Гармония по Дерибасову

– А что ж так? Вы такой приятный человек...

– Не вписываюсь я, - махнул рукой Дерибасов.

– Это в смысле, у вас отмечаются странности в поведении?

– Это в смысле, у них отмечаются странности в поведении!.. Ну что вы на меня так смотрите! Меня, если хотите знать, этой ночью чуть не линчевали!

– Как это?!

– А так! Пришли ночью с факелами, окружили портик...

– Портик?!

– Ну, это такая штука с колоннами. Я ее во дворе построил и там спал.

Алина долго молчала, «привязывая» античный портик к покосившемуся бабушкиному плетню. Наконец, она решительно что-то записала и поинтересовалась:

– За что же это они вас так, Михаил Венедиктович?

– Да ладно, - отмахнулся Дерибасов.
– Все это - наши дела, вам этого не объяснишь.

– Ну почему же, у меня бабка в селе. Давайте попробуем.

– Ну, в общем, им кто-то внушил, что я сослал всех Арбатовых в Казахстан. И компаньона своего, Елисеича, в придачу в тюрьму засадил.

– Так они что, вас преследуют?

– Да они - что!
– делился невыплаканной обидой Дерибасов.
– Вот деды-дачники, те прямо обложили! Они же и «скорую» заставили приехать... Да ладно, ну их всех к черту!.. Все это чушь! Давайте лучше сегодня вечером сходим с вами в кино?

– Спасибо, я подумаю. А вы меня, случайно, не на свой фильм приглашаете?

– Нет, - приобиделся Дерибасов.
– На чужой. Кстати, а вы никогда не были в Одессе? Нет? Вы много потеряли. Знаете, я ведь в селе живу временно...
– но тут Дерибасов осекся. Ибо в результате непроизвольного наблюдения за водящей ручкой рукой перевернутые буквы вдруг выстроились в короткое последнее предложение: «Словоохотлив, сексуально расторможен».
– Это я-то?!
– не поверил Дерибасов.
– Я сексуально расторможен?!!! Да я тебя хоть пальцем тронул?!!!!!!!!

Алина белой мышью вышмыгнула из кабинетика. А вместо нее явился бравый санитар...

...В наблюдательной палате было человек тридцать. Дверь отсутствовала. В дверном проеме осуществляла наблюдение ветхая глуховатая нянечка.

Контуженного залпом судьбы Дерибасова определили на ложе из двух составленных коек. Он разделил его с обритым, счастливо улыбающимся человеком. В сочетании с огромными оттопыренными ушами улыбка придавала обритому слегка инопланетный вид.

От запаха мутило, но форточки зарешеченных окон были закрыты. Дерибасов дышал ртом. Он потерпел крушение! Его вышвырнуло на варварский берег, и приходилось как-то строить свои отношения с туземцами.

Дерибасов решил затаиться и оглядеться. Но «Камчатка» наблюдательной уже сосредоточила на нем свое внимание и оценивала Дерибасова нехорошими уверенными взглядами армейских дедов.

– Слушай!
– пихнул Дерибасова ушастик.
– Дать брачную газету?

Дерибасов цапнул замусоленную газету и воздвиг стенку между собой и камчаткой. На сгибах в «стенке» светились «амбразуры».

– Да нет, - изволновался Ушастик.
– Не туда ты смотришь! Это на этой стороне. Видишь? Нет, сначала вот эту смотри. Правда, красивая. Брюнетка, 26 лет и теннисом увлекается. Только ты ей не пиши, у нас тут уже многие ей написали. Я сам ей написал. У тебя конверт есть? Хочу еще вот этой написать. Правда, это будет не по-товарищески - она уже одному нашему ответила. А мне уже две ответили - вот эта и вот эта. Ты бы какую выбрал?

– Что, прямо на дурдом ответили?
– восхитился Дерибасов, узнав, что и на этом дне встречаются подводные жизненные течения.
– Во дают!

Ушастик захихикал:

– А мы обратный адрес знаешь как пишем? Улицу и номер дома правильно, а потом, - «пятое м. о.» А они думают, что это не мужское отделение, а мужское общежитие...

Дерибасов представил и прыснул.

– А ни одна не приезжала?

Ушастик приподнялся на локте.

– Ни одна! Мы сами к ним ездим, как созреют. Называется путешествие по бабам, - локоть подломился от счастливого смеха, и Ушастик пал навзничь.

Дерибасов уже успел просмотреть все объявления, когда Ушастик перестал пускать пузыри веселья и продолжил, указав на «Камчатку»:

– Вон, Витька. Его только вчера отловили. Пять баб объехал. «От Москвы, до самых до окраин!» И всюду - харчи, бутылочка, чистая постель, сначала любовь, а потом деньги на обратную дорогу - лишь бы уехал. А он на те деньги - к следующей! Понял? Кайф!..

Дерибасову такой вид туризма понравился, но из пессимизма не вывел:

– Все равно в дурдом возвращаться.

– А я не вернусь!
– мечтательно сказал Ушастик.
– Борька же не вернулся! А я красивее.

Дерибасов попытался представить Борьку.

– Что, все не найдут?

– А чего его искать? Он в трех остановках отсюда живет. Вышел за ворота и женился. Мы с ним были на принудке. Врачи нам говорят: «Не к кому вас выписывать. Ищите опекунов, тогда выпишем». Борька взял и нашел. И я найду. А могу и не ехать. Меня тут сестра-хозяйка просватала. Так и сказала: «Ты мужик одинокий, болезнь у тебя не опасная, а у меня кума». Как раз в доме напротив, понял? Вон, из окна видно. Обещала в воскресенье к ней сводить. Евдокией Михайловной зовут, правда красиво? А я - Михаил Евдокимович. Здорово стыканулось? А захочу - сам к ней сбегу.

– А как отсюда сбегают?
– Дерибасов затаил дыхание.

– Да способов-то много... Можно завоевать доверие, чтоб тебя одного пускали. Но это долго. Можно из трудмастерских, но меня на работу не пускают. «Уйдешь», - говорят. Можно по простыням, но это надо решетку отгибать, и на шухере чтоб кто-то был. Хлопотно. А можно гипнозом. Но у меня пока не получается.

Дерибасов отвернулся. Здоровенный детина в кальсонах без пуговиц подступал к нему. Войдя в устье узкого межкроватного прохода, он медленно придвинул к лицу содрогнувшегося Дерибасова кулак, на тыльной стороне которого среди рыжих волос запеклась ссадина, и прохныкал:

– Вава болит!

– Б-болит?
– тупо сказал Дерибасов.

– И здесь вава, - показал детина на нижнюю губу.
– Коля упал.

– Пошел вон, дурак!!!
– затрясся Дерибасов.

– Нельзя!
– обиделся Коля.
– Нельзя Колю обижать! Коля хороший!
– он всхлипнул, затем вытер слезы и двинул Дерибасова в скулу.

Дерибасов улетел на кровать Ушастика.

– Коля хороший!
– проканючил Коля и ушел на свою койку.

– Ты что же это, Коленька, делаешь?!
– прошамкала нянечка и прошаркала к его кровати.
– Ты зачем дерешься?! Ну-ка, ложись теперь, я тебя привяжу.

– Коля больше не будет!
– испугался детина.
– Привязывать не надо.

– Ложись, ложись, - приказала нянечка.

Старушка неторопливо распяла Колю и пошла умывать руки. С «Камчатки» к Дерибасову направился тощий, взъерошенный уполномоченный:

– Понравилось по репе получать?
– вполне дружелюбно поинтересовался он.

Поняв, что с психически больными общаться не умеет, Дерибасов решил промолчать.

– Ну ты, тебе что прописали?
– спросил уполномоченный, слегка извиваясь.