Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Хреново, — рассудила Елена, и бросила взгляд на огненный шар солнца (действительно огненно-рыжего цвета), повисший над западным горизонтом…
…И в чем-то была права. Они успели при последних лучах солнца найти устье канала: примерно 200 метров шириной, а затем луч мощного галогенного прожектора остался единственным источником света. Действительно мощного. Будто бы яркое мертвенно-бледное пламя озаряло местность на километры вперед. И в трехстах метрах за устьем канала, была видна полоса темного берега.
— Тормози! — крикнула Елена.
— Фигня! — завопил Сван, перекладывая штурвал
— Видишь?! — опять закричала Елена.
— Да!!! — рявкнул он, но продолжал идти тем же курсом.
— Блин! Сван! Мы врежемся!
— Нет!!! — возразил он, и лишь сейчас крутанул штурвал направо, где как раз открылся коридор примерно сто метров шириной, — Глуши мотор, Елена!!!
Она уже несколько минут ждала этого крика, и мгновенно разомкнула провода. Мотор (который и так был малошумный) прошелестел и затих. Теперь лишь шуршание волн, пробегающих вдоль корпуса яхты, касалось слуха. Сван продолжал держать штурвал в позиции правого поворота, используя инерцию. Метод, которым скручены провода, не обеспечил переключение на задний ход, и оставалось только одно…
— Якорь! — крикнул Сван.
— Есть! — зарычала в ответ Елена, уже успевшая переместиться на другой пост. Удар по рычагу — и якорь с плеском ушел под воду… Короткий скрежет, рывок, и остановка!
— О-ОдИн! — с дикой радостью завопил Сван, выбежав из ходовой рубки, поняв взгляд к черному звездному небу, и вскинув вверх растопыренные ладони — О-ОдИн!!!
— Ну, охренеть… — тихо произнесла Елена, осознав, что они уже в лагуне, на якоре, без повреждений, и можно с удовольствием наблюдать языческий восторг Свана Хирда.
— О-ОдИн! — последний раз проревел гало-рок музыкант приветствие к главе пантеона скандинавских богов, после чего пошел на камбуз, бесспорно за сигаретами и ромом.
— Мне все больше нравится этот парень, — тихо промурлыкала она себе под нос, потом покрутила прожектор, и удостоверилась, что берег в полста метрах слева по борту. С остальной диспозицией можно было разобраться позже, и она выключила прожектор (незачем разряжать аккумулятор). Теперь светила лишь лампочка в ходовой рубке, и пробивался свет из иллюминатора — там на камбузе Сван что-то искал… И нашел. Он появился на палубе, с бутылкой рома, бутылкой тоника, и связкой бананов.
— Это для начала, — пояснил он, — тебе ром чистый, или желаешь разбавить?
— Пару унций чистого, — ответила Елена, — и дай сигарету.
— Ты же вроде не куришь вообще, — заметил Сван, протянув ей сигарету и зажигалку.
— Угу. Я вообще не курю, и не пью неразбавленный ром. Но когда такое…
— Ну! — он сложил продовольствие на палубу и, переполняясь эмоциями, постучал себя кулаками в грудную клетку, — Ну, ты признаешь, что я реальный викинг?!
— Ты не просто реальный викинг, ты даже лучше! — торжественно заявила она.
…На этой позитивной ноте,
они выпили неразбавленного рома, закусили бананами. И наступила приятная релаксация после нервного ходового дня (включая тот финальный морской слалом, который потребовался, чтобы попасть в лагуну). Теперь можно было обсудить дальнейшие действия. Теоретически (т. е. по программе) тут на атолле Астов японские гиды из круизной фирмы UHU должны были встретить путешественников, и организовать ужин, отдых, а утром провести тематическую экскурсию: «Сейшельские пираты XVI–XVII веков и поиски пиратских кладов на атолле Астов в XX веке». Но, никаких признаков японского комитета по встрече не наблюдалось.— По-моему, — заметил Сван, плеснув в кружки еще по порции рома, — из-за этой фигни, случившейся со спутниковой коммуникацией, все графики круизов развалились.
— И черт с ним, — сказала Елена, — ужинать мы уже сами начали и, сами продолжим.
Если вы легли спать в абсолютно незнакомом месте, не совсем трезвыми, и после двух непростых дней, то не надо удивляться, если поутру вам что-либо привидится. Елена с пониманием отнеслась к объекту, очевидно, галлюцинаторной природы: серебристому гидроплану, к поплавку которого был пришвартован оранжевый блин, а на этом блине отдыхали три голых зеленых гуманоида (видимо, папа, мама и малыш). И еще штрих к галлюцинации: около правой руки зеленого гуманоида-папы лежала машинка NAKS (в военном деле известная, как «китайский укороченный автомат Калашникова»).
«Не следовало вчера пить третью порцию рома», — такой была первая мысль Елены при взгляде в иллюминатор. А вторая мысль была озарением… Тут проснулся Сван Хирд.
— Ой, блин, что это?!.. Мы же вроде не пыхали вчера вообще…
— Все ОК, — невозмутимо ответила Елена, — это просто акваноиды.
— Акваноиды? — переспросил он, — Ну, вижу. Только почему они на самолете?
— Сван, а почему бы акваноидам не быть на самолете? Это, кстати «BN-Islander». Их по Индийскому океану летает больше тысячи. Обыкновенный крылатый микроавтобус.
— Э-э… А почему у этого парня пушка?
— Сван, а почему у нас с тобой пушки?
— Э-э… Ну, ты сама сказала, что купила пушки на всякий случай.
— Вот, и они, наверное, купили на всякий случай. Ладно, пора здороваться.
С этими словами, Елена вскочила с койки, завернулась в пляжную накидку, медленно выбралась из каюты на палубу, держа руки на виду.
— Привет, друзья!
— Привет, мэм Елена! — отозвался акваноид-папа, широко улыбнулся, и приветственно помахал ладонью, — Я Текле Мангас, пилот мистера Гарри, который ТМИП!
— Который кто? — переспросила Елена.
— Который ТМИП! — повторил акваноид, — Это значит: топ-менеджер инвестиционных проектов нашего народа. Вот. А это моя девушка, Рарту.
— Привет! — включилась акваноид-мама и тоже помахала ладошкой.
— А это, — продолжил акваноид-папа, — наш мальчик, Хайле, он родился три дня назад.
— Ого! — воскликнула Елена, — И вы его уже берете с собой летать на гидроплане?
— Малышу надо быть с мамой, — заметила Рарту (явно не поняв удивления голландки).