Фол последней надежды
Шрифт:
— Геля, слюни! — пищит она и смеется.
Я зацеловываю ее лицо, пока она наконец не отбивается от меня.
— Лови ответочку, Арин, — выдаю радостно, глядя, как она преувеличенно изображает отвращение и вытирается ладонью.
— Это вызов? Ходи и оглядывайся, я тебя так в следующий раз поцелую, вообще не отмоешься!
— У-у-у, — тяну со значением, — серьезная угроза.
— Ари-Ари-Ари, — подходя к нам, проговаривает Бо с отсылкой к своему любимому треку, — привет.
Я внимательно вглядываюсь в лицо Аринки, но, кажется, ничего не вижу. Она просто кивает Богдану и говорит:
—
Скорее поседею, чем разберусь в их отношениях. То спорят с пеной у рта из-за любой мелочи, то смотрят друг на друга с чудовищной нежностью, то вот, безразлично поздоровались и взгляды отвели.
Брат заходит в школу, а мы еще задерживаемся на крыльце.
Я подставляю руки утреннему солнцу и говорю:
— Как думаешь, сколько надо так стоять, чтобы загореть?
— Ты мне зубы не заговаривай, Гель. Рассказывай, что вчера было.
— Тихо ты, — шикаю я, нервно оглядываясь на школьников, которые вялым ручейком стекаются к первому уроку.
— Ну что, — канючит Арина, — я вся извелась, мне знаешь, как любопытно!
Я прикрываю глаза и делаю вид, что сильно увлечена солнечными ваннами. Конечно, мне и самой не терпится все рассказать, но это была бы не я, если бы хоть немного не подразнила подругу.
Она тем временем понижает голос до свистящего шепота:
— Ты такая интересная, конечно, про поцелуй написала и спать завалилась, а подробности?! Как это было?
— На самом деле, их было даже два.
— Два?! — взвизгивает Арина и хватает меня за плечи.
Я снова шикаю и смеюсь, чувствуя себя легкой и счастливой.
— Ладно, давай найдем какой-нибудь уголок, я тебе все расскажу.
Арина энергично кивает и подхватывает свой рюкзак с пола. Мы собираемся заходить, когда я чувствую, что кто-то напирает сзади и щекочет меня, касаясь голой кожи под укороченной футболкой. Недоуменно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Акостиным.
— Сдурел? — спрашиваю совсем не деликатно.
— Анж, ну ты чего? Я пошутить хотел.
Хмурюсь и пытаюсь увидеть хоть толику раскаяния за наш последний разговор, но ничего нет. Он как будто действительно не понимает, почему я так реагирую.
Подтверждая мои мысли, Сережа приобнимает меня за плечо, но я выворачиваюсь из-под его руки.
— Коса, давай пока без этого? — говорю, старательно сдерживая раздражение.
И слышу за своей спиной прохладное:
— Проблемы?
Оборачиваюсь и вижу Громова. Все внутренности резко ошпаривает восторгом. Ноги слабеют, сердце бьется на разрыв, щеки теплеют. Я так соскучилась! Вот бы коснуться, просто потрогать его хоть немножко. Но я стою, не понимая, как мне себя вести. И не сразу даже осознаю, что его вопрос относится ко мне.
— Н-н-нет, — говорю растерянно.
Громов же не сводит недоброжелательного взгляда с Сереги. Зубы сжаты, губы напряжены. Он вопросительно приподнимает брови, будто приглашает Косу дать ему повод для агрессии.
— Неловко, — шепчет мне Аринка.
Я перевожу взгляд на Косу и понимаю, что он выглядит не менее взбешенным.
Глава 33
Атмосфера вокруг становится действительно угрожающей. Только что это был обычный спор, и за секунду воздух сгущается
от источаемой парнями агрессии. Я примерно понимаю, почему Серега ведет себя подобным образом. Но почему Ваня раздувает ноздри, как слетевший с катушек бык? Мне страшно даже предполагать это, но, может быть, он…ревнует? Беспокоится обо мне?Но думать об этом мне действительно некогда. Ведь этот странный конфликт начался в какой-то степени из-за меня. Значит, мне его и гасить.
Я подаюсь вперед, мажу костяшками пальцев по его бедру, и Ваня вздрагивает. Я поднимаю руку и сжимаю его локоть, нащупывая круглую косточку.
Говорю беззаботно:
— Вань, пойдем? Там Бо, он хотел с тобой поговорить. Если поторопимся, то поймаем его в холле!
Боковым зрением вижу, как Аринка берет Сережу под руку и что-то щебечет, разворачивая его в сторону.
Сама тяну Ваню ко входу в школу. Со скрипом, но он поддается. Все мышцы напряжены, и он все еще бросает недоброжелательные взгляды через плечо, но все же идет за мной.
— Богдан? — переспрашивает рассеянно.
— Ну да. Искал тебя, что-то хотел спросить.
То ли Ваня думает о чем-то другом, то ли почему-то верит моему дурацкому трюку, но он говорит:
— Про вечеринку?
— Да! Да.
Мы заходим, здороваемся с дядей Сережей на посту, я оглядываю холл и с преувеличенной досадой выдаю:
— Ну вот, он уже ушел! Так что там насчет вечеринки?
— А? — Ваня бросает еще один взгляд за спину, через стеклянные двери глядя на Косу.
— Я передам Бо насчет тусовки. Когда она будет?
— В субботу вечером, я же ему говорил.
Ваня моргает и смотрит на меня уже внимательнее. Кажется, начинает постепенно врубаться в происходящее.
Я набираю воздух в легкие и на выдохе выпаливаю, собрав всю смелость:
— Я приду?
— Гелик…черт, извини. Гель, я не уверен, там не самая классная компания.
Кто-то толкает меня в плечо, и я торопливо веду Громова к банкеткам. Так же — за локоть.
Для него, как обычно, ничего особенного. Для меня — эмоции на разрыв. Касаться его очень приятно и сильно важно. Я каждый такой контакт помню. И когда в одиннадцать его заставили пригласить меня на медленный танец, и он положил руки мне на талию. И как в четырнадцать Ваня по наставлению своей мамы дарил мне цветы на день рождения и неловко клевал в щеку сухими губами. Все помню.
От этого еще страшнее верить в его искренность и в его симпатию. Ведь не целовал же он меня просто так? Из любопытства. Тем более, что сейчас мы ведем себя так, будто между нами ничего не было.
Отодвигая дурацкие мысли в сторону, я переобуваюсь, меня цветные кроссовки на черные.
Говорю:
— Громов, я же взрослая девочка, мне уж можно гулять вечерами, — смеюсь будто бы беззаботно.
Он улыбается, но смотрит внимательно:
— Зачем тебе?
— Вы же идете. Почему я не могу? — удержать детские обидчивые нотки в голосе не представляется возможным.
Он нервно лезет в карман за телефоном, читает что-то, снова хмурится и оглядывается. Потом фокусируется на мне. Мы сцепляется взглядами, и я наконец чувствую то притяжение, в существование которого не верила. Но оно есть! Я же не могу так ошибаться!