Фронтовые повести

— А на чердаке искали? — крикнул староста. — Да и в погреб бы заглянули.

Наблюдая, как поспешно бегают солдаты, выполняя отрывистые приказания офицера, мать Ени понемногу успокоилась. Поиски в сарае, на чердаке и в погребе только затягивали время и давали возможность ребятам спрятаться.

От старосты не укрылась улыбка на лице матери Ени. — Радуешься? — спросил он, всматриваясь в ее глаза. — Обманула, дескать? Ваше благородие, попытать бы надо ее — куда девчонку задевала? Если прижать как следует — скажет.

С чердака, ногой нашаривая сломанные перекладины лестницы, осторожно слезал солдат с винтовкой.

— Ну? — спросил у него офицер.

Вместо ответа солдат мрачно развел руками.

— Нету, нету, — приговаривал староста. — Пусто. Успела, успела предупредить. Но ведь не на крыльях же улетела!

Щуря подслеповатые глазки, староста внимательно разглядывал истоптанный снег.

— Это кто же побежал-то туда? — указал он на цепочку следов, тянувшихся к кустарнику.

— Гад! — закричала мать Ени. — Иуда! Староста засмеялся.

— Значит, правильно. Там они… Погоняйте-ка своих, ваше благородие. Ребятишки молодые, шустрые — могли далеко убежать.

К сожалению, ребята и не старались убежать. Еня вырвала руку у Бори и спряталась так, чтобы слышать, что происходит дома.

Двигаясь по зарослям, жандармы скоро обнаружили затаившуюся девочку. Вместо того, чтобы убегать, Еня принялась лихорадочно рвать свой дневник. Солдат развернулся и ударил ее в лицо.

— Нахал! — закричала Еня, пытаясь дотянуться до обрывков дневника.

Девочку заставили поднять руки и повели к машине. В кузове ее положили лицом вниз.

— Только шевельнись, прошью насквозь! — предупредил ее полицейский с автоматом.

Арест Ени поставил под угрозу существование всей группы. Девочка знала очень многих, она выполняла самые различные задания. Назови она на допросе хотя бы одну фамилию — потянется нескончаемая цепочка провалов.

Об аресте Ени в первую очередь предупредили Рудольфа.

— Жалко, — после минутного раздумья заявил невозмутимый лейтенант. — Хорошая девочка. Кто-то выследил…

Он успокоил своих товарищей как мог и посоветовал отправить в лес лишь самых близких друзей Ени. На что он надеялся? На выдержку молоденькой комсомолки, почти ребенка, на ее мужество в страшном застенке?

В тот день, когда в Петровке стало известно об аресте Ени, Рудольф явился в медпункт. Фельдшер, выглянув из кабинета, увидела его и пригласила зайти. Однако Рудольф отказался.

— Я подожду, — сказал он, и Майя догадалась, что лейтенанта привело на сей раз особо важное дело.

Когда из кабинета фельдшера ушел последний солдат, лейтенант прикрыл за собой дверь и устало опустился в кресло. Несколько мгновений он удрученно молчал.

— Плохо, — сказал он наконец и печально посмотрел Майе в глаза. — Девочку забрали в городскую тюрьму.

Майя, стоявшая возле него с приготовленными инструментами, охнула и опустилась на стул.

— Бедная Еня! — проговорила она. — Что же будет?

— Плохо будет, — сказал лейтенант. — Очень плохо.

Перебирая в руках ненужные инструменты, Майя неотрывно смотрела на вытянутые ноги лейтенанта в начищенных сапогах.

Известие, доставленное Рудольфом, было страшным. В следственной тюрьме заключенных жгли каленым железом, пытали электрическим током, бросали в овчарник к собакам-людоедам, распинали на дверях камер.

— Я не поручился бы, — сказал Рудольф, — даже за взрослого человека. Такое не каждый вынесет. Лучше застрелиться, чем… — и он, не договорив, замолчал.

Майя думала, что в эту самую минуту, когда они сидят в опустевшем помещении медпункта, худенькая девочка уже вступила на мученический путь. Хватит ли у нее сил? Водь она же еще совсем ребенок!

— Ваша страна, — после долгого молчания произнес наконец Рудольф, — удивительная страна. Недаром немцы жалуются, что с русскими невозможно воевать. У вас все не так, как везде. Да-да. У вас сражаются даже дети. Я сейчас молю бога, чтобы он дал этой несчастной девочке силы и выдержку настоящего солдата. Хотя ее никто не осудит, если у нее таких сил не окажется. Гестапо — это не детский сад. О нет, уж вы поверьте мне!

Несколько дней из городской тюрьмы не приходило никаких известий. Томясь в ожидании, подпольщики знали, что Еня сейчас в одиночку ведет напряженную, мучительную борьбу с фашистскими палачами. Спасения девочке ждать неоткуда. Сумеет ли она встретить неминуемую гибель так, как подобает настоящей комсомолке?

В один из холодных ненастных дней пришел Алтай и тихо сказал:

— Умерла.

Тяжелое молчание установилось в комнате.

И все же в глубине души каждый подпольщик испытывал чувство гордости за своего товарища: не подвела!

Да, в это трудно поверить, но Еня Светлова стойко перенесла все нечеловеческие пытки. Ни одного слова не добились от нее озверевшие палачи. Не помог следователям и дневник девочки, попавший им в руки. Дневник был посвящен робкой юношеской любви Ени к ее товарищу по подполью Борису Горину.

Худенькая, рано вытянувшаяся девочка, смешливая и озорная в обычной жизни, Еня Светлова мужественно прошла через жестокие муки. Она погибла несломленной, со светлой верой в торжество того дела, которому отдала свою юную жизнь.

Беда не приходит в одиночку.

Как-то в неурочное время, днем, на явочную квартиру Раисы Беловой прибежал взволнованный Володя Ольхов.

Хозяйка развешивала во дворе выстиранное белье. От наволочек и простынь, грудой лежавших в тазу, поднимался пар. Длинная веревка была протянута от крылечка к сараю.

— Ты чего это? — удивилась Рая, увидев запыхавшегося Володю. — Гнались за тобой, что ли?

— Кто-нибудь пришел? — вместо ответа спросил тот, кивая на дом.

— Пока никого. А что случилось?

— Ладно, делай пока свое. Потом расскажу.

Рая долгим взглядом проводила его до дома. Вот так же прибежал он, когда арестовали в Петровке Еню Светлову. Тогда на Володе лица не было. Но что могло случиться сейчас? Снова арест?

Кое-как развесив оставшееся белье, Рая направилась в комнату. Скоро стукнула калитка, в по ступеням крылечка взбежал подтянутый как всегда Алтай Сырымбетов.

— Что у тебя? — спросил он Володю.

На явочную квартиру инженер примчался прямо из цеха. Перед самым обеденным перерывом он увидел, как во двор завода въехала длинная черная машина с зашторенными окнами. Двое мужчин в штатском поднялись в контору. Выправка неожиданных посетителей не оставляла никаких сомнений — это были переодетые военные. У Володи, наблюдавшего за приехавшими, тревожно сжалось сердце. Догадаться, что это за зловещая черная машина, не составляло особенного труда.