Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

В совместной с Каспаром Куленкампфом работе Шторх представляет экзистенциально-феноменологическое исследование переживания конца света при шизофрении, и это исследование чрезвычайно значимо в плане изучения переживания ничтожения бытия в психозе. В начале работы авторы подчеркивают, что сам опыт конца света не является обособленным единичным симптомом, но предстает выражением всестороннего преобразования формы и структуры существования, конституции бытия, возникшего вследствие развития шизофренического процесса, поэтому его исследование должно опираться на экзистенциальное понимание [1151] .

1151

Storch A., Kulenkampff C. Zum Verst"andnis des Weltuntergangs bei den Schizophrenen // Der Nervenarzt. Bd. 21. № 3. S. 102.

На основании анализа клинического случая шизофренического больного Шторх и Куленкампф избирают отправной точкой своего исследования изменение пространственности (R"aumlichkeit) Dasein, именно оно является исходной трансформацией, приводящей к появлению опыта конца света. Пространственность шизофрении, на их взгляд, отмечена качеством нивелирования, в нем исчезает знакомая разметка – тропинки, горы, озера и долины, – и налицо предстает процесс опустения (Ver"odungsprozess). Все эти изменения сопровождаются утратой границ, вещи утрачивают свое «там», лишаются всякой соотнесенности с пространством, именно поэтому для больных теперь «предметы находятся не на своем месте». Как следствие, появляется отчужденность мира, утрата интимного бытия, больной перестает ощущать себя в этом мире как дома, он становится для него чужим [1152] .

1152

Ibid. S. 104–105.

Земля, по которой ходит больной, опустошается, и появляется четкое деление на «верх», олицетворяющий все живое, и «низ», олицетворяющий бездонность земли как зияющую и засасывающую все пропасть (Abgrund). Мир пустеет, все перестает развиваться и вымирает, состояние бытия характеризуется всемирным оцепенением (Welterstarrung).

Перед нами предстает утрата становления и развития, всякого будущего, и пришедший на смену четко структурированному миру хаотичный беспорядок.

Существование утрачивает свое основание, а мир – теплоту и свет. «Дом исчезает, он теперь далеко, и я не знаю, где», – говорит больной. Он утрачивает свою родину, он безроден. Все эти образы и понятия, на взгляд исследователей, отражают «модус самого разрушенного Dasein, то, что в психозе Mitsein как его онтологическое свойство исчезает» [1153] . Становление и развитие существования прекращается.

1153

Ibid. S. 106.

Именно эти черты, на взгляд исследователей, становятся чертами шизофренического миропроекта. Существование больного при этом погружается в кричащую пропасть, из которой доносятся голоса мертвецов. Метафора «зовущей» пропасти, как считают Шторх и Куленкампф, отражает в психозе появление нового модуса бытия, частичное сохранение общности онтологической структуры пространства, выражение иного коммуникативного модуса бытия-в-мире. Поэтому выходит, что ничто становится видимым только как знак еще сохранного, пусть даже и в осколках, мира и существования [1154] . Вспомним, что именно такую мысль высказывал и Хайдеггер.

1154

Ibid. S. 107.

Погружение в пропасть, отражающее разрушение онтологической структуры существования, приводит к радикальному одиночеству, изоляции шизофренических больных от мира и развитию «шизофренической атмосферы» и аутизма. При этом, как отмечают авторы статьи, Ничто не обязательно несет лишь негативный характер. В безграничной пропасти появление Ничто сопряжено с открытием беспредельности и бездонности божественного. «Откуда, – пишут они, – происходит это своеобразное вдруг обнаруживающееся бытие, с которым мы сталкиваемся в метафизике шизофренических картин конца света?… Если человеческое и роковое (Schicksalhaftes) здесь глубоко соприкасаются, так это потому, что нуминозные картины гибели и спасения человечества открывают нам просвет (Durchblick) к онтологической, сущностной структуре нашего Dasein. Поскольку в повседневности нашего поведения и действий мы утрачиваем соответствующую наполняющую их область сущего, и бытие, и Ничто забываются, и глубокая растерянность (Betroffenheit) охватывает нас при встрече с такими больными» [1155] . Существование больного, таким образом, неся с собой принадлежащее ему Ничто, открывает доступ к бытию и свободе человека.

1155

Ibid. S. 108.

Соавтор Шторха – Каспар Куленкампф (1921–2002) – развивал и собственные экзистенциально-феноменологические исследования [1156] . Будучи психиатром и неврологом, он с 1957 г. работал приват-доцентом во Франкфурте-на-Майне, руководил социально-психиатрическим отделением Франкфуртской психиатрической клиники, с 1967 г. служил профессором в Дюссельдорфе. Как писал в некрологе Хайнц Хафнер, Куленкампф провел наиболее глубокие реформы помощи психически больным в Германии, направленные на отказ от негуманной системы [1157] .

1156

Пристрастия Куленкампфа объясняются и родстенными связями. Его отчимом был Юрг Цутт, и при жизни, и после смерти которого Куленкампф продолжал его идеи и деятельность.

1157

Цит. по: Grimm M. Alfred Storch (1888–1962): Daseinsanalyse und anthropologische Psychiatrie… S. 60.

Куленкампф продолжает исследования пространственности и связывает ее разметку и трансформации с характерным качеством человека – прямохождением, словно продолжая на сферу психопатологии идеи Штрауса о вертикальном положении тела. Необходимость подобных исследований связана, на его взгляд, с важностью определения «порядка» и «упорядоченности» Dasein для изучения трансформаций пространства при параноидных расстройствах [1158] . Он заимствует идею Штрауса о том, что прямохождение и сохранение вертикального положения являются исходными и фундаментальными человеческими возможностями. Только прямоходящий человек устанавливает определенную дистанцию по отношению к вещам, может налаживать с ними связи и ориентироваться в мире. Человек определяет границы и разметку, упорядочивая свое бытие в пространстве внешнего и внутреннего мира.

1158

Kulenkampff C. Entbergung, Entgrenzung, "Uberw"altigung als Weisen des Standverlustes: Zur Anthropologie der paranoiden Psychosen // Der Nervenarzt. 1955. Bd. 25. № 3. S. 89.

В случае нарушения «порядка» Dasein (Daseinsordnung) утверждающие порядок границы теряют свою структурирующую функцию, пространство внешнего и внутреннего мира, «снаружи» и «внутри» нивелируются, социальное и личное пространство начинают переходить друг в друга. Это качество патологического Dasein Куленкампф обозначает как беспредельность (Entgrenzung). Именно беспредельность стоит за утратой связности с другими людьми, предметами и пространствами, опустением и нивелирующим разрушением. При этом изменяется не только состояние самого больного, но и все окружающее пространство: разрушается не его иерархия и структура, а весь порядок мира [1159] . Сопутствующим изменением здесь, на взгляд исследователя, является утрата доверия к миру, того доверия, которое лежит в основе связи с предметами, восприятия мира и его познания. Теперь по отношению к больному мир может быть лишь пристрастен или враждебен, он становится физиогномичным.

1159

Ibid. S. 90.

Утверждение физиогномичного мира и разрушение границ в параноидном психозе в другой своей статье Куленкампф объясняет с использованием концепта Другого, таким образом, в качестве философских оснований своего исследования привлекая не только фундаментальную онтологию Хайдеггера, но и онтологию Сартра [1160] .

Исследователь сразу же проводит различие между телом как предметом, анатомическим телом (Kцrper) и живым телом (Leib), пребывающим в мире. И здесь чрезвычайно значимым как для нормального, так и для патологического существования оказывается образ Другого. Другой, напоминает он, обращаясь к Сартру, делает человека человеком в своем несмыкаемом взгляде, будучи объектом Другого, человек становится субъектом собственного существования. Обращаясь одновременно к Хайдеггеру, Куленкампф отмечает, что Другой предстает не как отдельный и единственный другой, а как часть общего мира, мира множества других. Своим истолкованием феномена взгляда, по мнению исследователя, Сартр дает возможность исследовать параноидные психопатологические симптомы в их внутренней целостности с учетом бытия больного. «Наше исследование, – пишет он, – обнаружило до сих пор незамеченную базисную антропологическую структуру, исходя из которой эти разрозненные симптомы в действительности отражают способ развертывания трансформированного опыта, дефицитарный модус бытия-в-мире» [1161] .

1160

Kulenkampff C. Erblicken und Erblickt-werden: Das F"ur-Andere-Sein (J.– P. Sartre) in seiner Bedeutung f"ur die Anthropologie der paranoiden Psychosen // Der Nervenarzt. 1956. Bd. 27. № 1. S. 2-12.

1161

Ibid. S. 6.

Куленкампф предлагает рассматривать вопрос нормальности и ненормальности не в рамках отдельных симптомов или синдромов, а исходя из миропроекта человека. Но здесь сразу же возникает вопрос о том, на основании каких критериев можно разделить нормальные и отклоняющиеся от нормы миропроекты. На что он отвечает: «Не сам проект, а только формальную качественную структуру миропроекта необходимо считать решающим критерием» [1162] . В этой связи проблематика психотического сознания находится, на его взгляд, в тесной связи с пониманием формальных фундаментальных антропологических структур.

1162

Ibid. S. 10.

Феномен взгляда, по мнению Куленкампфа, тесным образом связан с прямохождением, поскольку оба они выражают два модуса бытия человеческого тела. Поэтому трансформация взгляда сопровождается изменением устойчивости существования больного. Теперь другие управляют им как объектом, а он потерял устойчивость, – мир, таким образом, децентрирован, бытие-для-других (Fьr-Andere-sein) патологически трансформировано. И, поскольку больной в нем является лишь вторичным персонажем и не играет главной роли, поскольку он лишь подчиняется и никогда больше не выражает свою активность, этот мир становится миром преследования.