Флирт с дьяволом

* * *

– Ну что? – спросил инспектор Гранье в телефонную трубку. – Вам удалось идентифицировать какието отпечатки?

– Только одного человека, – ответил дежурный сержант. – Но вы не поверите, если я скажу вам, кому они принадлежат!

– Кому? – нетерпеливо произнёс инспектор. – Да отвечайте же, не тяните резину!

– Этот отпечаток принадлежит недавно погибшей в автокатастрофе графине МотерсидеБелей! – с явным удовольствием ответил сержант.

– Что? Графине МотерсидеБелей? – недоверчиво переспросил Гранье. – А вы уверены в том, что говорите?

– На сто процентов, – подтвердил сержант. – Отпечаток очень чёткий. Несколько лет назад графиню задержали за вождение автомобиля в нетрезвом виде и создание опасной ситуации на дороге. Тогда же у неё сняли отпечатки пальцев. Так что сомнений быть не может. Жозефина МотерсидеБелей жива!

– В чём дело? При чём тут графиня Мотерсиде Белей? – нетерпеливо спросил Ксавье Ледрю замершего с телефонной трубкой в руках инспектора.

– Она жива, – задумчиво ответил Гранье, аккуратно укладывая трубку на место.

– Кто? – не понял экслегионер.

– Жозефина МотерсидеБелей не погибла в автокатастрофе, – объяснил Жак. – Она лишь инсценировала свою смерть.

– А кто же тогда погиб? – чувствуя, как его охватывает охотничий азарт, спросил репортёр.

Если он первым сообщит в прессу эту новость, он прославится на всю страну. Тогда уже будет неважно, что принцесса Стефания, за которой он так долго охотился, оказалась не настоящей.

– Интересный вопрос, – заметил инспектор.

– Так значит Жозефина Леклерк и есть графиня МотерсидеБелей? – потирая руки, воскликнул Ледрю. – Теперь понятно, почему она с такой ненавистью смотрела на Луиджи и Ивон. Её любовник изменял ей с другой женщиной! Вот вам и мотив для убийства!

– Если бы не пряди волос, я был бы в этом почти уверен, – сказал полицейский.

– Так допросите её прямо сейчас! – предложил Ксавье.

– Лучше я подожду до утра, – покачал головой Гранье. – Она никуда отсюда не денется. Мои люди следят за выходами из отеля. Мне нужно время, чтобы подумать.

* * *

– Ну, ты даёшь! – восхитилась графиня МотерсидеБелей. – Как только тебя угораздило додуматься до такого?

– Моя жизнь не имела смысла! – всхлипнул Эжен. – Я никому не был нужен! Никто меня не любил! Я просто хотел, чтобы люди узнали обо мне, чтобы они восхищались мной. Я хотел совершить чтолибо великое и патриотическое! Я хотел, подобно Александру Македонскому, расширить границы своей страны!

– Но ведь границ уже нет, – заметила графиня. – Франция вошла в состав Объединённой Европы. Теперь она чтото вроде штата Кентукки в Америке. Неужели тебе пришло бы в голову из патриотизма расширять границы штата Кентукки?

– Да что я, псих! – возмутился Эжен. – Терпеть не могу этих янки!

– Тогда оставь в покое границы Франции и династию Гримальди, – предложила Жозефина. – Я прошу тебя об этом, как о личном одолжении. К тому же я знакома с принцессами и отношусь к ним с большой симпатией. Ты ведь не станешь убивать моих друзей?

– Ну что ты, дорогая, как можно? – воскликнул Эжен. – Я уже и сам подумывал оставить эту дурацкую затею. К тому же я выиграл в МонтеКарло такую кучу денег! После этого бы както невежливо убивать принцесс! Только как быть с украденными деньгами? Вдруг полиция выяснит, что у меня поддельные документы?

– А где ты их взял? – поинтересовалась графиня.

– У одного очень надёжного человека, – ответил Карданю. – Я заплатил за них двенадцать тысяч франков.

– В таком случае, если документы сделаны профессионально, тебе нечего опасаться, – успокоила его Жозефина. – К убийству ты отношения не имеешь, так что полиция не станет усердствовать, раскапывая твоё прошлое.

– Хоть бы ты оказалась права! – вздохнул Эжен.

* * *

Лука Фавроль налил себе уже пятую рюмку бренди и, не закусывая, выпил его. Сегодня даже алкоголь не приносил ему успокоения.

"Наверное, я схожу с ума", подумал Лука. "Со мной уже не в первый раз случаются эти короткие провалы в памяти, особенно после того, как я выпью лишнего. Но я ведь не убивал этого итальянца! Или убил? Я точно помню, что больше никого не хотел убивать. Эта смерть означает конец моего бизнеса. Как же такое могло случиться?"

Фавроль сжал голову руками и глухо застонал. А тут ещё этот Грегуар… Как он посмел явиться к нему и интересоваться, есть ли у него алиби? Неужели он чтото подозревает? Но ведь даже полиция не усомнилась в том, что смерть бывшего хозяина "Пика Дьявола" была самоубийством. Не стоило поддаваться жалости и давать этому парню работу в отеле.

Лука плеснул себе ещё бренди. Затем он, не раздеваясь, забрался в постель и закрыл глаза, пытаясь уснуть.

* * *

Около восьми утра свидетели по делу об убийстве стали собираться в ресторане, как и просил их полицейский инспектор.

Лука Фавроль, как и положено хозяину, тоже спустился вниз. После вчерашних событий и избытоного количества бренди он чувствовал себя совершенно разбитым.

Харитон заказал на завтрак бутерброды с копчёным иберийским мясом, залитые слоем расплавленного сыра и украшенные колечками помидоров и веточками петрушки.

– Ну всё, я влип, – свистящим шёпотом пожаловался Драчинский. – Сейчас они обнаружат, что у меня нет визы, и – прощай, свобода.

– Задолбал ты нас совсем с этой визой, – вздохнул Ерофеев. – Я же говорю тебе – в данном случае им нужна не виза, а алиби. Это же не служба эмиграции. В случае чего я тебя прикрою. У меня есть коекакие знакомства в соответствующем департаменте, так что расслабься и дай нам спокойно поесть.

– А стоит ли о нём беспокоиться? – решил поразмышлять вслух Большеухов. – Тюрьма поэтам только на пользу идёт. Возьми хоть Пабло Неруду. А Чернышевский в тюрьме вообще "Что делать?" накатал, за это его даже в школьную программу включили. Или Пушкин с его Болдинской осенью. Правда он был не в тюрьме, а в ссылке, но от скуки сколько шедевров сотворил! А представляете, если бы его в тюрьму засунули? В тюрьме вообще ни на что отвлекаться не надо – сиди себе, да строчи. Кстати, ты не знаешь, с чем рифмуется слово "карцер"?