Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Я думаю, Герберт, что за основу надо взять Ronde Lutherse Kerk.
— Что?! Эмми, ты имеешь в виду эту старую круглую церковь в Амстердаме?
— Да, именно эту. Она хорошо известна в мире, и форма, по-моему, несложная.
— Эмми, я согласен, что форма несложная, но диаметр почти полста метров!
— Ну, и что?
— Как — что? Это слишком большой размер для стационарной глубоководной станции! Большая станция Преконтинент-2 «Морская звезда» Жак-Ива Кусто была 15 метров в диаметре, и состояла из центрального модуля и четырех радиальных кают — модулей.
— Герберт,
— Эмми, ты что, серьезно это предлагаешь?
— Да, серьезно! Извини, что я вторгаюсь в твою профессиональную сферу, но тут надо руководствоваться здравым смыслом. Скажи, когда можно будет увидеть дизайн?
— Э-э… Через три дня годится?
— Герберт! Какие три дня?! Три часа — это годится.
— Нереально, Эмми! Давай мы пришлем завтра к концу рабочего дня по Гринвичу.
— Ладно, только не позже, договорились? До завтра Герберт! Успехов!
…Принцесса отключила SKYPE и всплеснула руками:
— До чего же непонятливыми бывают даже разумные, казалось бы, бизнесмены.
— По-моему, он ничего такой, — высказала свое мнение Стелс.
— Да, он приятный человек, — подтвердила Эмми Оранс, — а теперь вопрос: как устроить встречу с мисс Фируз? Желательно создать более внушительный документ, чем SMS.
— Легко, — сказала юниорка-акваноид, — вы завтра летите на Платиновый Эльдорадо, да?
— Все правильно, мы летим туда.
— Вот! — Стелс широко улыбнулась, — Хэнк Завоеватель и Фируз в эти дни как раз там!
Платиновый Эльдорадо, лежащий на глубине тысяча футов, конечно, не был виден с поверхности. Тут (на поверхности) наблюдалась плавучая платформа с пропорциями и размером легкоатлетического стадиона, и пришвартованный к ней средний океанский сухогруз. На этом фоне 100-футовая супер-яхта «Тараскон» (плавучий офис оманского микро-кредитного воротилы Аннаджма Нургази), и 40-футовый швертбот «Сталкер» (флагман Хэнка Завоевателя), казались игрушками. В нескольких милях к востоку, над мелководьем дрейфовала 90-футовая шхуна (но пока она не попадала в поле зрения).
«Сталкер» встал борт к борту «Тараскона», там, где был вывешен шторм-трап, и…
…Фируз занялась скоростным переодеванием, притащив в кают-компанию несколько тряпочек, купленных еще на маркете острова Родригес.
— Понимаешь, — пояснила она для Хэнка, — я не хочу шокировать папу… И маму тоже… Представь, что будет, если они увидят меня в спортивном бикини.
— Душераздирающее зрелище, — ответил он, — ты права, наверное. Не будем без причин шокировать мусульманскую общественность.
— Я тоже мусульманка, — на всякий случай напомнила ему Фируз, после чего завершила работу над имиджем, завязав на голове красную косынку в стиле «бандана».
— Красиво, — похвалил Хэнк, — ты похожа на испанскую футбольную фанатку.
— Это почему?
— По цветам банданы и рубашки. Красный и желтый, как на флаге Испании.
Штанишки белые, но это не в счет. Они тебе просто идут, визуально усиливая округлость попы.— Ну, а ты, — проворчала Фируз, — похож на лейтенанта Доджа из кинокомедии «Убрать перископ». Тебе к этому бежевому «tropic-navy» не хватает только синей бейсболки, и татуировки на члене «welcome aboard»!
— Фируз, у меня есть такая бейсболка, я могу надеть. С татуировкой на члене сложнее.
— Нет-нет-нет-нет! — воскликнула 17-летняя оманка, — Я не говорила, что это надо!
— Так, я нормально выгляжу? — уточнил он.
— Да-да-да-да! Пойдем уже, а то мало ли, что папа подумает.
Без шока обойтись не удалось. Два молодых парня из охраны супер-яхты «Тараскон», недавно нанятые, и еще не успевшие разобраться в соотношении реальности и сказок про амфибийных туземцев Лемурии, шарахнулись от фальшборта, едва увидев оливковую улыбающуюся физиономию Хэнка Завоевателя.
— Без паники, мальчишки, я сейчас не голоден, — пошутил он.
— Вы только близко к нам не подходите, мистер, — пробормотал один из охранников.
— Фирменное оманское гостеприимство, — объявил Хэнк, перелезая через фальшборт.
— Не обижайтесь, мистер, — ответил второй оманский парень, — но, вы такой странный.
— Что там? — спросила Фируз, еще стоявшая внизу, на палубе «Сталкера».
— Мелочи жизни, — ответил Хэнк, — давай, боцман, поднимайся сюда.
— ОК, — сказала она, и быстро вскарабкалась вслед за ним.
Именно на этой фазе событий появился Аннаджм Нургази. Он вышел на палубу, чуть прищурившись от ослепительного утреннего солнца, окинул взглядом гостя, а затем, увидев свою дочь, одетую в стиле испанской футбольной фанатки, тихо вздохнул. Не придавая этому вздоху особого значения, Хэнк козырнул и улыбнулся:
— Как ваши дела мистер Нургази?
— А-а… Дела?.. Э-э… Спасибо, мистер Хэнк, дела идут… Э-э… Здравствуй, Фируз.
— Здравствуй, папа. Может быть, ты нам предложишь чашку чая, например?
— М-м… Конечно! Разумеется! Да! Проходите в обеденный зал. Будем кушать.
…За модельным дубовым столом в обеденном зале с «двойным светом» (доставляемом комбинацией широкого окна и прозрачного потолка), было просторно. Даже слишком просторно для трех персон. Еды и напитков тоже слишком много для троих. Аннаджм, жестом повелев слуге удалиться, сам налил всем чай, и спросил:
— Мистер Хэнк, вы не обижаетесь, что на столе нет алкоголя?
— Мистер Нургази, я уже знаю пищевые обычаи вашей страны. Никаких проблем.
— Правда? Это очень хорошо! Знаете, я очень надеюсь на взаимопонимание…
— Взаимопонимание в чем? — спросил Хэнк.
— А… — оманский финансист смутился и повернулся к дочке, — …Фируз, может быть, ты зайдешь к своей маме, поздороваешься, и вы поговорите о чем-нибудь?
— Как скажешь, папа, — отозвалась она и встала из-за стола.
— Возвращайся, — Хэнк, подмигнул ей, — а то я буду скучать.
— Ага, — сказала Фируз, быстро обняла его за шею, чмокнула в щеку, и вышла из зала.