Французская революция: история и мифы
Шрифт:
Впрочем, верующее население Пюи-де-Дома, думаю, вряд ли столь же хорошо осознавало эту разницу, как искушенные политики. Искусственный гражданский культ был ему чужд, а святыни, которым поклонялись многие поколения, здесь подвергались не менее изощренному надругательству. 27 брюмера (17 ноября) в Иссуаре состоялся торжественный обед в честь взятия Лиона. Председательствовал сам Кутон. Апофеозом празднества стало сожжение более 200 статуй святых из церквей города. В те дни революционные общества Пюи-де-Дома организовывали публичные отречения священников, а наиболее экзальтированные санкюлоты меняли свои христианские имена на имена античных героев. Кутон показал пример, назвав себя Аристидом в память об афинском полководце.
Главным же мероприятием кампании по искоренению "фанатизма" и распространению новой морали стал пышный праздник, устроенный в честь "мучеников свободы" Марата и Шалье 30 брюмера (20 ноября) в Клермон-Ферране. Церемония началась утром выступлением Кутона в Якобинском клубе. Затем процессия двинулась к кафедральному собору, где официальные лица произнесли речи "о самых нравственных и самых возвышенных положениях
689
Ibid. Р. 293-295.
На празднике Кутон объявил о принятии двух мер, ставших важными элементами его политики по превращению департамента в образец для всей страны. Обе они также имели ярко выраженное этическое содержание. Первой из них было создание в Пюи-де-Доме контролируемой государством системы образования и воспитания. И Робеспьер, и Сен-Жюст, и Кутон считали, что подобным образом можно наиболее эффективно обеспечить формирование идеального, на их взгляд, человека, живущего исключительно интересами государства. Этим объясняется повышенное внимание робеспьеристов к организации школы. Ещё накануне отъезда в действующую армию Кутон особым постановлением запретил преподавать лицам, не имеющим свидетельства о благонадежности. Теперь же он потребовал от якобинцев создать в каждом кантоне комитет по просвещению, чтобы надлежащим образом влиять на умы и сердца сограждан.
Вторым важным шагом Кутона явился разовый налог на "богатых эгоистов" в размере 1 200 000 ливров, несколько дней спустя оформленный специальным постановлением. О том, что эта мера не вызывалась военной необходимостью и носила не столько экономический, сколько "воспитательный" характер, свидетельствует и формулировка, выбранная для определения облагаемых граждан, и само использование полученных средств. Сразу же после сообщения о налоге Кутон от имени Республики вручил по 2 тыс. ливров четырем "добродетельным девушкам", заранее подобранным муниципалитетом. Очевидно, подобная последовательность символизировала суть политики Кутона: наказать "эгоистов ", то есть нравственно испорченных людей, и воздать должное "добродетели". Собранные деньги планировалось потратить так: 225 тыс. на образование, 50 тыс. на поддержку народных обществ, 700 тыс. на помощь неимущим семьям, 225 тыс. на обеспечение занятости работоспособных бедняков.
Связь первых двух статей с политикой утверждения в обществе новых моральных ценностей очевидна. И учебные заведения, и народные общества были призваны стать рассадниками "естественной" нравственности. Финансирование же третьей и четвертой статей, помимо филантропических целей, имело, как следует из преамбулы постановления, и ярко выраженный этический подтекст [690] . Кутон отнюдь не рассматривал данную меру в качестве первого шага к перераспределению имущества от одного социального слоя к другому. Напротив, он был решительным противником подобной дележки. В упоминавшемся ранее письме от 25 июня 1793 г. он утверждал: "Нас больше не обвинят в желании ввести аграрный закон, поскольку мы отнесли собственность к числу прав человека и при помощи Конституции поставили её под защиту законов" [691] . Контрибуция же на "богатых эгоистов" Пюи-де-Дома представляла своего рода принудительную благотворительность, урок, дабы приучить имущих к тому, что они время от времени должны делать добровольно из гуманных соображений.
690
"...Учитывая, что, чем усерднее злопыхатели и аристократы стараются отсрочить радостный миг предоставления революцией благ народу, тем важнее его приблизить, связав с сокращением тех излишков, которые так долго использовались надменными богачами и подлыми эгоистами для развращения нравов". – Ibid. Р. 591 [С. 130].
691
Ibid. Р. 93.
Кутон не успел до конца реализовать свою программу. Из Парижа торопили с возвращением: он был нужен Робеспьеру в Комитете общественного спасения. Покидая Пюи-де-Дом, Кутон издал ещё одно постановление "воспитательного" характера – о введении нового обряда похорон, чтобы при отправлении человека в последний путь ничто не напоминало о ненавистном христианстве, а, напротив, всё наводило на мысли об "истинных" ценностях гражданского культа.
8 фримера (28 ноября) Кутон с чувством выполненного долга покидал родной край, куда ему уже не суждено было вернуться. Отчитываясь перед Конвентом о проделанной за время миссии
работе, он, как всегда без ложной скромности, заявил: "Это позволяет нам сегодня говорить о департаменте Пюи-де-Дом как о возможном образце для всех остальных" [692] .692
АР. Т. 77. Р. 277 [С. 180].
Кутон в гораздо большей степени был практиком, нежели теоретиком. Приступая к введению совершенных, на его взгляд, порядков в своём департаменте, он не имел четкого плана всесторонних преобразований и занимался преимущественно той сферой общественных отношений, которая, согласно его убеждениям, должна была стать основой для наилучшего строя, а именно – сферой морали. О том, как в соответствии с принципами "естественной" нравственности будут изменены другие стороны социальной жизни, Кутон в период миссии практически ничего не говорил. А между тем ход событий подвел робеспьеристов к необходимости яснее определить свои дальнейшие намерения.
К концу 1793 г. положение Республики существенно упрочилось. На всех важнейших направлениях иностранные армии были вытеснены за пределы Франции. В упорных боях республиканские войска нанесли вандейцам ряд сокрушительных поражений и рассеяли их главные силы. Вслед за Лионом пал мятежный Тулон, в остальных же департаментах оппозиционные выступления удалось подавить ещё раньше. Правители Республики получили возможность перейти к созидательной деятельности, тем более что в их руках оказалось весьма эффективное средство воздействия на общество – мощное централизованное государство. Концентрация власти в стране к концу 1793 г. достигла высочайшей степени. Декрет 14 фримера (4 декабря), проведенный через Конвент при непосредственном участии Кутона, наделил Комитет общественного спасения фактически диктаторскими полномочиями, а террор, поставленный по требованию плебса "в порядок дня" ещё в сентябре, явился действенным орудием осуществления этой диктаторской власти. Надо было только наметить себе ясные цели, для достижения которых будет использована машина государственного принуждения.
В письме из действующей армии от 14 декабря Сен-Жюст просил Робеспьера привлечь внимание якобинцев к "фундаментальным принципам общественного блага", дабы они позаботились о способах управления "Свободным государством" [693] . Необходимость развернутого теоретического обоснования путей построения нового общества понимал и сам Робеспьер. 25 декабря он объявил в Конвенте, что задача нации "дать восторжествовать принципам, на которых должно покоиться процветание общества" [694] . В программной речи 5 февраля 1794 г. Неподкупный снова подчеркнул: "Настало время ясно определить цель революции и предел, к которому мы хотим прийти" [695] . В течение следующего полугода практически в каждом большом выступлении лидеры робеспьеристов освещали те или иные стороны утопического идеала, того, по меткому определению О. Кошена, "мира в облаках", который Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон и их сподвижники хотели перенести на землю.
693
Saint-Just L.-A. Oeuvres compl`etes / Ed. Ch. Vellay. P., 1908. T. 2. P. 161-162.
694
Робеспьер М. Избранные произведения. М., 1965. T. 3. С. 90.
695
Там же. С. 106.
Любопытно, что из всей "партии" лишь "триумвиры" пользовались привилегией делать программные заявления. Причем среди них существовало своеобразное распределение обязанностей. Робеспьер в пространных речах, насыщенных абстрактно-метафизическими рассуждениями, рисовал общие контуры совершенного строя. В докладах Сен-Жюста делалось теоретическое обоснование таких важнейших политических мер, как, например, уничтожение эбертистов и дантонистов, изменения в порядке таксации цен, создание общей полиции, и др. В многочисленных и, как правило, не слишком продолжительных выступлениях Кутона высокая теория увязывалась с текущими вопросами повседневной политики.
Какой видели конечную цель Революции идеологи и вожди робеспьеристов? Каков был, по их мнению, тот социальный идеал, к которому Франции предстояло прийти в недалеком будущем?
Верные духу просветительской философии XVIII в. и, прежде всего, идеям Руссо робеспьеристы все проблемы общества рассматривали в этическом аспекте. Революция представлялась им кульминацией великой битвы Добра и Зла, продолжавшейся на протяжении всей истории человечества. "Порок и добродетель составляют судьбу земли: это два противоположных духа, оспаривающих её друг у друга ... Революция, которая стремится установить добродетель, – это лишь переход от царства преступления к царству справедливости", – говорил Робеспьер в Конвенте [696] . Та же мысль звучит во многих выступлениях Кутона. Революция, заявлял он, это "смертельная схватка между преступлением и добродетелью" [697] .
696
Там же. С. 164-165.
697
АР. Р., 1980. Т. 92. Р. 131 [С. 283]. См. также: Ibid. Т. 91. Р., 1976. Р. 486 [С. 265].