Фея и Тот Самый Один

Про Лёву можно не упоминать. Не помню случая, чтобы в обществе мужчины было настолько… сладко. На доли секунд даже удавалось представлять, что у нас самый настоящий роман, как в красивом кино с хэппи-эндом, где обязательна красивая свадьба, рождение детей, домашний питомец и, конечно, страстный секс, самый настоящий, а не то, что знала я с Родей.

Всё происходящее казалось каким-то сюром, который вот-вот завершится моим фиаско. Разве могло быть иначе? Нет, нет и нет.

Тихо играла ненавязчивая музыка, я молчала, не в силах произнести ни слова, цеплялась за остатки прошедшего дня, смаковала то хорошее, что случайно перепало. Лёва сосредоточенно смотрел на дорогу, не ёрзал, не дёргался, не смотрел по сторонам, не сигналил и не орал на встреченных водителей, как зачастую это делал Родя, что мне безумно нравилось. Спокойствие и уверенность, знание правил и следование им – гарантия безопасности.

Миша уснул в дороге так крепко, что я собиралась поднять его на руках, но Лёва ловко опередил меня, легко и осторожно поднял малыша и отправился в подъезд.

Консьержка проводила нас недоуменным взглядом, когда мы заходили в лифт. У дверей квартиры я вздрогнула, Антон не мог быть там, не смог обойти охрану, пробраться на этаж, но всё равно поджилки затряслись.

Мысленно взяла себя в руки, приказала успокоиться. Неприятно, но причин раскисать нет. Не хватало тратить силы на какого-то уродца (вот не зря он брат-близнец Роди!), когда есть проблемы насущней.

В детской быстро включила ночник, устроила сынишку, рядом положила телефон и поставила радио-няню – атрибут для совсем крошек, который иногда выручал. Миша справлялся с нуждами самостоятельно, и всё-таки с ней мне было спокойней. Вышла из детской, огляделась, Лёвы не было, ушёл.

Почувствовала себя сдувшимся шариком, зелёной тряпочкой, которая входит и выходит в пустой горшочек из-под мёда. Посмотрела в зеркало в прихожей. Что ж, всё отлично.

Макияж на месте, улыбка тоже, причёска в порядке, запах шашлыка не пропитал одежду. Пахну духами, туманами и мечтой, как и полагается прелестному созданию двадцати восьми лет.

Отправилась в ванную, встала под душ, смывая косметику и остатки сегодняшнего дня. Словно девочка со спичками, я заглянула в ярко светящиеся окна тёплого дома, понимая, что мне там не место, только позволить себе подобного финала я никак не могла. У меня Миша, я должна его вылечить, вырастить, дать всё, что возможно, даже больше, а не умирать с улыбкой на устах. Значит, буду карабкаться, царапаться, выдирать от жизни всё необходимое, чтобы следовать своему плану, и вылечу, выращу, поставлю на ноги, если не в прямом, то в переносном смысле.

Скорее для самоуспокоения нанесла бальзам на тело, тщательно втирая, высушила волосы феном, мысленно попрощавшись с чудом техники. Придётся продать, вряд ли в ближайшее время найду работу хотя бы за половину того, что платил Антон, а распиаренная игрушка стоит дорого, хватит продержаться какое-то время.

Может, нужно было потерпеть? Ведь терпела же я Родю… Не умерла бы… Закрыть глаза, абстрагироваться… Немного боли во время и потом вполне можно пережить…

От нахлынувших воспоминаний едва не вывернуло. Нет уж, ни за что! Лучше продам всё на свете, чем займусь сексом с кем-то из благочестивой семейки. Чтоб они все провалились, в первую очередь Антон с Родионом с их похотливыми слюнями! Бу-э!

Ничего, ничего, соберусь мыслями, возьму себя в руки, и обязательно что-нибудь придумаю.

Накинула махровый халат, нырнула в уютные тапочки из натурального меха, полюбовалась блеском педикюра для поднятия настроения, вдохнула, выдохнула, вышла. Вот я уже и не зелёненькая тряпочка – бывший надувной шарик, а… немного шальная Императрица. Уставшая, но готовая к новым свершениям.

Зашла на кухню, щёлкнула электрическим чайником, достала чашку, кинула пакетик с заваркой, вдруг услышала шорох и знакомый голос:

– Угостишь чаем?

– Ой-ой! – подпрыгнула я на месте, выронив чайную ложку.

– Испугал? Прости, – проговорил Лёва, легко улыбнувшись. – Подумал, что немного сладкого на ночь не помешает.

Он протянул набор пирожных, которые продавались в кондитерской в нашем доме, как и полагается, совсем не дешёвой. Магазинчики шаговой доступности эконом-сегмента не для местных жителей, здесь тортики стоимостью крыла от Боинга подавай.

– Присаживайся, то есть садись, – засуетилась я, ставя на стол посуду и салфетки.

– Всё хорошо, – спокойно произнёс Лёва, заставив меня вздрогнуть.

Я вовсе не боялась, не переживала, что Лёва переступит грань, которую, откровенно говоря, переступить хотелось, но отчего-то нервничала, как первоклашка на первой в жизни школьной линейке – вдруг не понравишься учительнице.

– Сядь, я сам.

Меня потянула тёплая ладонь, я легко подалась, уселась на стул, подняла взгляд на Лёву, внимательно вглядываясь в лицо. Всё-таки он красивый, очень притягательный. Взгляд тёмно-серых глаз спокойный и уверенный, такой… внушающий доверие. Чётко очерченный рот, чувственные губы, умеющие умопомрачительно целовать, волевой подбородок, но всё ерунда по сравнению с аурой доверия, которая окутывает, когда находишься рядом.

Пришлось одёрнуть себя. Остановись! Доверие – это то, чего не могло существовать в моей жизни, то, что неминуемо приносит проблемы.

Выбросить из головы розовый конфитюр, вдохнуть, выдохнуть и лучезарно улыбнуться – звучит, как план.

– Знаешь, я подумал, что неплохо было бы познакомиться, – произнёс Лёва, когда уселся напротив, придвинув ко мне чашку с горячим чаем и пирожные на тарелке. – Меня зовут Леонид Борисович Один. В детстве меня называли Лёня, что мне жутко не нравилось, так я стал Лёвой, по тому, как меня зовут, всегда можно определить, насколько давно мы знакомы с собеседником. Тридцать семь лет, работаю нейрохирургом, как почти все в нашей семье. Есть дочь Соня, ей почти восемнадцать лет, собирается поступать в мед, уверен, поступит и станет врачом, может быть нейрохирургом. Её мать зовут Лиат, вы знакомы, Лиат Абрамовна Фридман, – напомнил он имя врача, которая осматривала меня совсем недавно. – Тебе не о чем беспокоиться, между нами ничего нет, не было и быть не может. Соня – дитя случайности, любимое, хоть нежданное.

Я молчала, не зная, что ответить, всё это уже известно, может быть, кроме факта о Лиат… Абрамовне. Зачем этот монолог? К чему?

– Что ещё? – озадаченно посмотрел на меня Лёва. – Жил и работал в Германии, вернулся домой, не могу сказать, что по своей воле, надеюсь, что не пожалею о своём решении. Педантичен, чаще всего прагматичен, в силу занятости не уделяю большого внимания быту, в силу той же занятости почти не располагаю свободным временем. Помимо дежурств в отделении и терапии, иногда дежурю дома – это когда могут вызвать в любой момент, независимо от планов и настроения, значит, расслабиться невозможно, строить точные планы тоже. Обеспечен, но, по большей части, это остатки былой роскоши, здесь деньги лопатой грести не получится… Ты нравишься мне, можно сказать, что я безрассудно, безнадёжно влюблён в тебя, Фея, при этом осознаю, что ситуация непростая, поэтому форсировать события не считаю целесообразным.

Я сидела, открыв рот от неожиданности, совершенно не понимая, что ответить, как реагировать на откровения. Это зачем? Для чего? Чтобы… что?

Лёва, сам Леонид Борисович Один, Тот Самый Один безрассудно влюблён в меня? Что, интересно, Лёка добавила в плов?.. Или мне это чудится, или Лёве, но что-то здесь не так, иного объяснения просто быть не могло.

– Расскажешь о себе? – мягко продолжил Лёва, обхватив мою ладонь своей.

– Что именно? – через бесконечно долгое молчание, наконец, выдавила я.