Фол последней надежды

— Как дела? — жизнерадостно интересуется Бавинов.

При этом он останавливает заинтересованный взгляд на Арине. Наверное, это просто не самый его удачный месяц. Потому что Абрикосова, конечно, отвечает улыбкой, но вот Богдан этому совсем не рад. Достаточно хорошо его знаю, чтобы заметить, как его верхняя губа агрессивно дергается, а плечи напрягаются. Ох, Андрюха, вечно ты лезешь туда, куда не нужно.

— М-м-м, все классно! — Геля неестественно выпрямляет спину и улыбается. — А вы как, ребят? Выглядите уставшими. Не знаю уж, связано ли это с тем, что нам не нужно сдавать экзамены в этом году…

Она делает вид, что задумывается, возводя взгляд кверху и постукивая себя указательным пальцем по щеке. Я смеюсь, глажу ее по плечу.

Говорю:

— Не, сто процентов это никак не связано.

Зуев стонет:

— Я бы поспорил. На химии мне сто процентов жопа!

— Ты сдаешь химию?

— А то! Будущий врач, вырежу тебе аппендицит.

— Ага, — хмыкает Бава, — звучит как угроза. Всем вырежешь, даже если они не попросят.

— Эй! Что за намеки?

— Расслабься, будущий врач, шучу. Думаешь, это реально твое призвание?

— Бава, не лезь в душу, это не твое.

Андрей хмыкает:

— Да вот именно, что не мое. Скорее твое. Это ж ты у на своей проницательностью до печенок доберешься без скальпеля.

— Отвали, — Зуй толкает друга, но улыбается.

— Может, тебе тогда на психолога пойти? — вдруг говорит Геля.

Такое ощущение, что никто от нее это не ожидал. Может, потому что ребята привыкли к моим, недалеким в плане ума, девчонкам, и в компании их скорее терпели. В диалог девушки обычно не впрягались, либо просто скучали, сидя рядом со мной, либо уводили разговор в безопасное для себя поле.

Геля же реакции не замечает, продолжает говорить, глядя в бок, в окно. Большим пальцем задумчиво поглаживает кружку с чаем.

— Ну, не обязательно быть чуваком, который загоняет про Фрейда на семейной терапии. Ну, это я грубо! — будто спохватываясь, поясняет. — Есть же психиатрия. Или можно стать психологом-криминалистом. Короче, там куча специализаций, тоже будешь врачом, но и для проницательности место найдется.

Мы все ненадолго притихаем, и Геля смущенно добавляет:

— Прикол же?

— Прикол, — моментально отвечаю я, понимая, что Зуев запальчиво мне вторит.

Богдан хмыкает и скрывается за кружкой. Он, хоть и старается ради сестры, явно еще не отошел до конца. Злится на меня и, соответственно, на моих друзей тоже. Доверять на мне торопится. Будто мои отношения с Гелей вдруг обнулили годы нашего с ним общения.

Абрикосова, как обычно, беспечно начинает болтать, поддерживая подругу:

— А что? Я тоже думаю, круто! Я сериал смотрела, обожаю его, «мыслить как преступник». Там такие как раз маньяков ловят.

— Ага, — ухмыляется Зуй, — я тоже смотрел. Стану гениальным профайлером. Ну, либо задротом, который знает все детективные сериалы.

— Ага, только сдай химию, а то в задроты не примут, там большой конкурс на место, — говорит Богдан, устремляя на него взгляд исподлобья.

Я не совсем понимаю, шутит он или дерзит, но Субботин вдруг улыбается. Так, как он умеет. Искренне, светло, обезоруживающе.

И напряжение тут же спадает.

И тут Бавинов наклоняется над столом и говорит:

— Слушайте, я один чувствую, что меня прямо сейчас проклинают?

— Ты о чем?

— Ой ладно тебе. Холодок по спине не бежит?

— Ага, мне уже все внутренности заморозило, — хохочет Арина.

Геля толкает ее локтем в бок и что-то шипит на ухо, но так, что слов не разобрать. Я посмеиваюсь, хоть мне тоже неуютно.

Дураком надо быть, чтобы не понять, что они говорят о Зайцевой. Она сверлит нас таким ненавидящим взглядом, что дрожь пробирает. Честно говоря, я впервые с таким сталкиваюсь, так что понятия не имею, как нужно себя вести. Раньше расставания давались мне гораздо проще. Разве я сделал что-то такое, что можно так меня ненавидеть?

Но спустя пару минут, вглядевшись внимательнее, я наконец допираю — она винит не меня. Взгляд Алены то и дело сползает на Гелю. Только в этот момент я начинаю сомневаться, правильно ли поступил, так быстро обнародовал наши отношения.

Ребята дальше говорят о всякой фигне. Даже Богдан расслабляется и наконец становится самим собой. Когда, наконец, понимает, что мы не собираемся обижать его сестру, и никто не претендует на Абрикосову. Только идиот не заметит, что он к ней не ровно дышит.

В этой беззаботой атмосфере внутри нашей компании я отвлекаюсь, и тревога внутри глохнет. Пусть Зайцева бесится, она же ничего не может сделать. Мы школьники, ее максимум — это обличительные цитаты в социальных сетях. С этим я точно справлюсь.

Мы едим, разговариваем, много смеемся. Я чувствую, что всем тут комфортно, хоть мы никогда не встречались такой компанией.

А я вообще думаю, что давно я не был в такой ситуации. Где все легко и весело, без стыда за кого-то. Зуев и Бавинов, хоть я от них этого не ожидал, ржут, как кони, когда Богдан показывает им видосы на своем телефоне. Там есть неловкие ролики и с моим участием, но я не злюсь. Тут я всем доверяю, они смеются по-доброму.

Я все равно держусь немного отстраненно. Смех не сдерживаю, конечно, краем глаза поглядывая в телефон Субботина. Но все равно мое внимание принадлежит Геле. Мне нравится обнимать ее, притягивать ближе к себе, нравится чувствовать, как она смущенно ерзает, или как наоборот доверчиво льнет к моему боку. С ней тепло и классно, в меру волнительно, очень необычно. Сердце то колотится, то умиротворенно замирает. Каждой эмоцией я стараюсь наслаждаться.

Когда она поворачивается и поднимает на меня глаза, мое дыхание сбивается. Вдох, тишина, выдох, выдох, выдох. Голова кружится.

И только в этом отлетевшем состоянии я наконец понимаю, что был дураком. Медленно наклоняюсь и говорю Геле на ухо:

— Будешь моей девушкой?

Геля

— Не трогай волосы, — строго говорит мне Аринка.

Я вздыхаю и складываю ладони на коленях. Подруга в это время колдует над моей головой. Она уже второй раз пытается объяснить мне, как укладывать волнистые волосы. Первый раз я все пропустила мимо ушей и повторить не смогла. Теперь стараюсь вникнуть, но руки то и дело тянутся к голове, чтобы нарушить идеальный кудрявый порядок.