить никто не смел, поэтому в дальнейшем огонь открывали только одиночные часовые и только в случае, если люди Доусона пересекали указанные капитаном контрольные рубежи.

Одновременно с этим Ян, пока не выдававший своего присутствия на борту угнанного корабля, наблюдал за перемещениями законников вдоль периметра и передавал сведения о выявленных им подготавливаемых позициях. Старпом определи как минимум две из них, как пригодные для установки тяжелого вооружения, однако к дрому его пока не выдвигали, да и сами законники надолго там не задерживались. Также Ян засёк движение в районе путей и сооруженной защитниками преграды, но каких-либо намёков на активные действия противника старпом не наблюдал.

Близилось начало вечерних сумерек, и защитники дрома постепенно приходили к выводу, что Доусон точно не начнёт штурм в течение этих суток. Более того, появления законников в пределах космопорта прекратились, хоть Ян и продолжал фиксировать движение за линией периметра. В ангаре вот-вот должна была воцариться спокойная и даже умиротворённая обстановка: в воздухе переливалась многоголосица непринужденных бесед, и Стивен, к радости байлеров, уже вытащил из каюты гитару и банджо. Неожиданно относительно недалеко раздался звук работы двигателей, и перед баррикадами остановилось два автомобиля, в одном из которых Джек узнал тот, что был угнан ими во время побега из особняка танессы Драмонд. В следующую секунду случилось и её явление из дверей другого автомобиля.

Танесса прибыла в сопровождении шести вооруженных человек и тут же направилась за линию баррикад. Найдя взглядом капитана Уолсли, она довольно громко хмыкнула и двинулась прямо к нему, вздёрнув нос. Появление Драмонд заставило всех защитников дрома оцепенеть, при этом Джек заметил, что байлеры смотрели на танессу с едва скрываемым восхищением, будто на «бетонку» из самой Вечности в человеческом обличии изволило сойти спасение и избавление от всех бед. Сама Дайна, так и не сменившая представительского вида платья (успевшее местами испачкаться в копоти), судя по всему, пребывала не в самом лучшем расположении духа. Подойдя к Старику, она в качестве приветствия процедила: