Флердоранж – аромат траура
Шрифт:
– Значит, мы не поедем в отделение милиции выручать его?
– Пока нет. Ты видишь – сейчас я не могу, я занят. Малявин звонил утром, он задерживается. У него какие-то личные обстоятельства непредвиденные. Я не могу все здесь бросить на самотек. И потом, мне так и хочется поработать, я все же инженер в прошлом, и неплохой, надо думать.
– А насчет охранного агентства ты хотел…
– Ах да, помню, конечно, – Салтыков устало улыбнулся. – Но после, хорошо? А пока пойдем, я покажу тебе, чем мы тут занимаемся.
– Роман Валерьянович, опять вода под фундаментом! Вчера откачивали, а сегодня опять скопилась. Начали качать, а там даже и не
– Сережа, пойдем посмотрим, в чем там проблема, – Салтыков сразу оживился – неприятная тема с объяснениями была исчерпана. Он повлек за собой хмурого Мещерского по аллее в направлении Царского пруда. – А что, если в овраг сделать сброс, где свалка? – повернулся он к шагающему за ними по пятам бригадиру. – Все равно там все засыпать будем полностью, новый грунт возить.
На берегу пруда земляные работы (в чем конкретно они заключались в тот, первый момент, Мещерский так толком и не понял) шли на участке, где в оные времена располагался павильон «Версаль». От его фундамента остались всего несколько плит, да и те почти полностью были скрыты наносным илом, мусором и грязью. Оглядевшись, Мещерский заметил, что берег Царского пруда был низкий и сильно заболоченный. Чтобы привести его в норму, надо было бы вогнать сюда не одну тонну песка. Но пока здесь, напротив, отчего-то только выбирали грунт – вернее, жидкую липкую глину. Какой-либо логики и целесообразности Мещерский во всем этом не видел.
Салтыков размашистым решительным шагом направился к рабочим, жестами показывая, куда отводить толстую пластиковую трубу, по которой мощный электрический насос гнал глину в отвал. Работяги закивали, подцепили скоренько к трубе трактор и поволокли ее прочь от пруда в сторону небольшой рощи, росшей по склону неглубокого оврага, где еще во времена психиатрической больницы была свалка.
Спустя четверть часа насос снова заработал. Двое работяг спустились в овраг: под напором жидкой грязи труба так и ходила из стороны в сторону, грозя в любой момент лопнуть, не выдержать. Ее надо было укрепить специальными стальными скобами.
– Роман, а не проще ли не мучиться так, не вычерпывать это болото, – заметил Мещерский, когда Салтыков вернулся, – и восстановить этот самый «Версаль» где-нибудь левее или правее, где посуше? Вон, кажется, место подходящее, на пригорке.
– Нет, тогда сразу нарушится вся планировка, весь усадебный ландшафт, – Салтыков улыбнулся, покачал головой. – Я не хочу вносить в план Лесного какие-то изменения. Я, Сереженька, не строю, как это сейчас называется… новодел. Я хочу до малейшей детали восстановить здесь все так, как это было два века назад.
– Но ведь и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке здесь постоянно что-то перестраивали, меняли, копали. Вносили изменения и в облик дома, и…
– Надо же, – Салтыков, явно не слушая, рассеянно улыбаясь, названивал кому-то по мобильному, – Анечкин телефон до сих пор не отвечает. Да что ты будешь делать? Где же она? Может быть, в метро едет? Там связи нет. Знаешь, Сереженька, а я до сих пор еще ни разу не спустился в Московское метро. А так хочу его увидеть – особенно все эти старые станции в сталинском стиле. Кстати о стилях… Ты видел дом, в котором живет Аня? Он наверняка тоже эпохи этого вашего «съезда победителей», которых потом всех расстреляли. С виду – настоящая трущоба. Как это ужасно, что потомки
такого славного гордого рода вынуждены жить в такой дыре. Я думал об этом сегодня ночью с болью в сердце. И, знаешь, кое-что придумал. Только вот сначала хочу с тобой посоветоваться… Что, если мне оказать им по-родственному помощь в этом вопросе?– В каком вопросе? – не понял Мещерский.
– Ну, я имею в виду покупку новой квартиры в хорошем благоустроенном районе, – Салтыков прищурился. – Я, естественно, возьму на себя оплату всех расходов. Думаю, Анечка будет довольна.
– Об этом надо с Иваном разговаривать. Они вместе живут, в одной квартире, – Мещерский помолчал. – Но с ним говорить на эту тему я бы тебе не советовал.
– Почему? – Салтыков искренне удивился.
– Иван вряд ли примет от тебя такой щедрый подарок. И сестре не позволит. Ты меня извини, Роман, но я бы на твоем месте вообще бы при нем об этом даже не заикался.
Салтыков вскинул светлые брови, вздохнул, развел руками.
– Да, ты, наверное, прав. Я не подумал. Но поверь, я от чистого сердца, из самых лучших побуждений. У меня есть деньги, и я хотел… Я очень хотел помочь близким мне людям, родственникам, друзьям.
Послышался какой-то шум – рабочие столпились у ревущего насоса, громко, возбужденно переговаривались, тыча руками куда-то вниз, себе под ноги.
– Роман Валерьянович! Идите сюда скорее! Вроде бы есть что-то. На кирпичную кладку смахивает, – крикнул во всю мочь своих прокуренных легких бригадир.
Салтыков быстро направился к ним, Мещерский подошел тоже. Насос теперь работал в траншее, вырытой, по словам бригадира, для того, чтобы тоже отвести лишнюю воду. И вот на дне этой траншеи или ямы среди вязкой коричневой грязи действительно что-то виднелось. Работяги подтянули шланг, струей чистой воды из пруда смыли слой глины, и в открывшейся промоине Мещерский ясно разглядел выщербленные кирпичи. Мгновение – и жидкая грязь снова затянула кладку.
– Черт! – Салтыков спрыгнул в траншею – его ноги в ботинках тонкой кожи сразу же утонули по щиколотку, но он и внимания на это не обратил. За ним спрыгнули бригадир и двое рабочих. Один опустился на колени, руками ощупал через грязь кирпичи, попросил у товарищей лом и начал осторожно простукивать по ним. Звук был гулкий, полый.
– Ну? Что? – нетерпеливо спросил Салтыков. – Пустота? Там пустота, да?
– Да вроде, не пойму. Вроде звук на пустоты указывает. Кладка купольная, вроде это свод потолочный. Но не разобрать так. Грязь душит, – сказал бригадир, сам вооружаясь молотком и простукивая грунт у себя под ногами. – Роман Валерьяныч, откачать бы еще надо!
– Давайте, давайте, ребята, – Салтыков выбрался из ямы, вытер руки. – Только очень осторожно. Я вам уже говорил – под этим фундаментом, возможно, располагается подземный погреб, а может быть, это и остатки старого подземного хода. Включайте насос!
Насос взревел, как раненый слон. Мещерский на секунду совершенно оглох. Но задавать дилетантские вопросы насчет того, почему Салтыков стремится вести раскопки именно здесь, а не где-то еще, после таких объяснений посчитал делом лишним. Он смотрел, как жидкая грязь, смахивающая на густой шоколад, засасывалась внутрь трубы и по трубе же сплавлялась в овраг – в отвал. Труба была похожа на гигантского земляного червя.
– Сейчас очистим все здесь, насколько это возможно, и проверим как следует, – прокричал Салтыков ему в самое ухо. Мещерский едва не спросил: «Металлоискателем?», но вовремя сдержался.