Фею не драконить!

— В Эстарине холодно, — коротко пояснила я. — Здесь не принято одеваться, как на вашей родине. Это фантом, со временем рассеется. Если ты планируешь задержаться, я рекомендую обзавестись нормальной одеждой и обувью, подходящими по климату.

— Так точно, светлая госпожа, — негромко сказал девушка.

А так как быстро согрелась при участии драконьей магии, то и цвет лица стал более приятным, и губы перестали быть синюшными, и в целом она как-то обмякла.

Я только головой покачала. Неужели я тоже такая упрямая порой бываю и молчу, хот могу попросить помощи или совета?

Вторая персона, молчаливая, отреставрированная и отчищенная моими руками статуя была водружена на персональный стул рядом с местом Заразы. Судя по тому, что моя нечисть ее притащила сюда, у нее было что мне сказать. Заразе, не статуе.

Но удивительное дело, моя болтливая, энергичная, неугомонная питомица молчала. Сопела, раздраженно двигала ушами, вздыхала, косилась то на свою изменившуюся каменюку, то на меня, но ничего не говорила.

А я ждала. И Ирден тоже ждал. Мы с ним в некотором роде подельники.

Не выдержала нечисть уже во время десерта. Весь ужин она крепилась и даже не очень обращала внимание, что перестала быть звездой программы. Мои братья часть внимания перенесли на амазонку. Особенно Леандр.

— Клалотька, я так и не доздюсся, дя? — в предвкушении не то скандала, не то истерики произнесла Зараза.

— Чего именно? — с готовностью спросила я, отложив приборы.

Ирден тоже встрепенулся, дождавшись наконец веселья, откинулся на спинку стула и широко улыбнулся.

— Ты исполтила мою камнюку! Она была длевняя! Антиквалная! Лалитетная! И селсавая! А тепель?!

— А теперь она все такая же древняя, антикварная, но не шершавая, потому что я смыла с нее грязь. Она ведь была такой неровной из-за наслоений всякого… разного.

— А лога?!

— А что рога? Я их отреставрировала.

— А клыки?!

— И клыки тоже отреставрировала. И когти. По-моему, очень хорошо получилось, я старалась. Тебе не нравится?

— Нлавится! В том-то и дело, сьто нлавится! — нелогично воскликнула горгулья.

— Что не так? — поинтересовался папа и оценивающе осмотрел статую. — Отлично сохранившаяся нечисть в стазисе. Чем ты недовольна, Зараза?

— Тиво-тиво?! — аж подпрыгнула она.

— Как в стазисе?! — одновременно с ней спросила я.

— Это не статуя?! — изумилась амазонка.

— И правда, в стазисе… — прищурился Леандр и поводил руками в воздухе, творя нечто из магии смерти, а потому мне недоступное и непонятное.

Он был не так опытен, как папа и не мог пока обойтись без пассов.

Я переглянулась с Ирденом. Мы с ним проворонили, что Зараза притащила не статую, а горгула в стазисе. Какой конфуз.

— Не в спячке? В стазисе? — проявил любопытство Эдгар и протянул руку к статуе, но сразу же отдернул, потому что его легонько шлепнула лапкой Зараза.

— Моя каменюка, не тлогай!

— А с чего вы вообще решили, что это статуя? — задал вопрос опытный некромант. — Самая обычная нечисть, вероятно, впавшая в обычную расовую спячку и поменявшая форму на каменную. А сверху устаревшее заклинание стазиса. Его часто использовали в прошлых столетиях, особенно некроманты.

— Ну дела-а-а… — протянула я. — Папа, надо написать вестник дедушке и маме. Эта одна из статуй, который раньше было много в том месте, где они сейчас пытаются обезвредить древний артефакт. Мы все были уверены, что это просто каменная поделка с крыши дома. Не ощущалось в ней ни искр жизни, ни эманаций каких-либо заклинаний.

— Напишу, — кивнул папа. — Но сейчас-то, когда разобрались, хоть что-то видите? Смотрите, вот оно, это старинное плетение, — указал он в нужную точку.

Ну-у-у… Там не плетение, а нечто непонятное. И не ткни меня папа носом именно туда, я бы никогда не смогла сама его ни обнаружить, ни рассмотреть. Все маги перешли на магическое зрение и изучали стазис статуи. Судя по смущенным и озадаченным лицам драконов, не только я упустила его.

Алкеста сидела с ошарашенным видом. Она не владела магией, это заметно, но видела, что мы говорим правду.

— Светлая госпожа, можно известить об этом королеву Рогнеду? — обратилась она ко мне. — Это важное известие для моего народа.

— Конечно, после ужина тебе дадут писчие принадлежности, — кивнула я ей.

Сразу после ужина папа ушел писать вестники отцу и жене. Я вместе с Алкестой написала сообщение королеве. Амазонка нервничала, чувствовала себя скованно и совсем не выглядела уверенной воительницей, как это было, когда мы только познакомились.

Зараза грустила, что ей совсем не свойственно и уже вызывало тревогу. Она задумчиво рассматривала преобразившуюся статую, которая вовсе и не статуя, и иногда потирала место, где на ее лбу красовалось красное пятнышко.

Когда мы освободились, я взглядом показала на свою питомицу и мимикой изобразила, что пора вмешаться. Дракон кивнул, и мы пошли выяснять.

Я присела рядом со своей толстенькой, грустной нечистью, сгребла ее в охапку, перетащила на колени, обняла и стала просто молча покачивать. Так я успокаивала Жана-Луи, когда он был совсем маленьким. С Леандром у нас разница не такая большая, как с младшим братишкой, его я просто обнимала. А вот малого можно было тискать и брать на ручки.

Зараза затаилась, молча вздыхала и даже не дурачилась в своей обычной манере. И это определенно пугало.

Но я ничего не спрашивала и не говорила, давая ей время решить, готова ли она поделиться тем, что у нее на душе. И хотя официальная религия считает, что у нечисти и нежити души нет, но как же нет, если… ну разве моя милая ласковая горгулья не яркий пример? Да ей вон даже гражданство дали и фамилию.

Прошло минут пять, наверное, в тишине и размышлениях. Я покачивала Заразу и гладила ее по спинке. Ирден сидел рядом на диване и просто всем своим видом демонстрировал, что он с нами.

— Клара, ты ведь моя семья? — совершенно нормальным, не картавым и даже не детским голосочком тихо спросила вдруг горгулья.

Я аж вздрогнула от неожиданности, и моя рука замерла на миг, прекратив поглаживания. Горгулья напряглась…

— Да, моя хорошая, — впрочем ответила я почти сразу. — Ты теперь член моей семьи и рода Монка в целом.

— И моей тоже, — добавил Ирден и протянул ей раскрытую ладонь.

Зараза опять вздохнула и вложила заднюю лапку в нее, а передними обняла меня за шею, уткнулась в нее носом и засопела.

— Расскажешь? — тихонечко спросила я. — Что тебя так расстроило?

— Дедушка был злюка, — сказала она, чуть отстранившись. — И папа был злюка. И все дяди были такие. И бабушка очень строгая. И мама ругалась на меня всегда. Горгульи обычно бывают… А я так не хотела. Я хотела радости, веселья, и чтобы все вокруг добрые и милые… И несколько раз сбегала из гнезда. Только я была некрасивая и глупая. Молодая. И неуклюжая, толстая. Меня ловили. Возвращали в гнездо и в стаю. Нас было много когда-то. Вожак меня наказал однажды. Сильно. Было очень больно, я плакала. У меня на голове рана была. Но я же нечисть, мы быстро регенерируем. Я и забыла о том наказании. Вспомнила только когда проснулась у тебя. Я голенькая была, розовенькая, красивая. А пятнышко на лбу…