Флердоранж – аромат траура

– И тот цельный день тоже, – сказала домработница. – Но и Марина-то не больно дома сидела. Все по гостям, по гостям… Я и обеда-то уже второй день не готовлю. Никто не заказывает. Некому.

– А раньше такое бывало, чтобы Малявин из дома уезжал?

– Было как-то летом. Тоже поссорились они. Потом вроде помирились. Откуда семье-то быть нормальной? Живут не расписаны. Детей нет. На постели-то одной не больно выедешь. Это поначалу она в сладость, в удовольствие, а через год-другой приедается.

– А скажите, Клавдия Филипповна… – но тут Никита вынужден был прервать свой допрос. С поста милиции по рации сообщили: на въезде в Воздвиженское замечена машина Малявина. Он явно не собирался никуда скрываться – мчался на всех парах домой, распугивая на деревенской улице кур и собак.

Дома он оказался через несколько минут. Вошел как хозяин и… увидел сотрудников милиции.

– Что происходит? – Малявин круто обернулся к домработнице. – В чем дело? Где Марина Аркадьевна?

– Царица небесная, защити и помилуй нас, – Клавдия Филипповна горестно заморгала, но Никита не дал ей ответить:

– Пожалуйста, побудьте в соседней комнате.

– Так в чем же дело? – спросил, повысив голос, Малявин, когда домработница вышла. – Являюсь к себе домой, а тут нате вам – гости дорогие. Я еще не забыл ту нашу встречу на дороге.

– И я эту встречу помню, Денис Григорьевич, – сказал Никита. – Мы у вас в доме в связи со служебной необходимостью. У нас к вам снова вопросы. И должен предупредить вас, что теперь ваши ответы во многом повлияют на ваше дальнейшее процессуальное положение.

– Чего? – Малявин вздернул тяжелый свой подбородок. – На какое еще положение?

– Процессуальное, – веско повторил Никита. – Останетесь ли вы для нас по-прежнему свидетелем или же перейдете в совсем иной разряд.

– Да какой еще разряд? Что это за разговор такой у нас? Вообще, что вам нужно в моем доме? Марина! Марина, ты где, наверху? Ты видишь – у нас полно милиции!

– Марины Аркадьевны здесь нет. Не кричите, она не отзовется.

– Вы что, задержали ее?! На каком основании?

– Мы ее не задержали. Я хочу спросить вас: где вы находились этой ночью и сегодня утром?

– Это допрос?

– Это допрос, – Никита подошел к Малявину вплотную. – Я допрашиваю вас, официально предупреждая об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, в связи с сегодняшним убийством вашей сожительницы Марины Ткач.

Лицо Малявина побагровело и тут же через мгновение покрылось мертвенной бледностью.

– Марина… мертва?! Она мертва?

– Убита сегодня утром.

– Я… У меня с глазами что-то… не вижу, темно… Можно я сяду?

Малявин рухнул на диван. Никита ждал. Ему показалось – прошло бесконечно много времени.

– Как ее убили? – тихо спросил Малявин, его грубый голос срывался.

– Ударили по голове.

Он согнулся, словно это его самого ударили, обхватил голову руками. Начал раскачиваться из стороны в сторону. Никита терпеливо ждал, когда он справится с собой.

– Это уже третье убийство здесь за неполные десять дней, – сказал он после долгой паузы. – Я пока ни в чем вас не обвиняю, Денис Григорьевич, но если бы в прошлый раз вы были с нами более откровенны, возможно, она… она бы осталась жива.

– Что вы хотите знать? Что?

– Вы не ночевали дома. Я хочу знать, где вы были ночью и утром.

– В Москве.

– Где именно в Москве?

– Мы вчера повздорили с Мариной. Глупая ссора… Если бы я только знал! Но я и в страшном сне не мог себе этого представить… Мы поссорились, я был зол, я уехал, – Малявин резко вскинул голову. – Вы ведь хотите знать, где я был. Вам ведь всюду надо сунуть свой нос… Я был в пивном баре на Арбате. Потом…

– Вы были один?

– Нет, я был расстроен ссорой, мне надо было встряхнуться, обрести форму. Короче, я провел ночь с женщиной.

– Имя и фамилия.

– Я снял ее на Арбате. Она сказала, что зовут ее Альбина. Я заплатил ей. Мы поехали к ней в Люблино на квартиру. Я провел с ней ночь.

– Во сколько вы расстались?

– Я уехал в девять утра. Проспал. Мы крепко выпили. Похмелье. Прочие прелести… В общем, я так и не обрел форму. Вынужден даже был позвонить Салтыкову, сказать, что задерживаюсь.

– Адрес квартиры? – спросил Никита жестко.

– Адрес… Люблинская улица… Дом такой пятиэтажный, хрущевка… Она сама показывала, куда ехать. Двор… Квартира на третьем этаже, номера я не помню.

Никита смотрел на него: если это и было ложное алиби, то выдумано оно было умно. Чтобы опровергнуть его, надо было для начала заняться поисками в Люблино девицы Альбины. А это то же самое, что искать спутника жизни через газету «Из рук в руки» – могло повезти, а могло и нет.

– Из-за чего вы поссорились с Мариной Ткач?

– Мне больно сейчас в этом признаваться – из-за денег.

– Из-за денег?

– Она… она всегда неумеренно расходовала деньги. В этот раз я сказал ей, что думаю по этому поводу. Лучше бы не говорил! Она… у нее был взрывной характер, она не стерпела… Короче, мы наговорили друг другу много всего, я… у меня нет сил сейчас это вспоминать. Я был виноват, я не должен был…

– Вам известно, чем занималась Марина Ткач до того, как познакомилась с вами?

– Конечно. Она была актрисой. Точнее… Она работала в областном театре, в Иванове. Когда мы впервые встретились, она пыталась перебраться в какой-нибудь театр в Москве. У нее были предложения – кажется, в Театр Гоголя, что ли… Но потом мы сблизились, решили жить вместе. У меня тогда был собственный бизнес, я только что построил этот дом. И Марина оставила театральную карьеру, потому что… Короче, я так хотел. Я хотел, чтобы она жила здесь со мной.

– У нее есть родные?

– У нее есть тетка в Иванове, насколько я знаю.

– У нее был мобильный телефон?

– Конечно, а как же? «Моторола», я сам ей подарил недавно новую модель.

– С определителем номера?

– Да, она всегда пользовалась этой услугой. Это же удобно.

– В ее сумке, найденной на месте убийства, мы обнаружили старинную тетрадь с дневниковыми записями. Вы знаете, как она попала к ней?

Малявин медленно начал массировать грудь ладонью с левой стороны, где сердце.