Фитнес для Красной Шапочки

— И долго еще сидеть думаешь?

— Не знаю. Вновь встречаться с этими типами желания у меня нет.

— Как они выглядели? — спросила я.

— Парни как парни, здоровые, морды злобные, одного Игорем зовут.

— А за старшего у них мужик лет сорока, среднего роста, волосы русые?

— Такого не помню. Все четверо молодые были.

— Где они тебя держали?

— Дом возле старого кладбища, улица Гастелло, там всего несколько домов, половина нежилых. Я на дачу не поехал, потому что за тебя боялся, — отводя взгляд, вздохнул он, — вдруг выследят. Ты на звонки не отвечала, и я решил, что ты укрылась где-нибудь. Ты ж к подруге собиралась…

— Собиралась, — горестно кивнула я. — Мне твой Максим рассказал, что у тебя не так давно приятель был, на работу заезжал. Как раз лет сорока, среднего роста и волосы русые…

— А… так это мой бывший начальник.

— Зачем заезжал?

— Почему ты спрашиваешь? — удивился Виктор.

— Если спрашиваю, значит, имею интерес.

— О жизни поговорить хотел. Интересовался, не хочу ли я вернуться на прежнее место работы.

— Что за прежнее место? — не унималась я. Витя долго раздумывал, я его не торопила, он опять вздохнул и ответил:

— В ФСБ я работал. Потом меня уволили.

— За что?

— Под горячую руку. Такое, знаешь ли, бывает. Начальству шею намылят, кто-то ответить за это должен, вот мне и пришлось…

— Скажи, ФСБ может интересоваться Мелехом?

— ФСБ многими интересуется. Наверное, и Мелехом. Я только не пойму, с какой стати тебя-то ФСБ интересует?

— Интересует. Вот скажи, сотрудник ФСБ, хоть и бывший, оказывается в дрянной ситуации, его привязывают к стулу, избивают… Он чудом смог сбежать и что: прячется в чужой квартире, вместо того чтобы идти в милицию. Тебе не кажется это странным? Уж ты-то должен знать, как следует поступать в подобных случаях?

— Мне не кажется, — разозлился он, — потому что точно знаю, толку от этого не будет. А сотрудник я бывший, ты правильно заметила, а бывших у нас не жалуют. Менты в особенности.

— Но раз ты в этой конторе работал, должны же у тебя там остаться друзья, знакомые наконец. Почему бы тебе к ним не обратиться?

— Чего это ты мне допрос устраиваешь? — возмутился Виктор. — Обращаться я ни к кому не буду. Сам не хочу, да и они на радостях мне на шею не кинутся, потому что я теперь вроде зачумленного и от меня лучше держаться подальше. В конце концов, били меня и дело тоже мое: обращаться или в чужой квартире прятаться.

— Сожалею, — вздохнула я, — но теперь уже не твое.

— Не понял, — нахмурился Виктор.

— Сейчас поймешь, — пообещала я и коротко поведала о событиях последних дней.

— Значит, это они Мелеха убили? — пробормотал он, когда я закончила рассказ.

— Похоже на то. И единственная возможность выйти на убийц — сообщить в милицию о том, где тебя держали. Это единственная зацепка.

— Какая, к черту, зацепка, — охладил мой пыл Виктор, — говорю, там половина домов пустует. Никаких концов не найдешь.

— Ну, попытаться стоит, тем более что других зацепок равно нет.

— Других нет и эта не зацепка. Ничего их с этим домом не связывает, можешь мне поверить.

— Не могу, — покачала я головой.

— Что не можешь? — растерялся он.

— Поверить.

— В каком это смысле?

— В буквальном. Есть у меня подозрение, что ты меня водишь за нос.

— Я? — удивился Виктор.

— Очень похоже, не ты один. Вот скажи, зачем им тащиться в морг и отрубать у трупа руку, здорово рискуя при этом, когда они запросто могли оттяпать палец у тебя?

— Так ведь я сбежал.

— Извини, не сходится. В морг они наведались раньше, чем ты успел сбежать.

— Возможно, тебя это разочарует, но я очень рад, что они не оттяпали мне палец.

— Я, конечно, тоже рада, да вот не пойму, откуда такое человеколюбие?

— И какие мысли на этот счет?

— Ты знаешь гораздо больше, чем мне рассказываешь.

— Я вообще ничего не знаю и до твоего прихода был уверен: это парни Мелеха, он зол на тебя, а заодно и на меня, раз я решил тебе помочь. А с этим придурком лучше не связываться, сама знаешь.

— Но теперь, когда он умер, бояться нечего.

— Но ты сама говоришь, типы, что его убили… вот черт, что же делать?

— Идти в милицию.

— Сейчас пойдем? — поинтересовался Виктор.

— Можно до утра подождать.

— Я бы вообще не стал торопиться. Если рассказывать, то все, и что тогда получится? Глупая история с заложником и отрубленным пальцем, которого никто в глаза не видел, соучастие в убийстве Мелеха… извини, что я об этом напоминаю. Из больницы ты сбежала, тоже подозрительно. Да тебя менты в гроб вгонят и меня вместе с тобой. Они слышат только то, что им выгодно. Вот и выйдет: находясь в преступном сговоре с убийцами… — начал он и махнул в отчаянии рукой.

— А если там секретная операция ФСБ? — сверля его взглядом, спросила я.

— Тогда еще хуже. Никому соваться в свои дела они не позволят.

— Что же делать? — изрядно подрастеряв уверенность, спросила я.

— А что ты хотела? Квартиру продать и уехать? Так и поступим. Отсидимся, все стихнет, продашь квартиру и уедешь.

— Тебе легко говорить, а как я объясню, почему сбежала из больницы?

— А почему ты сбежала?

— До смерти испугалась блондина и этого… Тумарина.

— Кто такой Тумарин?

— Начальник службы охраны у Мелеха.

— Вот так и скажешь. Пойми ты, не к чему нам в эту кашу лезть. Себе дороже.

В целом, я была с ним согласна, и все же сомнения до конца не оставили меня.

— Я бы все-таки позвонила Юре.

— Какому Юре? А… Ну, позвони. И что ты ему скажешь?

— Скажу, что ты жив. Он ведь тебя ищет.

— Спасибо ему большое.

— Ты, кстати, тетке позвони, успокой.

— Позвоню.

— А еще пусть Юра займется домом возле кладбища.

— Согласен. Пусть займется. А нам лучше здесь отсидеться, хотя бы пару деньков.

— Нам? — не поняла я.

— Конечно. Или у тебя есть убежище получше?

— А твоя девушка?

— Моя девушка — нормальный человек, и когда я ей все объясню… Кстати, она собралась замуж.

— За тебя?

— Нет, нашла какого-то типа с большими бабками. Светка всегда мечтала выйти замуж за мешок с деньгами. И что ты думаешь — повезло.

— Мне трудно понять ваши отношения.

— Чего ж тут понимать. Мы были любовниками, стали друзьями. Не знаю, что тебе наговорила тетушка… Впрочем, представляю, так вот — Светка хороший и надежный человек.