Флердоранж — аромат траура

— Кому, чему?

— Мне. Тебе. И делу.

—А так вслепую я тебе и делу очень помогла, да? — усмехнулась Катя невесело. — Знаешь, Никита, ты только не обижайся. Но иногда ты вроде бы и все правильно говоришь, а на деле такая чушь получается. Сплошное мудрствование. Ты не хотел, чтобы я приехала сюда с предубеждением о три, что это повтор. А в результате твоей скрытности у меня сложилось иное предубеждение. Можешь меня поздравить:

— Какое? — хмуро спросил Никита.

— Какое… Словами сразу не объяснишь. А вообще, как же теперь расследование дальше пойдет? Мы будем убийство Хвощева раскрывать, а ясногорцы убийство Бодуна, происшедшее в пяти километрах от хутора Татарского?

— В семи, — поправил Никита. — Теперь так будем работать, что вскоре, я думаю, на днях, эти дала соединятся в одно производство. У нас.

— Ага, тогда вообще нет логики в твоих поступках в отношении меня.

— Пока нет логики и в том, что прошлогоднее убийство владельца ночного клуба — приезжего для этих мест — и нападение на местного девятнадцатилетнего парня и его девчонку как-то связаны.

— Да уж, на первый взгляд в это трудно поверить, — Катя пристально смотрела на Никиту. — И все же, наверное, здешних тогда, год назад, проверяли на причастность?

— Трубникову запрос из соседней области пришел. Он опросил всех, Кого мог. Фотографию из паспорта Бодуна предъявлял на опознание. Никто из местных его не узнал. Он так и остался — чужак, приезжий.

— Мне рассказывали одну мрачную историю, и в ней тоже — вот странно — фигурировал чужак, — сказала Катя, — и он тоже был чем-то вроде криминального авторитета по тем временам. Главарь банды. И смерть его тоже была ужасной и таинственной. И произошло все на поле… И даже некоторые детали совпадают.

—К чему ты мне все это говоришь? — поморщился Никита.

— К тому, что ты сам виноват, что у меня сложилось предубеждение… Ну а все же я никак не пойму — ты столько молчал, скрытничал и вдруг — бах! Примчался среди ночи, всех распугал, шороху навел. И все мне рассказал, все карты открыл. Что произошло?

— Произошло то, что я начинаю плотно заниматься Бодуном. В отношении его появились кое-какие подвижки.

— Какие же? Или это тоже пока великая тайна?

— У нас вроде бы появился свидетель, который располагает информацией о том, что за человек был этот самый Бодун и что это был за клуб такой — «Бо-33», ныне переименованный в «Пингвин». Возможно, мы узнаем и о причинах, заставивших Бодуна приехать сюда, в это затишье.

— Значит, ты скоро уедешь? — спросила Катя.

— Да, уеду и вернусь. А ты пока останешься здесь, хорошо?

Катя снова взглянула вниз — они все еще стояли над обрывом, в глинистое дно которого ушел искореженный остов черной машины. Внезапно Катя представила себе очень ярко, как эта машина, кувыркаясь, переворачиваясь и гремя, летит с кручи вниз. Дорогим новым «БМВ» не захотели воспользоваться с выгодой.

— Там на снимках трупа, — сказала она, — у Бодуна перстень и часы…

— Все осталось нетронутым. Часы даже не встали. Это только в фильмах всегда часы встают, показывая точное время убийства. А часы Бодуна шли. Швейцарские… Я это сам видел, меня чуть на изнанку не вывернуло, — тихо произнес Никита, — Рука среди колосьев валяется, и часы идут, тикают… Тот, кто это сделал с Бодуном, не нуждался в его вещах.

— Как и в вещах Артема и Полины, — Катя помолчала. — Знаешь, говорят: только мертвецам уже ничего не надо.

Глава 17 СМУТНЫЕ ШТРИХИ

Из Борщовки заехали в опорный пункт. Трубников был на месте, вел прием населения. В маленьком предбаннике своей очереди терпеливо дожидались древняя старуха и краснолицый алкаш в ватнике и кирзовых сапогах. Трубников был занят за закрытыми дверями проверкой на причастность к совершенному преступлению Пашки Князева — того самого несовершеннолетнего, который вместе с другими был замешан в прошлогоднем мелком хулиганстве в отношении Полины Чибисовой.

Князев оказался существом щуплым, очень юным, с черными озорными круглыми, как у мыши, глазками, льняными вихрами и уродливым багровым родимым пятном на шее. Глядя на этого неказистого нарушителя порядка, Катя невольно подумала, что если и остальные деревенские хулиганы были ему под стать, то Александру Павловскому было с ними не так уж и трудно справиться одной левой, проявив себя в глазах дочки Чибисова рыцарем и героем.

С Трубниковым в опорном пункте Никита Колосов совещался долго и обстоятельно. А Катя сидела на стуле у окна, слушала и помалкивала. К самому Трубникову после странного рассказа Брусникиной она невольно присматривалась с каким-то новым чувством острого тревожного интереса. Случай с Трубниковым лишний раз подтверждал непреложную истину, к которой Катя все никак не могла привыкнуть: люди очень часто являются совсем не тем, чем кажутся на первый взгляд. И это касается всех. Даже коллег по борьбе с криминальным злом.

После совещания Колосов вместе с участковым засобирались в офис агрофирмы Славянка. Никита считал необходимым перед отъездом в Москву встретиться с Чибисовым лично. Катя представляла их беседу лишь в общих чертах. И сопровождать Никиту отказалась. После всего, что она узнала, ей нужно было время, чтобы осмыслить новые факты. Убийство Богдана Бодуна многое меняло само по себе. В том числе и Катино представление о том, что такое это самое Славянолужье наделе.

Никита предложил отвезти ее назад, на Татарский хутор. Но Катя и на это предложение ответила уклончивым отказом, сказав, что прекрасно дойдет одна. Ей действительно просто необходимо было какое-то время побыть одной, подумать, еще раз взвесить вновь открывшиеся обстоятельства, сопоставить детали, прежде чем…

— Дорогу-то отыщете, Екатерина Сергеевна? Не заблудитесь? — заботливо осведомился Трубников.

— Нет, уже не заблужусь, — ответила Катя. — Ориентиры приметные: река, Черный курган, потом старая груша на краю поля.

Трубников искоса взглянул на нее. И засобирался, в два счета окончив свой прием населения. Скинул бланки в ящик стола, распахнул железные створки несгораемого шкафа, занимавшего весь угол, взял с верхней полки свою милицейскую фуражку. Слева, рядом с полками для бумаг в шкафу на вешалке висели серо-голубые форменные гимнастерки, шинель старого образца и непромокаемый длинный плащ аспидного цвета с пристегнутым капюшоном.

— Николай Христофорович, вы случайно не помните, — спросила Катя, когда они вышли на крыльцо опорного пункта, — какая была погода в ночь, когда убили Богдана Бодуна?

Трубников обернулся, обменявшись с Колосовым быстрым вопросительным взглядом. Тот кивнул.

— Ясная, без дождя. Осмотр места уже днем был при сухой, жаркой и безветренной погоде, — сказал он.

— А в тот день, когда «БМВ» Бодуна в овраге обнаружился и накануне вечером?

— Тоже ясная, жаркая. В прошлом году сами знаете, какое лето стояло — сушь, пекло. Дожди только в сентябре пошли. А так зной все был, зато и хлеба как никогда уродились — рожь, пшеница во какие были!

— Но ведь случались ночи в конце июня, когда было пасмурно и туман по утрам был? — не отставала Катя, вспоминая детали истории, рассказанной Брусникиной. — Вы такое не помните, нет?

— Туман, точнее, мгла порой была, особенно в низинах, в оврагах. Кругом ведь в прошлом году леса горели, ну гарью в нашу сторону и несло. А что такое? В чем дело?

— Да ни в чем, просто интересуюсь, — Катя, смотрела на участкового. Ей показалось, что по лицу Трубникова легкой рябью прошла волна нервного тика: дернулся уголок рта, левая щека, веко. Трубников провел по лицу ладонью, словно сметая с него что-то.