Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Так… Интересная цена… А там электрика, вода, сантехника, косметика — как?
— Идеально! Я пока это сдаю, как апартаменты, но сейчас не сезон, поэтому там пусто. Хочешь, прямо сейчас туда поднимемся, и ты сама посмотришь!
— Хочу, — ответила она, — но позже, после танцев.
— Эге… — он поднял палец к потолку, — …Ты нашла покупателя, я прав?
— Ну… — Елена подмигнула, — …А если да, то что?
— То кило евро комиссионных, вот что! И тащи его быстрее, пока он не передумал.
— Сначала я это посмотрю, а потом, если там все ОК, притащу, — сказала Елена, и снова глянула на часы, — так, пора готовиться.
Лейтенант и сержант полиции, два обыкновенных голландских парня, вошли в зал и с недоумением уставились на эстраду. Им и раньше доводилось иметь дело с наглыми рестораторами, игнорирующими постановления о запрете тех или иных действий, но в данном случае наглость выглядела запредельной. Под какой-то тягучий переливчатый африканский ритм на эстраде вокруг пилона в виде светящейся анаконды, танцевала смуглая и худая девушка, одетая только в трусики канареечного цвета. Публика в зале выражала одобрение, восторженно хлопая в ритм, когда танцовщица выполняла какой-нибудь акробатический фокус. Пару минут посмотрев на это, и сняв оперативный видео-ролик на скрытую камеру, полисмены подошли к стойке, и лейтенант потребовал:
— Герр Наале, выключите освещение эстрады и позовите сюда эту девушку.
— Как прикажете, офицер, — ответил хозяин кафешантана, и нажал что-то на пульте за стойкой. Анаконда и лампы боковая подсветки погасли.
— Fucking HUY! — выругалась девушка, и остановилась, прислонившись к анаконде.
— Полиция, — произнес Тисо Наале, и сделал приглашающий жест рукой.
Девушка нерешительно подошла к стойке и, прислушавшись к обмену фразами между полисменами, спросила:
— What’s wrong?
— That’s here broken the police regulation. Can I see your ID? — лейтенант сразу перешел на английский, предположив, что девушка не знает голландского.
— Sorry sir, — она развела руками, — I have no ID with myself now.
— What’s your full name, age and citizenship? Were are you live in Nederland? — лейтенант, с уверенность встал на стандартную колею выяснения личности иностранной гражданки, нелегально работающей в Нидерландах в сомнительном заведении.
— I honestly say, sir, that I am legally here, — девушка прижала руки к груди…
— Dress up please, you have to go with us, — сказал лейтенант, не удивленный, нежеланием нелегальной иммигрантки назвать свое имя, и попыткой увести разговор в сторону. Тем временем, сержант уже разложил на стойке разноцветные бланки протоколов:
* О нарушении полицейского запрета на мероприятия.
* Об использовании труда нелегальных иммигрантов.
* Об обнаружении нелегального трудового мигранта.
* Об аресте нелегального трудового мигранта до выяснения личности.
Приблизительно час продолжалось заполнение бланков, а затем, лейтенант и сержант доставили нелегальную трудовую иммигрантку в районное управление полиции и, по внутреннему протоколу, передали ее дежурному дознавателю. На этом их функция в стандартном деле завершилась, они вернулись в автомобиль и поехали на следующую проверяемую точку… А через час были по рации вызваны с маршрута назад приказом старшего дежурного офицера управления. Он и дознаватель встретили их в
холле.— Так, парни, — начал старший офицер, — вы по уши в дерьме. И я из-за вас тоже.
— Э… А в чем дело, шеф? — удивился лейтенант.
— Грег, объясни им, в чем дело, — сказал старший офицер, обращаясь к дознавателю.
— Парни, — произнес тот, — вы знаете, кого вы арестовали и привезли мне?
— Э… — лейтенант почесал в затылке, — …Ну, какая-то танцовщица стриптиза. Я думаю, откуда-то из Восточной Европы. Может, Сербия, Россия, или Украина.
— А откуда такая идея? — спросил дознаватель.
— Ну… Она в начале сказала слово «huy».
— Это, — добавил сержант, — значит «fuck» на славянских языках.
— А на каком языке вы с ней говорили?
— На английском, — ответил лейтенант, — голландского-то она не знает.
— Не знает? Правда? А вы проверяли?
— Э… Нет, она же сразу сказала «huy», который значит «fuck», а потом спросила… Э… Дитрих, ты помнишь?
— Да, Маркус, — сержант уверенно кивнул, — она спросила «What’s wrong?».
Старший офицер тяжело вздохнул.
— Парни, я сейчас вам объясню, что такое настоящий «huy», который значит «fuck». Эта девушка — голландка, она родилась и живет в Амстердаме, ее имя: Елена Оффенбах. Та самая Елена Оффенбах, которую в таблоидах называют «пицца-адвокат».
— Э-э…Ой… — хором выдохнули лейтенант и сержант.
— Так вот, — принял эстафету дознаватель, — сейчас она обвиняет вас по шести пунктам: превышение власти, обращение, попирающее человеческое достоинство, допрос на иностранном языке, незаконный арест, нарушение физической неприкосновенности, и угроза истязания. Она уже пишет это, и я вас спрашиваю: что будем делать?
— Э… — лейтенант снова почесал в затылке, — …Ну, может, поговорить по-человечески? Понимаете, мы же ничего плохого ей не делали. Зачем она с нами, как с врагами?
— Что скажешь, Грег? — поинтересовался старший офицер.
— Не лишено смысла, — ответил дознаватель, — я прочел ее досье. Она три года служила в военной полиции, была в горячих точках, в позапрошлом году демобилизовалась. Мне кажется, она нормальный человек, просто, ей что-то от нас надо.
— Ладно! — старший офицер кивнул, — пойдем, поговорим с ней по-человечески.
Елена Оффенбах, удобно устроившись за столом, вдохновенно работала с текстом. Уже несколько листов, заполненных ровным и аккуратным почерком, лежали справа от нее. Увидев вошедших четверых мужчин, она отложила авторучку и произнесла:
— Вот теперь все в сборе. Поговорим?
— Фрау Оффенбах, зачем вы это делаете? — выпалил лейтенант.
— Хороший вопрос, — сказала она, — давайте подумаем вместе. Я культурно отдыхала в кафешантане, но вдруг, светомузыка выключилась. Я пошла к стойке бара, узнать, что случилось. У стойки два полисмена, на английском потребовали мой ID. А я танцевала легко одетой, и мой ID лежал в сумке. Вместо того, чтобы позволить мне взять сумку, полисмены стали бомбардировать меня абсурдными вопросами, опять на английском. Я почувствовала себя, как в оккупированной зоне. На меня составили протокол, будто я нелегальная трудовая иммигрантка, и доставили сюда. Я подозреваю, что вся эта акция является заказной, и направлена против законной коммерции кафешантана «Анаконда», поэтому, я работаю над обоснованием дополнительного обвинения в коррупции.