Футуриф. Токсичная честность

— …Вот. Лет 10 назад нашу Giraffe-TV хотели купить русские инвесторы. Они сильно поднялись на газе, который там подо льдами. Они даже привезли сюда сто миллионов долларов, и раздали взятки всем, кому надо в Найроби и Момбасе. Нам тоже немного перепало. Но потом, что-то у них случилось. Может, лед растаял и газ улетел. И опять оказалось, что мы никому не нужны. А сейчас, вроде, хорошо получилось. Нас купили греческие шипперы, которые делают деньги на сомалийских пиратах.

— Что? Греческие шипперы делают деньги на сомалийских пиратах?

— Да. Это их общий бизнес с американскими страховщиками и итальянской мафией.

— Нгуги, ты шутишь?

— Ой-ой-ой, Елена! Ты думаешь, что я шучу, потому что ты смотришь DW и CNN, где показывают, что сомалийские пираты, это голодные обдолбанные огрызки, которые с автоматами ходят у берега на деревянных моторках и лазают по веревкам на танкеры. Подумай реально: разве может большой бизнес принадлежать таким огрызкам?

— Это было бы странно, — признала она.

— Это было бы невозможно, — поправил он, — настоящие пираты ходят вот на чем!

И он показал рукой в сторону соседнего пирса. Там три знакомых БТР-40 заезжали на палубу скоростного десантного катера. На флагштоке катера трепетал зелено-красный вымпел с белой звездой. Елена поняла, что это — корабль Хафун-Ади, но вот вымпел…

— Нгуги, а чей там флаг?

— Ольтре-Джубийский.

— Какой-какой?

— Ольтре-Джубийский, — повторил кениец, и пояснил, — крайний юг Сомали делится на Республику Азания, столица — Доблей, и доминион Ольтре-Джуба, столица — Кисмайо.

— Ах да, точно, — Елена хлопнула себя по лбу, — я забыла, что Джубаленд распался.

— В Сомали все быстро меняется, — прокомментировал Нгуги Огинго, — теперь Ольтре-Джуба строит свою политику, нужен PR, поэтому итальянская мафия купила нас. Мы хороши для PR, мы самая первая TV-станция в Африке, значит мы — авторитет. Wow!

6 апреля. Час после полуночи. Океан у побережья Сомали.

Самбука «Финикия» резво шла курсом зюйд-вест под бакштагом, мощно надувающим единственный парус — «латинский треугольник». За кормой растворялась в темноте и постепенно исчезала россыпь огоньков порта Могадишо. Герой прошедшего сумбурного дня — Сван Хирд стоял около леера на корме, и старался отрыгнуть в море остатки ужина. На самом деле, отрыгивать было уже нечего — просто, нервная система продолжала упорно реагировать на сомалийский «косячок», выкуренный Сваном после концерта (для снятия перенапряжения).

Елена Оффенбах стояла рядом на подстраховке, чтобы гало-рок музыкант случайно не вывалился за борт, вслед за ужином. Сван переживал и свое состояние и (к тому же) ее присутствие в такой не самый эстетичный момент его жизни.

— Слушай, — сказал он, продышавшись после очередного спазма, — может, ты пойдешь в каюту, а? Честное слово, я не маленький. Ну?

— Дважды «ну»! — буркнула Елена, — Не надо тут курить, что попало, тем более — после алкоголя. А раз уж так вышло, считай меня дежурным полисменом на посту.

— Черт… — уныло выдохнул Сван, — …Как меня плющит. Слушай, Елена, а концерт как вообще? Если по твоему мнению? Только честно.

— Концерт, что надо, мне понравилось. Честно. И ребятам на фрегате «Бевервейк» тоже понравилось. Считай: ты поддержал наших военных моряков в этой долбанной жопе.

— Классно, если так, — сказал он.

— Классно, — подтвердила она, — поэтому, не переживай из-за фигни с травкой. Просто не делай так больше. А если хочешь, я тебе принесу с камбуза кружку кофе.

— Думаешь, поможет? — с надеждой спросил он.

— Проверим, — сказала она, и окликнула лейтенанта, — Упанго, можно тебя попросить?..

— Приглядеть? — уточнил пиратский офицер.

— Да.

— Хорошо. Я пригляжу. Только зря хочешь дать ему кофе. Лучше будет йобоки.

— Йобоки? А что это?

— Это полезный напиток вроде чая. Просто, скажи мичману на камбузе. Он знает.

* * *

Есть правило: никогда не применяйте незнакомые психотропные рецептуры (путь даже натуральные), пока не получите достаточно подробную информацию об их действии. В данном случае, Елена игнорировала это правило (полагаясь на здравомыслие лейтенанта Упанго), и притащила с камбуза кружку чая — йобоки, о котором впервые слышала. По внешним признакам (цвету, запаху и п.п.) безобидная разновидность травяного отвара. Поэтому, Сван Хирд не дрогнув, выпил это в четыре приема. Всего через четверть часа последовал позитивный эффект: исчезло головокружение и тошнота от «курительной мирры» (сомалийского «косячка»). Но, следом проявился некий побочный эффект…

— Слушай, Елена, — тихо сказал Сван, — что-то не так с этим зельем.

— Что не так? — спросила она, протянула руку, четко отработанным движением нащупала пульс у него на шее… ничего такого: здоровый, разве что, чуть-чуть ускоренный пульс.

— Так-то я в порядке, — уточнил гало-рок музыкант, — но у меня вдруг какая-то внезапная эрекция. К гадалке не ходи, это от сомалийского зелья.

— Гм… — громко произнесла Елена, и бросила взгляд на лейтенанта, который, находясь ярусом выше, на кормовом мостике, осматривал океан через инфракрасный бинокль.

— Что?.. — отозвался Упанго, опустив бинокль, и повернувшись в их сторону.

— Вопрос, лейтенант, — сказала она, — от йобоки что бывает кроме лечебного эффекта?

— Ничего плохого, — ответил он, — похмелье исчезает, и хер встает, ух как!

— Про хер ты не предупреждал, — заметила Елена.

— А незачем об этом предупреждать, потому что ничего плохого в этом нет, — беспечно ответил сомалиец, и вернулся к визуальному сканированию горизонта.

— Глубокая философская мысль, — с некоторым сарказмом прокомментировала она.

— Ну, вообще… — задумчиво произнес Сван, глядя вниз, на рельефную фигуру, которая образовалась во фронтальной части его шортов.

— Да уж, казус… — проворчала Елена, — …Ну, идем, сделаем с этим что-нибудь.

* * *

За 10 (примерно) лет осознанной сексуальной активности, у Елены Оффенбах было не слишком много мужчин, но и не мало. Иногда встречались весьма достойные образцы, иногда — ничего особенного, и в любом случае, она полагала, что на сегодняшний день адекватно оценивает весь спектр сексуальных партнеров с их возможностями…

… Но в эту ночь она поняла, что находилась в состоянии заблуждения из-за тотального незнакомства с сомалийской фито-кулинарной традицией.

За те же 10 лет она прочла вполне достаточно любовных романов, и была уверена, что авторы произведений этого жанра грубо злоупотребляют ненаучной фантастикой при описании эротических сцен.

…Но (опять же) в эту ночь она поменяла свое мнение, и к 7:30 утра пришла к глубоко обоснованному выводу: авторы любовных романов не владеют информацией по своей тематике, и потому принижают скрытые возможности человеческого организма.