Футуриф. Токсичная честность

— Эй! — вторично окликнула Анита и толкнула подругу плечом.

— Не пихайся, — буркнула Елена, — видишь: я размышляю. Дело ИРоА, это не шутки.

— Я понимаю, потому и не хочу советоваться ни с кем, кроме тебя. Так, что делать-то?

— Подожди, не так быстро. А полиция разыскивает эту твою подружку?

— Еще как! Но, к счастью, Лейла совсем не похожа на мусульманку. Глаза серо-зеленые, волосы светло-рыжие, по виду нормальная фрисландка, моего телосложения.

— Что же она вляпалась в ислам, если нормальная фрисландка?

— Блин! Елена! Пойми, она маленькая, ей 18 лет! А вокруг, блин, толерантность, сука, мультикультурализм, на хрен! Знаешь, сколько девчонок так влипает?

— Не знаю. Ладно, есть идея. Пусть девчонка идет в «Help-Camp» партии NVV.

— Ты что, Елена! Это же нацисты!

— Нацисты — не нацисты, а фракцию в парламенте имеют. И у них накатанный метод реабилитации этнических голландок, сдуру перешедших в ислам. Только надо верно подать себя. Ноутбук есть?

— У меня, что ли? — спросила Анита.

— Да, у тебя. Я продиктую историю, а ты запишешь.

— Понятно. Сейчас… Алло! Фулбано! Будь лучшим другом, брось сюда мой комп!

* * *

В течение следующего получаса рождалась драматическая история вовлечения очень доверчивой фрисландки в клоаку исламского экстремизма, при мерзком содействии прогнивших социальных институтов, включая, конечно, школу, пораженную вирусом толерантности. История вчерне была готова, и две девушки начали редактировать ее, устраняя противоречия и добавляя колорита, когда…

…Появился Сван Хирд — в своем стиле: одетый с некоторой претензией на сходство с викингами, и причесанный соответственно.

— Привет, Елена! Тут зачетное местечко!

— Привет, Сван, — ответила она, вставая ему навстречу, — давай-ка отойдем в сторонку и поговорим немного. Анита, я на пару минут.

— Ладно, — ответила бывшая корабельная сварщица, слегка удивленно провожая взглядом Елену, которая тянула гало-рок музыканта в сторону служебной комнатки по ту сторону стойки бара. В комнатке имелся угловой диван и квадратный стол — все, что надо, чтобы переговорить с глазу на глаз.

— Что-то не так? — подозрительно спросил Сван Хирд.

— Я, — сообщила Елена, — прилетела в Амстердам вчера, и дома наблюдала тебя в процессе коитуса с какой-то особью. Такой неприятный сюрприз.

— Черт! Это случайно получилось. Понимаешь, Елена, была такая ситуация…

— Стоп! — она подняла руку, — Важно другое. Как правило, женщина хочет видеть, что ее любят. Я не исключение. Вот так, Сван. А теперь, у меня есть еще незавершенное дело.

С этими словами, Елена хлопнула его по плечу и резко вышла из комнатки. Сван Хирд вздохнул, вышел вслед за ней, затем устроился за столиком у дальней от входа стены, и задумался: как сделать, чтобы Елена увидела, что ее любят? Он абстрактно размышлял полчаса, потом пошептался с барменом, после чего уехал, но вскоре вернулся с весьма внушительным чемоданом, и без церемоний разместился на эстраде.

— Внимание! — объявил бармен Фулбано в микрофон, — У нас в гостях Сван Хирд, и мне кажется, его не надо представлять специально.

— О-о… — выдохнула публика (человек сорок в зале).

— Привет, народ! — крикнул гало-рок музыкант, успевший распаковать свой чемодан, в котором оказался синтезатор, пара динамиков и электрогитара.

— Wow! А-а… — послышалось в ответ.

— Программа, — продолжил он, — будет такая. Кое-что из последнего альбома. Потом две композиции из новенького, чего еще никто не слышал, а дальше — все по выбору самой красивой девушки на этой планете. Кто она — пока секрет. Так! Погнали! Компьютерная баллада «Вицлипуцли». У кого хватит драйва подпевать — вперед! Йо-хо-хо!..

…Через некоторое время к «Анаконде» подъехала полиция — по звонкам бдительных граждан, сообщавших, что рядом с кафешантаном «происходит очень подозрительное скопление возбужденной молодежи». К слову сказать: голландские бюргеры — самые бдительные на нашей планете. Если они видят на улице или в соседнем доме что-либо необычное (или просто выходящее за рамки их бюргерских представлений), то тут же вызывают полицию. Известный феномен: голландцы не задергивают шторы, даже если квартира просматривается с улицы или из окна дома, расположенного рядом. Одно из объяснений: это пережиток периода германской оккупации (тогда военный комендант запретил людям задергивать шторы — во избежание заговоров простив Третьего Рейха). Обычно гиды приводят другое объяснение: голландцы не задергивают штор, чтобы все вокруг знали: тут не делается ничего постыдного. Психологически более достоверный вариант этого объяснения: голландцы не задергивают штор, чтобы бдительные соседи (провались они!) не заподозрили бы чего-нибудь, и не вызвали бы полицию. Конечно, голландская полиция почти всегда доброжелательна и корректна, но на фиг надо…

…Так вот: полиция подъехала к «Анаконде» по звонкам бдительных граждан, и…

…Не стала вмешиваться. Потому что здесь есть принцип: если творится какой-нибудь безобидный беспорядок, то лучше просто последить за ситуацией, а не провоцировать вмешательством перерастание безобидных беспорядков в деструктивные и опасные. Следование этому принципу принесло позитивный результат. Вскоре после полуночи «возбужденная молодежь» спокойно разъехалась, не причинив никому никакого вреда (некоторое количество пустых жестянок от пива и мятых сигаретных пачек, случайно брошенных мимо урны — вот и все последствия).

…А в почти опустевшем зале «Анаконды» наступила тишина и, репортер локального молодежного ITV-канала «Фоносфера», прикативший на «горячую тему», наконец-то «добрался до тела» популярного гало-рок музыканта (а также и до персоны загадочной girlfriend этого музыканта). Столик в углу эстрады вполне годился для mini-talk-show.

Репортер (молодой парень по имени Ламмерт Ранет) щелкнул ногтем по микрофону, проверяя звук, сказал пару вводных фраз, и хлопнул в ладоши:

— Ну, что, начнем Сван? Что ты хотел бы сказать на старте?

— Вообще, — ответил Сван Хирд, — для начала: самое классное, это если ты поешь, а люди приходят послушать не потому, что была реклама, а просто потому, что им нравится.

— А ты нигде не анонсировал этот концерт? — уточнил Ранет.

— Точно. Нигде. Я и сам не знал, что буду петь. Я просто пришел на свидание с Еленой.

— Вот оно что! — обрадовался репортер, и повернулся к Елене Оффенбах.

— Так и было, — подтвердила она.

— А что за слухи, будто ты познакомилась со Сваном в тюрьме?

— Не в тюрьме, а в следственном изоляторе ГУ КП, — поправила Елена.

— Ого… — Ламмерт Ранет сделал большие глаза, — …Готическая романтика. Сван, а как случилась это безобразие с тюрьмой две недели назад? И правда ли, что после этого ты расстался со своей предыдущей гало-рок командой?

— Случилось просто, — ответил музыкант, — каким-то коррумпированным уродам сильно захотелось получить от меня ложные показания против Линды Вилворт. Что-то там про неаполитанскую мафию. Вот тут-то я и понял, какова цена всем нашим законам, правам человека, и всей тому подобной дребедени. Вот какая!